— Мы устали, Эдуард. Мы просто устали.
— Да, Феликс, пожалуй. Я раньше никогда не оглядывался. Сейчас я все время чувствую на себе чей-то взгляд. Если бы я не был психиатром, то подумал бы, что нужно срочное вмешательство врача. Типичная картина паранойи.
— Вы еще находите силы шутить, — слабо улыбнулся шеф полиции.
У господина Мелтона тоже были причины для волнения. В последние дни господин Мелтон стал замечать, что сенатор Домар относится к нему не так доверительно, как раньше. Истинный Католик уже не обсуждал с шефом полиции своих планов переустройства общества. Он перестал приглашать господина Мелтона в клуб деловых людей, где обычно два Раза в неделю миллионеры проводили вечера. Шеф полиции сейчас с радостью бы еще раз вкусил стандартной пищи сенатора. Но сенатор не звал его ни на обеды, ни на ужины. В то же время господин Мелтон знал, что папаша Фил не изменил своих привычек и у него в гостях по-прежнему бывают и мэр города, и министры, и бизнесмены. Сначала шеф полиции полагал, что всему виной несчастный его желудок, не вынесший оранжевого напитка. Что сенатор просто опасается, как бы не повторилась неприятность, имевшая место некоторое время назад. Потом господин Мелтон стал объяснять холодность сенатора тем, что последнему стало известно об отношениях шефа полиции и профессора Кирпи. И хотя господин Домар был деловым человеком, все-таки, наверное, и ему претила экстравагантная деятельность профессора Кирпи.
К тому же господин Мелтон не забывал о министерском портфеле. Эти мысли жгли ему мозг не слабее, чем жег желудок оранжевый напиток сенатора. Шеф полиции представлял себе, как бы поступил на его месте в столь щекотливом положении его отец (господин Мелтон-старший). Этот решительный человек в подобных обстоятельствах обычно действовал категорично. Но то были другие времена. Тогда люди, идя к цели, просто сталкивали с дороги то, что мешало им двигаться вперед. И если господин Мелтон-старший, не задумываясь, столкнул бы со своего пути профессора Кирпи, то господин Мелтон-младший этого сделать не мог. Во-первых, папаша Мелтон никогда не жаловался на желудок. А во-вторых, была неизвестность, за которой стояло что-то тревожное и пугающее.
Профессор Кирпи, к его чести, прекрасно отдавал себе отчет в том, что происходит в голове господина Мелтона. Он знал: нить, связывающая их сейчас, настолько прочна, что господин Мелтон даже не сделает попытки оборвать ее. Конечно, их положение угнетало и его не меньше, чем господина Мелтона. Однако он, в противоположность шефу полиции, не строил иллюзий. Выход существовал один — узнать то, что знает Эльвира. После этого принимать решение.
Выпив еще бокал сидра, профессор покинул гостеприимную виллу господина Мелтона. Выехав на магистраль, он бросил взгляд на зеркало и заметил метрах в двухстах позади машину. Он сбавил скорость, догонявший его автомобиль пролетел мимо. Профессор усмехнулся и нервно передернул плечами. “Это действительно похоже на паранойю”, — подумал он и прибавил скорость. На углу Кинг-стрит серый “кадиллак” профессора влился в поток машин. Розовые и фиолетовые сполохи рекламы заскользили по лицу. Перед светофором рядом с “кадиллаком” оказалась длинная открытая спортивная машина. За рулем сидел пьяный Дин. Лиззи и Эсс улыбнулись профессору с заднего сиденья. Дин приветственно помахал рукой.
— Все о’кей, — сказал Дин. Лиззи хихикнула. Спортивная машина унеслась вперед.
Эта мимолетная встреча вернула мысли Кирпи к господину Мелтону. Прощаясь с профессором, шеф полиции высказал предположение, которое следовало обдумать. Оно прямо касалось Эльвиры, и профессор Кирпи удивился, почему это соображение не пришло в голову ему.
— Может быть, — сказал господин Мелтон, — может быть, все-таки это надо сделать? Тогда у нас останется шанс.
Профессор отлично понял намек шефа полиции.
— Попытаюсь еще раз поговорить с ней. А тогда…
— Да, я слушаю.
Господин Мелтон наклонил голову.
— Вы хорошо знали ее отца? — спросил он.
— Дети редко походят на родителей. Я имею в виду не внешностью, конечно.
— Да, — согласился господин Мелтон. — Очень жаль, что все сложилось так неудачно.
— Вы стали сентиментальны, Феликс.
— Очень жаль, — повторил господин Мелтон, не обратив внимания на реплику.
…Сзади снова показалась машина. Кирпи машинально нажал на тормоз. Машина не обогнала его. Профессор свернул в переулок, вырулил на параллельную улицу. И вновь увидел сзади свет фар.
“Нельзя так нервничать, — мелькнула мысль. Надо кончать…”
— Надо кончать, — прошептал он, подъезжая к клинике. — Надо, надо, — пробормотал он, входя в свой кабинет.
Он сел в кресло возле письменного стола. Достал сигару, тщательно обрезал кончик, закурил. “Надо кончать”, — билась мысль.
Он надавил кнопку звонка, лаконично сказал вошедшему санитару:
— Дежурного врача по корпусу “Б”.
Санитар вышел. Профессор Кирпи откинулся в кресле и закрыл глаза. Приняв решение, он почувствовал облегчение. Очень возможно, что Феликс прав. Вполне вероятно, что они получат один шанс добыть у Эльвиры нужные сведения. Один из ста. Но это лучше все-таки, чем ничего. И лучше, чем неизвестность.
Но они опоздали. И Кирпи. И Мелтон.
Маленький Феликс бежал по лугу с сачком в руке. Он гнался за стрекозой, трещавшей крылышками. Он устал, а стрекоза, словно дразня мальчика, то кружилась над головой, то отлетала далеко в сторону. Потом вдруг стрекоза исчезла… Господин Мелтон открыл глаза и услышал телефонный звонок. Он включил ночник, бросил взгляд на часы: только двенадцать. Поднял трубку. Остатки сна моментально улетучились, когда он узнал голос министра.
— Я полагаю, — сказал министр, — что нам лучше всего встретиться в управлении.
— Что случилось?
— Я жду вас через полчаса, — сказал министр и повесил трубку.
Господин Мелтон снова машинально взглянул на часы. Прошла одна минута. Он встал, неторопливо бросил пижаму, надел сорочку, брюки. Прошла еще минута.
“Надо что-то сделать”, — подумал он. И, сняв трубку, набрал номер.
Телефон долго молчал, потом откуда-то издалека ослышался голос Кирпи.
— Эдуард, — сказал господин Мелтон. — Вы меня слышите?
— В чем дело, Феликс? — сердито откликнулся профессор Кирпи.
— Меня вызывает министр, Эдуард, — тихо произнес господин Мелтон.
В трубке что-то щелкнуло и засвистело. Господин Мелтон подул в микрофон и громко сказал:
— Вы поняли, Эдуард?
— Да, — отчетливо сказал голос профессора Кирпи.
— Я должен явиться к нему сейчас, немедленно.
— Да, — сказал профессор. — Я понял. Спасибо.
Шеф полиции медленно опустил трубку на рычаг. Тщательно повязал галстук. Проходя мимо спальни Лиззи и Эсс, остановился было, но махнул рукой и шагнул к выходу…
Министр стоял под картиной, изображающей Немезиду. Худое лицо аскета, пергаментные щеки, серые тусклые глаза. Рядом с ним находились Грегори и человек, которого господин Мелтон не знал. Министр сделал знак рукой, и они оба вышли из кабинета. Незнакомец усмехнулся. Грегори отвел взгляд.
Господин Мелтон молча смотрел на министра. Наконец министр сказал:
— Неслыханно… Чудовищно… — И резко, словно Ударил хлыстом, добавил: — Вы намерены объясняться?
Шеф полиции пожал плечами. Он, хоть и догадывался, о чем пойдет речь, все же не желал говорить первым. Он еще надеялся на что-то.
Министр истолковал его молчание по-своему.
— Трус! — бросил он.
Господин Мелтон вздрогнул. Оскорбление, брошенное ему в лицо, можно было понимать двояко. В стене вдруг открылась щель, в которую министр предлагал ему нырнуть. Так во всяком случае поду. мал шеф полиции. Ведь ничего не стоит замять, замолчать факты, которые непонятно каким образом стали известны министру. В конце концов господин Мелтон может взять отставку, уйти от дел.
— Трус! — повторил министр. — Я не думал, что у вас хватит наглости явиться сюда.
Щель в стене закрылась. Министр не вкладывал в слово “трус” второго смысла. Министр слыл щепетильным человеком. На то, что он станет торговаться, рассчитывать не приходилось. И все-таки господин Мелтон сделал попытку.
— Я не понимаю, — сказал он.
Министр желчно усмехнулся.
— Неужели вы полагаете, — сказал он, — что мы будем судить вас? Неужели вы полагаете, что мы отдадим полицию на растерзание газетам? Полицию, которая еще не потеряла доверия народа, несмотря на все ваши гнусные дела. Нет, Мелтон, скандала не будет. И оправданий тоже.
— В чем меня обвиняют? — хрипло спросил шеф полиции. — И кто?
— Он еще спрашивает, — саркастически произнес министр. — Может, вы потребуете ордер на арест? Его нет, Мелтон. Но мы добры. Мы хотим спасти ваше имя от позора. Имя вашего отца. Так будет точнее.
Молчание.
— Это какая-то ошибка, — пробормотал господин Мелтон.
