Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.]

— Климова вышла через главный подъезд? — спросил он только.

— Конечно, — со смехом ответила красавица. — Мы не провожаем гостей через задние двери, даже если это личные гости кого-либо из сотрудников посольства.

Скала, не выходя из роли официального лица, действующего строго по предписанию, осведомился, когда и каким образом мадам Госсарт пригласила Климову. И добросовестно отметил, что мысль пригласить Веру возникла у Госсарт, когда она в автомобиле везла девушку домой. Она-де только не знала, когда ей это позволят служебные обязанности. Оказалось, однако, что она освободится в тот же день к вечеру, поэтому она попросила позвонить Климовой. Звонил ей швейцар — по воскресеньям он замещает телефонистку.

— Скажите, каким образом очутилась у вас пани Мильнерова? — спросил Скала.

— Разве и она пропала? — удивилась Госсарт. — Мильнерова пришла сама. Не очень симпатичная особа.

— Тем не менее она пробыла здесь дольше, чем Климова, — в свою очередь выразил удивление Скала.

Госсарт мило рассмеялась.

— О, это было забавно! — весело воскликнула она. — Климова уже была здесь. Я не стала сводить их: я не могу допустить здесь скандала.

Скала, разумеется, знал, что Мильнерова никак не могла прийти позже Климовой, что было как раз наоборот, но ничего не сказал.

— Я попросила Мильнерову подождать в садовом павильоне, — весьма правдоподобно объяснила Госсарт. — Распорядилась доставить ей туда угощение, и, когда после ухода Климовой я зашла в павильон, Мильнерова была уже пьяна. Сказала, что это она с тоски, и обрушила на меня гору сплетен. Ела все подряд: бутерброды, паштеты, холодное жаркое, конфеты — но главным образом пила. Пришлось мне оставить ее на ночь у себя. Ей не хотелось уходить.

Все, что говорила Госсарт, Скала и переводчик выслушивали с видом невероятной учтивости и доверчивости, так что беседа проходила под знаком обоюдного лицемерия. В этой игре мы, несомненно, медленно и незаметно завоевывали позиции, хотя непосредственный результат еще не сказывался.

Скала уже подумывал откланяться, когда в кабинет вошел человек лет тридцати пяти, элегантный до кончиков ногтей, о безупречными манерами. Он держал в руках кожаную папку с какими-то бумагами. При виде посетителей он остановился.

— I am sorry, I did not notice.

Улыбающаяся Госсарт, опередив переводчика Скалы, сама услужливо перевела:

— Виноват, я не заметил…

Последовала церемония представления, и тут уж вступил в свои обязанности переводчик Скалы. Вошедшего джентльмена звали Браун, и он тоже был секретарем посольства. Госсарт со смехом объяснила ему причину визита Скалы. Мистера Брауна это вовсе не развеселило — напротив, он принял еще более серьезный вид. И сказал по-английски:

— Когда-нибудь ваши шуточки не доведут до добра, юная леди.

— Извините, — тоже уже серьезно возразила Госсарт, — но я ни в чем не провинилась.

— По-моему, вы ошибаетесь, — заявил Браун. — Господин советник уже обратил внимание на ваши приемы. Боюсь, он будет вынужден сообщить о них.

И, положив папку на письменный стол, он с поклоном удалился.

— Мы уходим, — поднялся Скала. — Благодарим за информацию. Да, мы разыскиваем еще Арнольда Фидлера. Его у вас не было?

— Я о нем только много слышала, — ответила Госсарт, уже без улыбки.

Казалось, она чем-то озабочена.

— Вот так, — рассказывал мне об этом посещении Скала. — Она вроде начала опасаться, что господин посол сделает ей выговор за ее светские забавы. Однако она слишком тертый калач, чтоб смущаться такими мелочами. Это просто невероятно, но тем не менее мистер Браун надеялся ее смутить. И явился-то он только для того, чтоб заронить тревогу в ее красивую головку. По всему по этому сдается мне, что он, собственно, помогал ей дурачить нас. Рекомендую на всякий случай рассматривать мистера Брауна как ее союзника.

— А что? — согласился я. — Это ваше наблюдение мы вправе считать установлением факта.

Тогда Скала разразился следующим рассуждением:

— Вот смотрите: Госсарт посылает каких-то мерзавцев обыскивать дачу Фидлера и квартиры Климовой и Мильнеровой. Кто эти мерзавцы? Скорее всего, лакей и швейцар, поскольку они готовы были лжесвидетельствовать о том, что Климова ушла из посольства через два часа. Возможно, это организовал мистер Браун, видимо, под верховным руководством мадам Госсарт. Мы правильно сделали, что вежливо поспрашивали ее. Не принять нас она не могла, на этом она и споткнется. Теперь возникает еще один интересный вопрос: почему никто не вламывался ни в фотоателье, ни в квартиру Фидлера?

Из этого Скала делал вывод, что вместе с Госсарт и ее шайкой против Арнольда действовал и его собственный отец, а если угодно, то, черт возьми, еще и Юлиус Гадраба, так что теперь все у нас отлично складывается. Ведь ателье и комнату Арнольда могли обыскать спокойно и методично, без всяких затруднений и без спешки, которая неизбежно привела к разгрому всех трех жилищ.

— А как дела с Арнольдовой страховкой?

— Никак. Страховой договор заключен по всем правилам, и взносы уплачены. Но ни владелец полиса, ни кто-либо по его доверенности до сих пор не объявился. На дачу ринулись было страховые эксперты, однако я это дело отсрочил. Без нас им, конечно, туда нельзя. Список застрахованных предметов мы затребовали. Пока что сами проверим.

— А кто отвозил шкаф?

— До сих пор не выяснено.

Скала еще сидел у меня, когда вошел Гонзик Тужима, протягивая мне какой-то конверт.

— Вам, товарищ капитан, — сказал он со своей добродушной улыбкой. — Оставила в проходной какая-то молодая женщина с ребенком.

На голубом конверте значилась моя фамилия. Скала глянул через мое плечо.

— Карличекова рука! — уверенно заявил он. — Только он царапает такими каракулями.

Я вынул из конверта листок, вырванный из блокнота; на листке карандашом было написано:

«Перед самым отбытием на ответственное задание мне пришла идея, каким ядом мог воспользоваться в своей квартире Фидлер и как. Я не успел еще хорошенько продумать, а потому обсудим это с вами позднее. А пока, пожалуйста, передайте это уважаемому товарищу надпоручику Скале. Ваш Карличек».

Идеи Карличека обычно бывали такого рода, что никому другому до них не додуматься.

— А поэтому нечего гадать, что ему опять втемяшилось, — высказался Скала. — Он, видимо, строит свои рассуждения на неверии в правильность протокола вскрытия. Целая толпа медиков устанавливает причину смерти в сердечной недостаточности, а он упрямо видит отравление. И все это на основании своей ужасающей логики: поскольку такая причина смерти, как angina pectoris, ни к чему нас не ведет.

Он собрался уходить, чтобы продолжать свою «ножную» работу, однако вид у него был довольно задумчивый — видно, он все же размышлял над содержанием записки Карличека.

Скала пошел взглянуть, как продвигается изучение прошлого Гадрабы. Гадрабе, оплакивающему свое слабое здоровье, подвергшееся таким ударам, и Бочеку, неприветливо-угрюмому, пришлось присутствовать при ревизии ателье. Флора Мильнерова не явилась, не подчинившись даже официальному вызову. У ревизоров оказалось много претензий к ее способу вести бухгалтерию.

Кроме этого, Скала со своими людьми еще раз обошел знакомых и приятелей Арнольда. Госсарт их не знала, разве что услышала о них от Веры Климовой. Никаких следов ее интереса к ним не обнаружилось. Очень уж ненадежные были ребята. Арнольд тоже, несомненно, понимал, что доверить тайну кому-либо из них было бы все равно что отдать себя на полный их произвол. Лишь один из них, пожалуй, составлял исключение: Алоиз Бедрна. Дворничек. Он был похож на преданную собачку, которой только прикажи, и она будет сторожить изо всех сил. Алоиз Бедрна стоил того, чтобы Э. У. Госсарт испытала на нем свои разбойничьи методы. Но Алоиз ничего не мог нам сказать, скорее всего, он и не знал ничего о тайне Арнольда, хотя, обучаясь на каменщика, сумел бы замуровать что угодно.

Во второй половине дня установили, что Мильнерова отправилась в сберкассу и со сберегательной книжки на предъявителя сняла десять тысяч. После этого она гуляла, рассматривая витрины, и наводила справки о такого рода товарах, что было ясно — она собирается заново обставить квартиру. Сотрудники Скалы быстро выяснили, что счет, с которого Мильнерова получила деньги, был открыт около полугода тому назад лицом с вымышленной фамилией и вымышленным адресом всего на сумму двадцать тысяч крон. До Мильнеровой никто с этого счета денег не брал.

— Все ясно, — заявил Скала. — Кто-то придумал остроумный способ расплачиваться наличными за оказанные услуги. Стоит открыть в разных местах счета на разные суммы — и проценты набегают, не надо и чеки подписывать, и сотенки собственноручно отсчитывать… Отличное изобретение! В данном случае Госсарт заплатила за разбитое зеркало и за молчание Мильнеровой. Поэтому Мильнерова держит не нашу, а ее сторону. Исходя из этого, можно представить, какую ценность имеет для нее пропавший документ или что там они ищут. Хотел бы я знать, подъезжала ли Госсарт со сберегательными книжками и к Климовой!