– Около года, – прошептала та.
– Речь идет о выкидном ноже, правда? О таком, лезвие которого выскакивает при нажатии на кнопку. Где сейчас этот нож?
– Я выкинула его в канал Кенбурн-Лок.
Еще никогда в жизни ему так не хотелось оставить человека в покое. Он открыл дверь и позвал Лоринга. Полли побледнела, сжала губы и вскочила со стула.
– Давайте-ка устроимся поудобнее, – сказал Вексфорд, усаживая девушку на диван и сам опускаясь рядом. Лоринг занял освободившийся стул. Инспектор продолжил, тщательно подбирая слова:
– Я расскажу вам историю, расскажу, с чего все началось. Когда-то в Сассексе, в городке Кингсмаркхэм, жила тридцатилетняя женщина по имени Рода Комфри. Однажды ей повезло – она выиграла около десяти тысяч фунтов стерлингов и переехала жить в Лондон. Когда деньги подошли к концу, она начала пополнять свои доходы тем, что занялась шантажом. Рода сменила фамилию на Уэст, точнее – миссис Уэст, потому что фамилия Комфри и незамужнее положение были ей неприятны и унижали ее. Через некоторое время она встретила молодого мужчину, иммигранта-нелегала, мечтавшего стать новым Джозефом Конрадом, то есть поселиться в Англии и писать книги. Рода предложила помощь. Она пообещала раздобыть ему новую биографию, отца с матерью, фамилию, свидетельство о рождении и имя. Имя того, кто сам никогда не получит паспорта и не предъявит претензий, потому что всю жизнь проведет в приюте для душевнобольных. Этот несчастный – Джон Гренвиль Уэст, двоюродный брат самой Роды. Молодой иностранец согласился.
Тайна связала двух людей, пусть дружба их и не была легкой. Молодой человек даже посвятил Роде свой третий опубликованный роман, написав, что без нее эта книга никогда бы не увидела свет. Почему? Потому что писателя просто не было бы в Англии. Кем он был? Русским? Или каким-нибудь другим славянином? Кем бы ни был этот беглец, Рода дала ему новую личность, забрав ее у человека, которому не требовалось никакого убежища, ибо он уже находился в самом надежном из всех возможных.
Что же мисс Комфри получила взамен? Молодого мужчину, ставшего ее товарищем. Он был гомосексуалист, Рода это знала, но его сексуальная ориентация ее не смущала, так было даже лучше. Секс ее не привлекал, ей не требовались ни любовь, ни удовлетворение, только мужчина, которого она могла показывать окружающим. Но случилось так, что писатель нанял молодую машинистку, а та возьми да и влюбись в него.
Полли не смогла сдержать полный боли стон. Помолчав, Вексфорд продолжил:
– Он не мог ответить ей взаимностью, но понимал, что скоро ему стукнет сорок, а какое будущее ждет одинокого гомосексуалиста в старости? И вот он решает жениться, остепениться, добавив к биографии на обложках своих книг еще один пункт. Однако его выбор пал не на ту женщину, которая помогла ему стать тем, кто он есть, ведь она была старше его на двенадцать лет, а на девушку младше его почти на двадцать лет. Чтобы остановить его, Рода угрожает раскрыть его истинное имя, национальность, нелегальное положение и сексуальные пристрастия. У писателя не остается иного выбора, кроме как убить ее.
Вексфорд смотрел на Полли Флиндерс, а та не сводила тяжелого взгляда с инспектора.
– Впрочем, может быть, все было немного не так, верно? – спросил он.
По мере того, как Вексфорд говорил, с Полли произошла разительная перемена. Она по-прежнему страдала, но страх оставил ее. Однако едва прозвучала последняя фраза, девушка насторожилась. Тем не менее она промолчала, лишь покивала головой, то ли предлагая инспектору продолжать, то ли соглашаясь с ним, но не ответила ни «да», ни «нет».
– На самом деле, – продолжал Вексфорд, – выбор у него был. Он мог жениться на своей избраннице, и пусть бы Рода болтала, что хотела. Его читатели наверняка отнеслись бы с пониманием к человеку, который хотел всего лишь найти убежище в нашей стране, пусть даже и не совсем законно. После стольких лет проживания в Англии никто бы его, конечно, не депортировал. А что до его ориентации, кого теперь волнуют замшелые предрассудки? Не говоря уже о том, что фактом женитьбы он поставил бы крест на всех сплетнях. И потом, где бы Рода смогла опубликовать свои разоблачения? В желтой газетенке, которую читает сотня-другая человек? В колонке светской жизни, где все ее сведения подали бы в самой обтекаемой форме, чтобы редакцию нельзя было обвинить в клевете? Даже если он и не придерживался мнения, что лучше плохая реклама, чем никакой, выбор у него был. В конце концов, он мог бы даже пойти навстречу Роде, ведь в любом случае женился не по любви.
Полли ничем не выдала, что его слова причинили ей боль. Она спокойно слушала, сложив руки на коленях. Это выглядело так, словно она слышала только то, что хотела услышать, пусть почти уже ни на что не надеясь. Полли была бледнее, чем обычно. Вексфорду вспомнилась читанная где-то сказка о девушке с до того прозрачной кожей, что когда она пила красное вино, было заметно, как оно стекает по ее горлу. Полли Флиндерс не была ни сказочной принцессой, ни даже девочкой из детского стишка, ее сухие губы не знали ни вина, ни любви.
– Все это, – гнул свою линию Вексфорд, – кое-кого насторожило. А именно девушку, свадьба с которой могла расстроиться. Она-то его любила и мечтала выйти за него замуж, однако знала, что та, вторая, имеет на писателя огромное влияние. Пятого августа у Роды был день рождения. Гренвиль Уэст, чтобы показать ей, что не держит на нее зла, дарит имениннице дорогой бумажник, не скрыв это от девушки. Может быть, намекая, что именно Рода должна решить его дальнейшую судьбу? Очевидно, в тот вечер они втроем находились в квартире Гренвиля, и Рода Комфри попросила воспользоваться его телефоном. Если гость хочет позвонить, по правилам этикета следует оставить его в одиночестве, чтобы человек мог поговорить спокойно. Вы с мистером Уэстом покинули комнату, так, мисс Флиндерс? Но дверь, скорее всего, осталась открытой. Рода хотела всего лишь сообщить своей тетке, что в будущий понедельник приедет в стовертонский госпиталь навестить отца, хотя при этом она пыталась создать впечатление, что разговаривает с мужчиной. Ни вас, ни Уэста это не волновало, но вы заинтересовались тем, куда именно собирается отправиться Рода. В маленький городок, где очень просто подстеречь соперницу.
Вексфорд передохнул, заодно решив не упоминать об отеле «Триест» и исчезновении самого Уэста, подумав, что Полли совсем падет духом.
– Вечером в понедельник, 8 августа, вы отправились в Стовертон, подгадав быть там к моменту закрытия больницы для посетителей. Вы увидели, как мисс Комфри садится в автобус с другой женщиной, и последовали за ней. Вы вышли на той же остановке, что и Рода, и последовали за ней по тропе. Вряд ли вы тогда собирались убивать ее, скорее всего, хотели просто убедить отказаться от Уэста. Но Рода лишь посмеялась над вами или отнеслась свысока, сказав что-нибудь обидное. Вы потеряли самообладание и ударили ее ножом. Я прав, мисс Флиндерс?
Лоринг сидел, как на иголках, очевидно, ожидая еще одной истерики. Полли Флиндерс медленно кивнула. Она выглядела спокойной и задумчивой. Казалось, ее спросили о чем-то невинном, совершенном ею давным-давно, годы назад. Затем она глубоко вздохнула.
– Да, это я ее убила. Ударила ножом, вытерла нож о траву, села на обратный автобус, потом на поезд и вернулась домой. А по пути бросила нож в канал. Все было точно так, как вы рассказали. – Она помолчала и добавила: – Вы совершенно правильно догадались.
Вексфорд поднялся. Все получилось очень цивилизованно, просто и буднично. Он представлял, о чем думает Лоринг: это было не преднамеренное и тщательно подготовленное убийство, скорее девушка находилась в состоянии аффекта, спровоцированном жертвой. Она догадывается, что ее выпустят из тюрьмы через три-четыре года, поэтому предпочла признаться, снять грех с души и положить конец всей этой мучительной истории, не вмешивая в нее Гренвиля Уэста.
– Паулина Флиндерс, – произнес Вексфорд, – вы обвиняетесь в том, что восьмого августа убили Роду Агнессу Комфри. Вы не обязаны отвечать на вопросы, но все, что вы теперь скажете, может быть использовано против вас.
– А я не хочу больше ничего говорить, – сказала Полли. – Я должна пойти с вами?
– Знаешь, – заметил Берден, когда Вексфорд ему позвонил, – как-то это слишком просто.
– А тебе хотелось побольше трагизма и мелодрамы?
– Не то чтобы… Ох, даже не знаю. В этом преступлении было столько странностей! А теперь вдруг оказывается, что все это – дело рук одной неопытной девушки. Убила только потому, что эта Рода мешала ей в ее шашнях с Уэстом? А если она призналась, чтобы защитить писателя?
– Нет, в ее виновности нет никаких сомнений. В своем признании она указала точное время и место убийства, а также описала одежду Роды Комфри. Даже то, что поезд в Лондон, отправляющийся из Кингсмаркхэма в 21.24, опоздал в тот вечер на десять минут. Завтра же Риттифер прикажет прочесать канал Кенбурн-Лок, и мы, без сомнения, отыщем нож.
