логово Бешеного волка. Черт бы побрал этого заносчивого гордеца!
XVI
Особняк из красного кирпича выплывал в Подкопаевский переулок, словно корабль, ломая ровную линию заборов. Виделся в этом горделивый вызов, нарушение привычных устоев. Дом будто бы презрительно усмехался в лицо любому незваному гостю.
«Идеальное место для тайного убежища. Все равно, что прятать письмо на самом виду, где никто не догадается искать», — размышлял Мармеладов, подходя к внушительной дубовой двери во двор, окованной железом по краям.
Палаты давно уже не имели никакого отношения к Шуйским. Некоторое время назад их выкупил князь Болконский, затеял капитальную перестройку, да вскоре разорился. По этой причине два первых этажа были разобраны и ободраны до самых кирпичей, флигель стоял заколоченный, а подвалы затопило еще в прошлом году. Только в третьем этаже, под самой крышей, светилось одинокое окно.
Стало быть, там все и закончится.
Сыщик решительно потянул дверь и вошел во двор, заваленный битым кирпичом, кривыми рассохшимися досками и другим мусором. В третий этаж вела отдельная лестница, по которой Мармеладов поднялся, не скрывая своего присутствия. Постучал в хлипкую дверь набалдашником трости.
Послышалось шарканье ног, негромкое покашливание. Дверь открылась. Старый шпион вгрызся глазами в сыщика.
— А вот и вы, долгожданный мой! — турок говорил с едва уловимым акцентом, растягивая гласные. — Входите, входите.
Он попятился, пропуская сыщика в большую комнату. Тот огляделся, предполагая увидеть Платона Ершова. Связанного. Задушенного. Отравленного. Пьющего чай в обнимку с басурманином — если уж все кардинально ошибались на счет адъютанта. Однако случилось то, чего Мармеладов совсем не ожидал.
Комната была пуста.
— Вот как… Стало быть, на этот раз я успел первым, — пробормотал он.
Мехмет-бей зажег еще несколько свечей, чтобы стало светлее. Сел прямо на пол, где среди узорчатых подушек стоял низкий столик. Жестом пригласил гостя присаживаться напротив.
— Не все же вам опаздывать, — усмехнулся в бороду шпион. — Хотя признаюсь, я ждал вас раньше. Но вы, судя по ароматам и мокрым штанам, были заняты поисками моего веночка. И как все закончилось? Опять не спасли?
Мармеладов прекрасно понимал, что турок нарочно обставил декорации для финальной сцены так, чтобы посетитель испытывал сплошные неудобства: либо ему придется сесть слишком низко, в непривычную позу, либо остаться на ногах, наклоняясь вперед, чтобы лучше слышать тихий голос Чылгын кюрта, и выглядеть при этом как слуга перед султаном. Сыщик выбрал третий вариант — шагнул к шкапу из полированного дерева, что стоял в дальнем углу и привалился к нему плечом, в позе скучающего денди. И тут же скрипнул зубами от досады. Шпион предусмотрел и этот случай — теперь оба подсвечника оказались за спиной у Мехмет-бея, отчего лицо его скрыла тень, тогда как Мармеладов оказался против света и принужден был щурить глаза. Да, переиграть столь расчетливого соперника будет сложно. Для начала хорошо бы вывести его из равновесия.
— Отчего же, туда мы прибыли как раз к сроку. Не дали вашему веночку утонуть в Неглинке, — сказал сыщик, стараясь не показывать своей ярости.
— Чудесная весть! — турок и впрямь казался вполне довольным. — Значит, ждать мне счастья в этом году.
— Да какого же рожна… Простите… Какого же счастья вам еще надобно? — сыщик вспомнил свой же собственный вывод о том, насколько сильно шпион презирает всех преследователей. Нужно разыграть раздражение, тупость и все прочие признаки слабости. А как только старик начнет злорадствовать, ослабит бдительность — нанести неожиданный удар. — Вы так ловко похитили дочку самого обер-прокурора, вы разыграли спектакль с подставными марионетками, а потом устранили свидетелей, одного за другим… Я до сих пор не могу уразуметь, как это удалось…
— Что же именно вам непонятно? — превосходство в голосе Чылгын кюрта не только звучало, но и светилось, как начищенные литавры полкового оркестра.
— Да вот, хотя бы такой момент… Откуда вы узнали, что г-н Арапов отправит детей кататься на конке, а сам с ними не поедет? — чувствуя, что турок заглатывает наживку, уточнил сыщик. — Признайтесь, вы подкупили кого-то из прислуги? Или заметили девочку в одиночестве и импровизировали на ходу?
— Нет, оставлять что-либо на волю случая не в моих правилах, — турок закурил папиросу в длинном мундштуке. По комнате поплыл душистый дымок, от которого у сыщика защекотало в носу и горле. — За г-ном Араповым я следил довольно давно. Обер-полицмейстер не особенно любит появляться в храме, даже по большим праздникам. Да и с супругой они живут не в ладу. Поэтому та, как правило, уезжает экипажем на всенощную или к ранней заутрене, а детей позже отправляют конкой. Так было на Масленицу, на Вербное, на Пасху… Отчего же не повториться тому же и на Троицу? Вам лучше других должно быть известно, что люди не меняют привычек, напротив, очень дорожат ими, чаще всего, даже не осознавая этого.
Сыщик кивнул и тут же почувствовал, как сильно он устал за этот день. Голова потяжелела, клонилась на грудь, и поднял ее Мармеладов уже с трудом. Он встряхнулся.
— Признаю, тут вы всех переиграли. Но как вам удалось точно рассчитать время отравлений? Ведь вы всегда появлялись на месте раньше нас и незаметно убивали опасных свидетелей. Тех, кто смог бы указать на вас пальцем при опознании.
— О, вы и здесь не догадались? — в литаврах добавилось меди, а где-то поблизости загудела язвительная дудка. — Это же так просто. Помните сказку про пастуха, который выгонял на пастбище каждую овцу по-отдельности, и большинство всегда оставались голодными?
— Боюсь, мы в детстве разные сказки слушали, — притворно вздохнул Мармеладов и тут же закашлялся от душистого дыма.
— Не трудно угадать в чем мораль сказки. Пастух стал выгонять сразу всех овец на лужайку, и стали они сытыми и довольными, — шпион выразительно посмотрел на Мармеладова. — Вот и я приучил своих подопечных принимать лекарство в одно и то же время: в три часа пополудни. А в Троицу подсунул им яд, который они тоже выпили одновременно. Так что с кого вы ни начали объезд, а живых застать не удалось бы.
— Стало быть, и в ваших замыслах бывают слабые места! — Мармеладов увидел брешь в ироничной невозмутимости собеседника, туда и нанес удар. — Доктор Быковский в тот день уехал на срочный вызов, потому и не выпил яд вовремя. И перед
