что — беременна? — голос Игоря набрал какие-то неведомые до этого высоты.
— Представь себе, да, — Лера совсем не знала, зачем она говорит это бывшему мужу, но испытывала от своего поступка какое-то болезненное удовольствие.
— Господи, ты только и умеешь, что вынашивать и рожать! Точно, сука. Господи, как я прожил-то с тобой столько лет! Ты же животное!
— Нет, Игорь, это ты животное, — спокойно сказала Лера. — Не звони ты мне больше, бога ради. Встретимся в суде. — И нажала отбой.
Сердце колотилось в горле, было стыдно и противно, как будто червей наелась. Глубоко подышав и прогнав ощущение тошноты, Лера медленно пошла дальше и набрала номер старшего сына.
— Степа, ты зачем папе сказал, что хочешь фамилию изменить? — строго спросила она. — Мы с тобой, кажется, обсудили этот вопрос и, как мне казалось, пришли к взаимопониманию. Ты зачем отца расстроил? Он мужик все-таки, ему такие вещи неприятны.
— Мне, может, тоже неприятно, что ему на меня наплевать, — в голосе сына послышались слезы, и у Леры сжалось сердце. Сыну было всего двенадцать, и, несмотря на начало подросткового возраста и связанных с этим всевозможных проблем, во многом он оставался еще совсем ребенком. — Я его не видел уже три месяца. Три месяца, мам! Он первый никогда не звонит. Еще Антохе иногда, но в последнее время тоже совсем редко. А Олег нам звонит каждый день. Даже с работы. Спрашивает, как день прошел. Когда приезжает, на рыбалку с нами ходит. И Аленке он звонит, я сам слышал. То есть он ее любит, и мы ему интересны, а отцу нет. И на тебя он всегда орал, а ты плакала. Он плохой, мам.
— Степа, родителей не выбирают, — тихо сказала Лера. — Когда-нибудь, когда вырастешь, ты это поймешь. Папа, конечно, человек непростой, и я от него вытерпела много, и ничуть не жалею, что мы с ним расстались. Но он — твой отец.
— Ну и ладно, — упрямо буркнул Степка. — Не хотите, не надо. Все равно, когда вырасту, стану паспорт получать, возьму себе фамилию Олега. И даже спрашивать ни у кого не буду. Соболев мне биологический отец, это да. Но он мне ни одной книжки не прочитал за всю мою жизнь! В зоопарке со мной ни разу не был!
— Ух ты, термины какие знаешь, биологический отец, — удивилась Лера, но сын уже, всхлипнув, бросил трубку.
Глава восьмая
Тридцать четыре каббалы
«Любить себя стоит только для того, чтобы потом вас любил кто-нибудь другой».
Наоми Кэмпбелл
— Сегодня мы с тобой пойдем в парк кормить белок.
С этих слов мужа началось Лерино субботнее утро. Сначала она страшно удивилась такому предложению — вроде не дети уже. Конечно, они уже бывали в парке раньше, но вместе с мальчишками, ради которых, собственно, этот поход и затевался. Сейчас, протягивая к шершавым стволам руку с насыпанными семечками, она тихо улыбалась своей утренней глупости.
Кормить белок оказалось так здорово, что просто дух захватывало. Их было много, рыжих и сереньких, маленьких и побольше. Они резко спускались по стволу почти до самого низа, доверчиво опуская мордочки в сложенную ковшиком ладошку, деловито щелкали шелухой, стреляя маленькими круглыми глазками Лере прямо в лицо, и вдруг, встревоженные каким-то внезапным звуком, стремглав взлетали на самую верхушку дерева, даже лапы не сверкали в этом стремительном побеге, и прятались в листве, чтобы чуть позже снова спуститься вниз за лакомством.
Лера смеялась, как в детстве, запрокидывая голову навстречу пробивающимся сквозь листву солнечным лучам. Белки были такие смешные и умильные, что вслед за ними вверх по стволам безвозвратно убегали неприятности и причины для плохого настроения. Неподалеку на озере плавали лебеди. В прошлом году их было два — белые, часто любовно переплетающие свои длинные шеи. Лера помнила, как осенью переживала, перезимуют ли они, выживут ли в специально для них установленном деревянном домике. Перезимовали. Выжили.
В этом году у белых лебедей появились черные соседи. Тоже две удивительно красивые гордые птицы, которые плавали неподалеку, не отваживаясь преодолеть границу чужой территории. Иногда один из лебедей, совершая круг по озеру, приближался к своим белым сородичам, но те тут же гневно взмахивали крыльями, недовольные, что незваные чудаки нарушили их покой, и черный лебедь тут же отплывал на безопасное расстояние, обратно к ожидавшей его подруге, уважая чужое право на уединение.
— А ведь они ведут себя не в пример некоторым людям, — заметил Олег, наблюдая за этими маневрами. — Есть такие, кому нарушить чужую неприкосновенность — раз плюнуть, они в личное пространство других влезают непрошено и ведут там себя, как слон в посудной лавке. А у птиц такого не встретишь.
— Много разных безобразий можно встретить только у людей, — согласилась Лера. — У животных все как-то честнее.
— Ты не устала? — заботливо спросил Олег, который после известия о Лериной беременности стал вести себя так, как будто его жена была стеклянной.
— Нет, — Лера засмеялась. — Мы ж ничего не делаем, гуляем просто.
Сквозь прохладную вязь листьев солнце грело, но не обжигало кожу, ласкало, но не слепило глаза. Пели птицы, и все вокруг вызывало у Леры чувство какого-то непреходящего восторга. Ее радовало все — от катающихся по дорожкам парка на роликах детей до севшей на тыльную сторону руки божьей коровки, которая оказалась не красной, а желтой.
— Божья коровка, улети на небо, принеси нам хлеба, — запела Лера. Букашка, словно услышав, расправила жесткие надкрылья, вытащила из-под них смятые крылышки из тонкой черной сетки, расправила их двумя-тремя нетерпеливыми взмахами и улетела прочь, даже не оглянувшись на Леру.
На песочной тропинке два жука соединились в брачном танце. Лера присела на корточки, чтобы получше их рассмотреть, и, подчиняясь неведомо откуда взявшемуся интересу, даже щелкнула на телефон.
— Да ты у меня юный энтомолог, оказывается, — прищурился Олег. — Делаешь снимки, как жуки занимаются сексом. Девушка, да вы, часом, не извращенка? — Глаза его смеялись.
— Я сама не знаю, что со мной, — призналась Лера. — У меня какое-то забытое чувство полной свободы. Я с детства такого не помню. Мне кажется, что есть этот парк, а в нем мы с тобой, и лебеди, и утки, и белки, бабочки, жуки вот эти — и все, больше никого. Я, наверное, сумбурно говорю, ты не понимаешь, о чем я, но мне легко-легко сейчас, как будто нет у нас с тобой никаких проблем.
— У нас с тобой действительно нет никаких проблем, — Олег стал серьезным. — У нас все хорошо. Мы вместе.
