не предъявишь, а позвонить и назваться следователем кто угодно может.
– Вы давно Татьяну Ильиничну знаете? Знали то есть, – прервала Арина бесконечные ахи и охи.
– Да уж больше десяти лет, как сюда работать пришла, так и… Она-то тут уже работала, всю жизнь здесь… Ох, всю жизнь, да как же это?
– В последнее время не обращали внимания, она не выглядела расстроенной или обеспокоенной?
– Да у нас каждую смену какое-нибудь расстройство. А так – нет, обычно вроде все было.
– Может быть, ей кто-то угрожал?
– Да ой, дураков-то навалом! Особливо – дур. То попу не теми салфетками подтерли, то чай у них в палате не той фирмы, видите ли! Избаловались мамочки, вот что я вам скажу. Кто ж мог подумать! Да только Татьяна-то Ильинична как раз и умела все их хотелки и обидки разруливать. Как только кто берега совсем попутает, так ее и звали, она ж слаще меда растекалась! Вот Иллария Александровна, светлая ей память, та сурова была, и Катерина Степановна, что сейчас заместо нее, тоже. Ну так уж обычно водится: врач может и рявкнуть, а акушерки завсегда сю-сю-сю, всех мамаш лапочками да солнышками…
– Понятно, – вздохнула Арина, подумав, что обидками рожениц пусть соседский коллега занимается. – Иллария Александровна – это напарница Стрешневой? Или как это у вас называется?
– Да-да, Иллария Трофимовна Максимович, врач наш, завотделением наша… была. И они с Татьяной Ильиничной всегда в паре работали. Ну как у каждого хирурга своя операционная сестра, так и у нас. Врач и акушерка. А уж как Иллария Трофимовна преставилась, Татьяна Ильинична теперь с Натальей Вениаминовной, та молодая совсем, но толковая.
– Погодите, вы сказали вместо Илларии Трофимовны Катерина Степановна, – перебила Арина.
– Так это она на отделении вместо. В родах с ней Люся всегда, Людмила Иванна, ну как Татьяна Ильинична с Илюшей.
– Илюша – это Иллария Трофимовна? – уточнила Арина на всякий случай, хотя и так ясно было.
– Ой! – дежурная, кажется, испугалась, оглянулась – никого. – Да, ее все так звали. Ну не в глаза, конечно, это только Стрешнева могла, а так все по имени-отчеству, что вы.
– И что с ней случилось?
– Так умерла она, прямо тут и умерла.
– Тут? В приемном покое?
– Нет-нет, в отделении. Роды у нее были тяжелые, ну то есть не у нее, не она рожала, а у нее девочка, позднородящая, с осложнениями… Да еще не в свою смену, в смысле не в Илюшину, ну тут уж не угадаешь, рожают-то не по расписанию, а если заранее договорились, то хочешь не хочешь, а принимай, когда придется, это ж роды. И уж после операции Иллария Трофимовна размываться вышла – и на пол села. Обширный инфаркт. И ничего не успели… Так жалко, не приведи господь… И вот Татьяна Ильинична за ней следом…
– Да, печально, – Арина сочувственно покивала. – Вы вообще ничего необычного в последнее время вокруг Татьяны Ильиничны не замечали? Может, пустяк какой-то? Посетитель нетипичный?
– Да вроде ничего такого… Посетитель… Тетка к ней подкатывала одна. С месяц назад.
– Что за тетка?
– Потасканная такая, чего-то вопила вроде «это моя дочь», но Татьяна Ильинична ее как-то моментом утихомирила и в туман отправила. Небось, бабуся кого-то из мамочек с жалобами приперлась, короной башку напекло. Кто с возрастом мудрости набирается, а кто…
– Ну да, случается, что возраст приходит сам по себе, – таких «умудренных возрастом» персонажей и в Арининой работе хватало. – Месяц назад?
– Ну или два, может… Не скажу. И так-то запомнила, потому что… не наш контингент. Тут даже скандалить кто приходит, поприличнее будут, а эта как из подвала вылезла. Нет, ну не то чтобы из подвала, не грязная или там вонючая, но… такая, – дежурная неопределенно покрутила пальцами.
– Что ж, спасибо. К вам еще мои коллеги придут, уже более подробно разбираться будут.
Нянечка, пожилая, полноватая, в чистом, но не новом, с оттянутыми карманами халате и длинных желтых перчатках, кажется, прислушивалась к их разговору. Шваброй вот уже несколько минут возила по одному и тому же месту и взглядывала угрюмо и не то с подозрением, не то с испугом. А может, и с раздражением: ходят тут кто попало, вытирай за ними! Или просто дожидалась, пока Арина уйдет, чтобы обработать занятое «лишними» ногами место.
Конечно, надо было еще и с этой нянечкой поговорить – такие многое видят. Но у Арины уже не было сил ни на какие беседы. Персонал так и так будут опрашивать, и если она что-то дельное расскажет, Арине сообщат. Но вряд ли. Похоже, нападение на акушерку к театральным делам отношения не имеет. Просто так совпало неудачно. Нападение – совпадение.
Совпадения Арину раздражали. Почти так же, как неясности.
* * *
– Привет! – Арина только голову в дверь приемной просунула, поздороваться с Евой и к себе, но та изобразила глазами «зайди».
– Помнишь, ты давеча к ППШ прибегала жаловаться, что дело забрали? – она говорила очень тихо.
– Забудешь такое! Ты чего шепчешь-то, Ев?
– Ну… велели не афишировать, но я подумала, что уж тебе-то надо знать.
– Да что стряслось?
– Умерла она, – едва слышно прошептала Ева. – Ночью. Ее вроде завтра должны были оттуда забрать, ну, эти, сама знаешь. А она не дождалась.
– Откуда ты…
Ева только усмехнулась, поведя плечом.
Арина тоже хмыкнула – и в самом деле, чего это она глупости спрашивает. Евиной «агентурной сети» могли бы позавидовать ЦРУ, Моссад и Штази вместе взятые.
– Странно… – задумчиво протянула Арина. – Я у нее была позавчера. И знаешь, скорость восстановления меня поразила, я даже, грешным делом, испугалась. Потому что…
– Да понятно, почему. Расстрелять ее в любом случае не расстреляли бы, у нас мораторий, а выскользнуть могла бы. Когда к койке прикована, оно как-то спокойнее.
– Что-то в этом роде. И вдруг – умерла. Почему?
– Откуда ж мне знать, – признала Ева с явным огорчением. – Нет, стрелять в нее никто не стрелял, ножиком не резал, голову каменюкой не разбивал. То есть вроде как сама померла. А все прочее – к Плюшкину.
– Думаешь, ему позволят в ней копаться? – усомнилась Арина. – Если уж живую забрали, в смысле приготовились забрать, то помешать выяснению причины смерти вообще как нефиг делать.
– Думаешь, убили? – глаза Евы не то что засияли – заискрились.
– Уж больно все одно к одному, – признала Арина, никаких восторгов по этому поводу не испытывавшая, но… да, в чем-то Ева была права.
– Вот именно, – назидательно заявила та. – Только-только дело из твоего производства забрали
