– Скажите, Ираида Станиславовна, а не случалось ли с вашей Ягудиной чего-нибудь необычного? Может быть, какой-то случай, неприятность или что-то в этом роде?
Женщина задумалась:
– Неприятность, говорите? Право, не знаю… Училась она неплохо, «хвостов» у нее вроде не было… А то, что ругалась со многими из группы, так ведь это не необычно, это как раз в порядке вещей. Для Ягудиной в порядке вещей.
– Значит, ничего такого, – вздохнула я, посмотрев на кудрявого питомца моей собеседницы. – Училась хорошо, сессию сдавала вовремя, регулярно собачилась с однокурсниками…
– Ну, да, – кивнула Ираида Станиславовна, нагнулась и погладила свою питомицу. – Хотя нет, погодите… Как вы сказали?
– Регулярно собачилась с однокурсниками, – повторила я.
– Я не о том… Сессия… Сессия… Да, было что-то, связанное с сессией.
– Что именно?
– Не помню… Простите, Татьяна, шутка ли – пятьдесят лет прошло, даже больше!
Я уже собралась было прощаться, как вдруг Ираида Станиславовна вскрикнула, прижав руки к груди:
– Ой, я вспомнила! Сессия, точно, наша последняя сессия в институте…
Собачка у ее ног вздрогнула и, недовольно покосившись на хозяйку, тявкнула.
– Ну, что сессия? – не выдержала я. – Она ее что, завалила?
– Хуже.
– В каком смысле хуже? – опешила я.
– Она на нее не явилась.
Наверное, у меня был очень удивленный взгляд. Ираида Станиславовна поспешила меня успокоить:
– Да нет, на сессию она все-таки явилась, но потом, с недельным опозданием! Поверьте, это было нечто, из ряда вон выходящее. В те времена никто не смел выкинуть ничего подобного, дисциплина была – о-го-го! А уж на последнюю сессию все больные ползком ползли, как же: последняя сессия! Это сейчас…
Женщина принялась рассуждать о нравах современной молодежи, которой «все до лампочки». И на занятия-то они не ходят, а придут, так сидят и «эсэмэски» друг другу пишут вместо того, чтобы преподавателя слушать, а еще в смартфонах у них всякие игры да скачанные из Интернета книжки. Это она по своим внукам знает, их у нее трое. Как современная молодежь вообще учится?! Сессию сдают за взятки… Ужас! Ужас!.. Мне пришлось терпеливо ждать окончания лирического отступления в нашей беседе. Наконец Ираида Станиславовна, что называется, выпустила пар и закончила свой возмущенный монолог.
– Так, говорите, Ахолия Ивановна опоздала на сессию? – напомнила я тему нашей беседы. – Может, у нее что-то случилось, вы не спрашивали?
– Лично я – нет, – презрительно поморщилась женщина и успокоила свою зарычавшую на пробегавшую мимо кошку собачку. – Подождите… Что-то случилось, говорите? Да, точно! Вспомнила! Тогда действительно случилось что-то непонятное. Началось с того, что все заметили, как наша Ахолия вдруг начала поправляться. Ползла и ползла во все стороны… Девчонки над ней подшучивали, намекали на интересное положение, да и не только девчонки… Помню, она нам сказала, что у нее что-то серьезное со щитовидной железой и она принимает какие-то гормональные препараты, от которых так полнеет. Да, да, именно так и сказала.
– А вы?
– А что «мы»? Ничего. Щитовидка – так щитовидка, нам-то что! И вообще, всем тогда было не до Ягудиной, на носу была последняя сессия, потом предстояло написание дипломной работы… А потом она пропала.
– Как?
– Надолго. Месяца на два, кажется… Нет, чуть меньше, полтора… Перестала ходить на занятия, совсем перестала. А потом вдруг снова появилась, это когда уже сессия была в разгаре. Похудевшая, осунувшаяся – жуть! Под глазами – черные круги, ходит, как тень, глаз ни на кого не поднимает… Кто-то из девчонок, помню, спросил, что случилось, так она провякала что-то невразумительное, мол, долго в больнице лежала, тяжело болела, чуть не умерла… Только тогда нам всем было не до нее: я же говорю, сессию мы сдавали, последнюю. Помню, мы тогда только и думали, что мы уже без пяти минут врачи, и еще предстояло распределение. Кто же в такой ситуации будет переживать из-за какой-то там скандалистки Ягудиной!
– Так, так. Это очень интересно, – я невольно подалась вперед.
– Да нет, ничего интересного я вам не расскажу, – покачала головой Ираида Станиславовна. – Ягудина предоставила в деканат какую-то справку.
– Справку?
– Да вроде что-то у нее там было со здоровьем. И стала «догонять» сессию…
– Значит, она пропадала месяца на полтора?
– Ну да, где-то так.
– А появилась с болезненным видом?
– Да. Худая, осунувшаяся… Только при чем здесь все это? Это же было сто лет тому назад! Или вы, Татьяна, думаете, что это как-то связано с ее убийством?
– Может быть, и связано. Я пока только собираю сведения о вашей Ягудиной.
– Сведения? Зачем?
– У меня такой метод работы – аналитический: я собираю о человеке как можно больше сведений, анализирую их и только потом на основании данных делаю выводы.
– И таким образом вы надеетесь найти убийцу? – еще больше удивилась женщина. – Думаете, если узнаете, почему наша Ягудина опоздала на свою последнюю сессию, так сразу и убийцу ее вычислите?
Я кивнула:
– Вы будете удивлены, Ираида Станиславовна, но порой самые, казалось бы, ничего не значащие сведения могут вывести сыщика на преступника или на человека, который «в курсе»…
– Скажите, пожалуйста! Но только я вам все рассказала, все, что знала.
– Ираида Станиславовна, а вот скажите как врач: после какой такой болезни человек может плохо выглядеть?
– После какой? Да после какой угодно! Таких болезней – большой список. Может, у человека была жутчайшая простуда или пневмония, и он провалялся в постели с высокой температурой, а может, у него был перитонит, и он едва остался в живых, перенеся тяжелую операцию… Нет, наверняка вам никто не скажет, таких болезней много.
– Что ж, понятно, – я встала со скамейки. – Спасибо, что побеседовали со мной, всего вам доброго!
Собачка радостно тявкнула мне на прощанье, мол, наконец-то эта чужая тетка отстала от ее хозяйки.
Сев в машину, я задумалась. Ягудина пропадала месяца на полтора. Довольно солидный срок для студентки последнего курса. Где-то же ведь она была все это время! Кто, как не родная сестра, должна это знать… Я достала мобильник и, набрав номер Эллы Ивановны, предложила ей немедленно встретиться.
– Зачем? – искренне удивилась та. – Мой внук на свободе, он только что пришел, пришел домой, понимаете?! Я имею в виду, домой к его родителям. Сноха сейчас звонила мне… Ах, это такая радость!.. Кстати, Татьяна, мы, наверное, должны поблагодарить вас…
– Подождите, – остановила я поток восторгов, – вы разве ничего не знаете о вашем сыне?
– О сыне? А что мы должны знать? – голос женщины тут же стал встревоженным.
Очень не хотелось огорчать дамочку неприятной новостью, но что было делать?!
– Элла Ивановна, видите ли, так получилось, что теперь задержан ваш сын…
– Что? Как это задержан? Когда?
Пришлось в двух словах рассказать мадам Белохвостиковой о сегодняшнем утреннем происшествии в доме ее покойной сестры. Правда, я скромно умолчала о своей роли в этом деле.
– Господи! Мой сын арестован?!
– Задержан, – уточнила я.
– Какая разница?! Боже мой! Что же теперь делать? Мой сын – в тюрьме!
– В изоляторе временного содержания, – поправила я.
– Какая разница?! Не в санатории же! Боже, боже! Что делать?!
– Встретиться со мной.
– Извините, Татьяна, но мне сейчас не до вас… И почему же сноха ничего мне не сказала?! Я сейчас позвоню ей…
В трубке раздались гудки. «Хм, действительно, – подумала я, – странно, что семья Сергея Валерьевича до сих пор не знает о его задержании». Но я решила подождать. Сейчас Элла Ивановна позвонит снохе, и та скажет ей, что супруг не изволил ночевать дома, а я позвоню мадам Белохвостиковой чуть позже.
Когда через несколько минут я набрала номер Эллы Ивановны, та возмущенно закричала в трубку:
– Татьяна, как вы можете шутить такими вещами?! Почему вы меня обманываете?!
Я даже растерялась: в чем это я ее обманула и когда?
– Э-э-э… – начала было я, но мадам Белохвостикова меня перебила:
– Вы сказали, что мой сын арестован…
– Задержан, – поправила я автоматически.
– Какая разница?! Итак, вы сказали, что мой сын задержан, а сноха сейчас мне сказала, что он в командировке!
Я даже растерялась от такого заявления.
– В командировке? – переспросила я, не веря своим ушам.
– Ну да! Он уехал утром в воскресенье, собрал свою дорожную сумку и уехал. Ему надо быть в Москве на совещании в понедельник днем…
Женщина несла что-то про совещание в Главке, про министерство строительства, про доклад министру, про то, какой ответственный работник ее сын, и про то, что его часто посылают в Москву… По мере прослушивания ее монолога я начинала догадываться, в какие такие командировки ездил ее ответственный сынок и какому такому министру докладывал свои доклады. Я извинилась, сказала, что скоро перезвоню, и выключила телефон. Тут же набрав номер лаборантки Ники и представившись, я спросила ее прямо в лоб безо всяких предисловий:
