— Отпустите моих клиентов, — попросила я ледяным голосом.
Снежок отошел от Олега Николаевича, а второй по его команде отпустил Розу.
— Как, живы? — спросила я.
— Еще не решила, — просипела в ответ Роза.
— Ты же этого не сделаешь? — с надеждой спросил Сильвер, глядя на «лимонку» и неуверенно улыбаясь: — Ты же и себя угробишь.
— Если не веришь, испытай, — с вызовом сказала я. — Спуски оврага крутые, выскочить вы не успеете. Всем конец. Ой, руки уже совершенно не чувствую.
Опустив автомат, Сильвер попятился с побледневшим лицом, а я обратилась к Бурсовым:
— Мы уходим.
— Вы все равно от нас не скроетесь, вам конец, — с упрямой решительностью проговорил Снежок, глядя мне в глаза.
— А мы попробуем, — улыбнулась я в ответ.
— Отдай ему автомат! — приказала я Сильверу, кивнув на Бурсова.
Бандит с неохотой отдал оружие. У лысого я отобрала его пистолет, и мы не торопясь стали взбираться по склону оврага наверх. С гранатой в одной руке и пистолетом в другой я прикрывала. Бандиты грустными глазами смотрели нам вслед.
— Первый, кто попытается нас преследовать, получит эту гранату в голову, — сообщила я, чтобы они не питали иллюзий.
— Тебе, сучка, все равно от нас не уйти! — в отчаянии закричал Снежок, обращаясь к Бурсовой. Но это был вопль бессильной злобы.
Когда мы перевалили за край оврага, я швырнула гранату вниз, посеяв панику в рядах бандитов. Вопя на разные голоса, они бросились врассыпную. Кто-то из них даже позвал маму, решив, что ему верная смерть. Им ведь было невдомек, что ударник в гранате заклинен кусочком проволоки.
Вдруг рядом грохнули выстрелы. Один из подстреленных мною бандитов пришел в себя и всадил пулю в спину Бурсовой. Та, вскрикнув, упала лицом вниз. Видевший это Олег Николаевич закричал так, словно пуля попала в него. Упав на колени, он пополз к жене. Жива она или нет, на взгляд определить было невозможно. Я метнулась к бандиту, перехватила руку с пистолетом, вырвала оружие и ударила им его по лбу. Бандит потерял сознание.
Обхватив руками тело Олега Николаевича, бившегося в истерике у тела жены, я потащила его к джипу. Но Бурсов начал упираться. Вырвавшись, он кинулся к лежавшей ничком в траве Розе, не собираясь уходить. На спине у женщины было четко видно пулевое отверстие. Рубашка пропиталась кровью, и ни стонов, ни малейшего движения с ее стороны. Неужели все-таки мертва?
— Назад! — рявкнула я, бросаясь за Бурсовым. — Я за ней сама вернусь.
Только Олег Николаевич ничего не слышал. Вцепившись в тело жены, он стал дико орать:
— Нет! Нет! Роза!
Подскочив к Розе, я схватила ее за руку и поволокла к машине, оставляя на траве кровавый след. Олег Николаевич тащился следом то на четвереньках, то вообще полз, всячески мешая мне, отнимая драгоценные секунды. Из оврага вылетел Сильвер с финкой в руке, заметил валявшийся в траве автомат, но выстрелить у него не получилось. Из-за пояса я выхватила метательное лезвие и изо всех сил запустила им в бандита, тут же выхватила и бросила второе, поразив плечевые сухожилия. Взвыв, Сильвер упал на колени, выронил автомат и сложился от боли пополам. Еще пара шагов — и вот мы у джипа. На переднем пассажирском сиденье пребывал в отключке Осыко. Я втащила Розу на заднее сиденье, запихнула следом Олега Николаевича, захлопнула дверцу и, обежав внедорожник, нырнула на место водителя.
Отъезжая, пришлось отстреливаться от осмелевших бандитов. Снежок повел их в атаку, паля в нашу сторону из пистолета. Я израсходовала весь боезапас, наконец взялась за револьвер, одной рукой выворачивая руль. Побитая в погоне машина слушалась с трудом. Все пули уходили преследователям под ноги. Брать выше я не решалась, боясь нечаянно кого-нибудь пришить. Ведь внедорожник прыгал на кочках, как заправский мустанг, которого еще не объездили. Даже целясь по ногам, легко угодить в голову. Последней пулей я перебила бежавшему позади с автоматом в руках Снежку колено. Заорав, он потерял равновесие и ткнулся носом в придорожную пыль.
Преследовать нас бандитам было не на чем, поэтому вскоре погоня осталась далеко позади. Осыко, замотав головой, промычал что-то. Не разбираясь, я вырубила его, чтобы не мешал, и посмотрела назад. Обливаясь слезами, Бурсов держал жену на руках. Лицо Розы было бледным, черты заострились, глаза закрыты, а на груди расплылось красное пятно. Кровь пропитала одежду.
— Что же они наделали! Что наделали! — причитал Олег Николаевич, гладя окровавленной рукой жену по голове. — У нее нет пульса. Она умерла.
И тут внезапно Роза вдруг открыла глаза. Я быстро перевела взгляд на дорогу, так как от неожиданности у меня дрогнули руки.
— Роза, Роза, ты жива! — закричал Бурсов. — Роза, ты как себя чувствуешь?
— Я умираю, — прохрипела Роза слабым голосом.
— Нет, ты не умрешь! Мы отвезем тебя в больницу, потерпи немножко, — горячо пообещал ей Олег Николаевич. — Милая, потерпи.
— Перед тем как умереть, я хочу, чтобы ты простил меня за все. Я причинила тебе боль, — жалобно попросила Роза, запинаясь. Ее лицо в зеркале заднего вида выглядело так, будто она вот-вот преставится.
— Я уже простил, — заверил жену Олег Николаевич. — Забудь.
— Поцелуй меня, — попросила Роза. — В последний раз.
Бурсов поспешил выполнить ее просьбу, потом не выдержал и снова разревелся. В отличие от него, я в этот момент уже понимала, что рана его жены не смертельна, иначе бы она давно умерла, не приходя в сознание. Притормозив, я при помощи Олега Николаевича оказала Розе помощь — остановила повязкой кровотечение, вколола антишоковое, обнаруженное в аптечке джипа.
Пока мы возились, подъехала милиция и чуть погодя карета «Скорой помощи». Все вместе мы отправились в больницу.
Олег Николаевич не отходил от жены ни на шаг. Он проводил Розу до операционной, а потом и его самого уложили на больничную койку. Врач сказал, что у него минимум сотрясение.
Я позвонила Валерию Игнатьевичу, обещавшему проконтролировать вопрос с бандой Снежка. Оказалось, что их всех задержали, и они уже дают показания. Осыко, начальник охраны дома ребенка № 2, признался, что нанял их по приказу Михайловской, утаив, что на самом деле хотел захапать деньги, украденные Бурсовой.
В хирургическом отделении второй городской больницы в половине девятого утра наблюдалось непривычное оживление. Персонал носился взад-вперед, готовясь к обходу. Уборщицы торопливо отмывали полы. В воздухе витал стойкий аромат хлорки и лекарств.
Поговаривали, что может появиться министр здравоохранения области. На меня и Бурсова с букетом бордовых роз никто не обратил никакого внимания. Мы предъявили охраннику пропуска, выписанные следователем, и прошли в одноместную палату, где лежала жена Олега Николаевича.
Прошла неделя, и теперь Роза чувствовала себя практически здоровой — вставала без посторонней помощи, гуляла и находила в себе силы шутить. Дело шло к выписке. Я же все это время охраняла Олега Николаевича. Он вернулся на работу. Были опасения, что находившиеся в тюрьме бандиты предпримут какие-нибудь шаги, чтобы все-таки расправиться с четой Бурсовых, однако ничего такого не произошло. Ни попыток, ни даже намека на них.
Ночной клуб «Осьминог» на время расследования закрыли. Белаз вел себя тише воды ниже травы, а в единственном телевизионном интервью заявил, что ни в чем не виноват и что его предало ближайшее окружение. Ближайшее же окружение, находясь в КПЗ, не противилось версии босса. Бандиты брали все на себя, надеясь на помощь Белаза в их освобождении. Их версия выглядела так: Бурсова взяла у них в долг пару тысяч, а отдавать не хотела — решила их «кинуть», прикрываясь своей начальницей. Они только думали поговорить по-человечески, а им подбросили наркотики, оружие. В общем, бедные они и несчастные, и непонятно, за что их судят.
Поднявшийся в прессе скандал по поводу деятельности благотворительной организации «Защита детского счастья» поставил крест на мечте Михайловской выйти под залог. Ее влиятельные клиенты, поняв масштабы скандала, предпочитали держаться от бывшей благодетельницы подальше. Многие усыновители из-за границы требовали возврата своих денег, которые у них выманили русские мафиози. Начальник охраны дома ребенка Осыко Прохор Иванович, смекнув, что ему помогать никто не собирается, сдал всех, кого только можно, лишь бы ему скостили срок. Единственное, о чем никто из преступников не упоминал, — это о деньгах, украденных Розой. В их молчании я просматривала какой-то умысел, и мне это не нравилось. Возможно, Михайловская или Осыко как-то планировали использовать их в своих целях. Поговорить о деньгах с Розой мне до сих пор не представилось случая. И вот теперь я твердо решила выяснить, куда она их подевала.
Олег Николаевич поцеловал жену, подарил ей огромный букет красивейших роз и, пренебрегая всеми правилами санитарии, расстегнув сумку, вытащил оттуда Цезаря. Йоркширский терьер «повизгивая» рвался из его рук к хозяйке.
