зачем, но чувствовала, что не успокоится, пока не увидит ее.
– Давай-ка немножко пройдемся, – предложила она Лиле.
Лиля взглянула на свою спутницу удивленно, но не стала задавать никаких вопросов, подозревая, что Надежда Николаевна все равно ей не ответит.
Женщины прошли квартал, свернули за угол и оказались в Смоляном переулке. По одну сторону переулка возвышалась кирпичная громада пивного завода, а по другую…
По другую сторону, там, где совсем недавно была глухая стена, за которой размещалась старая типография, сейчас была стройплощадка, на которой работал экскаватор и суетились бойкие гастарбайтеры.
– Как же так? – удивленно проговорила Лиля. – Ведь здесь только что была…
– Тс-с! – остановила ее Надежда и подошла к фанерному щиту, где были указаны реквизиты строителей.
На этом щите она прочла, что строится объект культурно-спортивного назначения и что строит его ООО «Бумстрой», а также был указан срок завершения строительства, причем он давным-давно миновал.
Тут неподалеку Надежда увидела старушку, которая выгуливала жизнерадостного мопса.
– Извините, – обратилась она к ней, – а что здесь строят?
– Фитнес-центр, – охотно ответила старушка. – Новый фитнес-центр с бассейном.
– А давно здесь эта стройка?
– Ох, давно! – вздохнула старушка. – Уже четвертый год. Я сперва-то думала, запишусь сюда, буду плавать, а теперь уже и не надеюсь. Должны были в прошлом году закончить, а еще даже фундамент не заложили.
– А ведь когда-то тут была типография…
– Эка вы вспомнили! – Старушка с интересом взглянула на Надежду. – Видно, давно здесь не бывали! Эту типографию снесли уже лет десять назад! – Тут она переключилась на своего мопса: – Кузя, брось сейчас же эту гадость! Брось, тебе говорят! Ну до чего непослушная собака! Если будешь так себя вести, я тебе куплю намордник! Вот тогда узнаешь!
Надежда поблагодарила старушку и вернулась к Лиле, которая стояла неподалеку с растерянным видом.
– Как же так? – спросила она. – Ведь мы там только что были…
– Я уже ни в чем не уверена, – вздохнула Надежда, – и пошли отсюда, пока окончательно умом не двинулись.
* * *
Татьяна Воронова пришла домой поздно. После сегодняшних событий в голове была гулкая пустота, в ушах звон, руки отчего-то немели. Ах да, она же вытирала пол, который был запачкан какой-то вонючей химической жидкостью, да еще пожарные воды налили, хотя к их приезду огня уже не было.
– На всякий случай! – веско сказал их главный и добавил твердо: – Во избежание.
В общем, налили воды и уехали. Не могла же она оставить такое безобразие до утра, когда явится уборщица тетя Клава? Начальница библиотеки уже вторую неделю была на больничном – свалилась с тяжелейшим гриппом, так что Татьяна кое-как вымыла все сама. Но до этого пришлось еще разбираться с полицией.
Если пожарные действовали более-менее оперативно, а врач «скорой» вообще прямо спросила, зачем их вызывали, если все живы-здоровы, то полицейские долго разбирались, допрашивали Татьяну, звонили зачем-то заведующей, заполняли кучу бумаг.
Наконец все ушли, а Татьяна осталась убирать помещение библиотеки. И вот теперь вошла в собственный подъезд, едва передвигая ноги от усталости.
Лифта в их доме не было, и пока Татьяна поднималась на третий этаж, ее одолело беспокойство о матери.
Вообще-то мать была не так уж плоха и ее можно было оставить одну на целый день: она вполне обслуживала себя, читала, смотрела телевизор. Могла даже ответить по телефону.
Но она все забывала. Забывала выключить газ, забывала чайник на плите, забывала выключить воду в ванной, забывала принять лекарство. Пока Татьяне удавалось с этим бороться, уж очень мать просила не приглашать в дом сиделку: она не любила чужих людей.
Она открыла дверь своими ключами, чтобы не тревожить мать. В прихожей было темно, из комнаты матери доносилось бормотанье телевизора. Прихожая в их квартире была крошечная, так что Татьяна, скинув ботинки и пальто, сразу же прошла на кухню, включив по дороге свет. Лампа на кухне вспыхнула и погасла.
«Ну вот, – обреченно подумала Татьяна, – еще и это. Придется лампочку менять…»
При мысли о том, что придется залезать на стул и высоко держать онемевшие от усталости руки, голова сразу же закружилась. Она бросила сумку на стул и пошла в комнату.
Мать дремала на диване, неудобно закинув голову и открыв рот. Татьяна сообразила, что раз телевизор не вырубился, значит, электричество в квартире есть, и осторожно повернула выключатель.
Комнату залил яркий свет, мать вздрогнула и проснулась.
– Что такое? Что случилось?
– Ничего, – ответила Татьяна спокойно, – я пришла с работы.
– Что-то ты сегодня поздно… – Мать взглянула на часы, висевшие на стене над телевизором, с определением времени у нее пока все было хорошо.
– Да, там… – Татьяна запнулась, чтобы не произносить слово «пожар» и не пугать мать зря. – В библиотеке потоп был. Трубы лопнули, нас залило.
– Какой ужас! Книги пострадали?
Мать очень любила читать, и Татьяна пачками носила ей детективы и дамские романы.
– Нет, все обошлось, только устала очень…
На эти слова мать не отреагировала. Как все старые люди, она считала, что дочь достаточно молода, чтобы уставать, и ее долг заключается в том, чтобы заботиться о матери и удовлетворять все ее капризы.
Татьяна вздохнула, с огромным трудом заменила лампочку и осторожно повернула выключатель. Светильник загорелся, ничего не пыхнуло, и Татьяна выдохнула с облегчением. Но когда перевела взгляд на плиту, волосы у нее встали дыбом.
Все четыре горелки были включены на полную мощность.
– Мама! – закричала Татьяна не своим голосом. – Мама, что ты устроила?
Мать только притворялась, что плохо слышит, на самом деле она тут же уловила в интонации дочери что-то грозное и не мешкая явилась на кухню.
– Что это, мама? – Татьяна орала в полный голос. – Зачем ты это сделала?
– Я? – Мать недоумевающе моргала. – Я ничего, ты же знаешь, что я… только чайник, он электрический, и ты же в термосе кашу оставляешь…
– Зачем ты открыла газ? – Татьяна закрутила горелки, после чего полезла за холодильник, чтобы проверить общий вентиль. Он, как обычно был выключен, так что она перевела дух и заговорила с матерью более спокойно: – Мама, мы же это уже обсуждали, ты клялась, что не подойдешь к плите!
При мысли о том, что случилось бы, если бы общий вентиль был включен, Татьяне стало плохо. Газу в квартире набралось бы прилично, пока мать спала, а потом она включила бы свет, и… да тут весь этаж взлетел бы на воздух!
– Я не трогала краны! – в голосе матери звучали слезы. – Ты никогда мне не веришь! Я даже не входила на кухню, только пила компот, который ты оставила…
– А кто еще кроме тебя
