Всё, что осталось Эйдану от его альфы — это воспоминания, метка возле шеи и сообщение, которое прислали с неизвестного номера на телефон Дэрила: «Всё хорошо. К.». Когда Эйдан попробовал перезвонить, то услышал лишь автоответчик, сообщивший, что абонент вне сети. Он особо и не надеялся на ответ — с момента отправки сообщения прошло несколько дней.
Если бы Кендалл попался в лапы «поисковых команд», то уже было бы объявлено, что тело найдено, и раз об этом пока не сообщили, можно было надеяться. Кендалл сказал, что попытается покинуть страну. Из-за вспышек болезни Гранта многие государства пускали на свою территорию приехавших из США только после нескольких дней карантина, даже если они были альфами или бетами, и Кендалл сейчас вполне мог находиться в изоляторе.
Когда репортаж о ходе поисков Питера Кендалла завершился и ведущий заговорил о переброске флота из Сан-Диего на Гавайи, Дэрил захлопнул крышку ноутбука — заряд аккумулятора надо было экономить.
— А вдруг он не вернётся? — сказал вдруг Эйдан. — Его пытались убить и, возможно, будут пытаться ещё. Возвращаться слишком опасно.
— Он не бросит тебя, — уверенно сказал Дэрил. — Вы пара.
— Это проходит со временем. И даже лечится.
— Вылечила тебя та таблетка?
Эйдан покачал головой. Таблетка словно заморозила и успокоила желание, но он не переставал думать о Кендалле, вспоминать его, переживать за него. Любить?.. Он попытался выкинуть эти мысли из головы и заняться делом.
Омеги нашли ему применение. Они росли в воспитательных центрах и плохо, если не сказать отвратительно, разбирались в технике. Эйдан не был великим специалистом, но кое-чему научился от отца, и теперь пытался починить пару раций. Работа отвлекала, и Эйдан надеялся, что сможет хоть чем-то помочь тем, кто укрывал его и делился едой из своих ограниченных запасов.
Работать Эйдан начал недавно: первые три дня после ухода Кендалла он был настолько слаб, что не мог подняться с лежанки. Дэрил приносил ему еду и воду и кормил чуть ли не с ложки. Он же объяснил, что произошло.
— Это течка. Когда она начинается, происходит выброс гормонов, в основном эндорфинов и адреналина, и организм получает такой приток сил, что почти не чувствует усталость и голод. На альфу и омегу это действует как допинг на спортсменов. Может, только поэтому вы с Кендаллом и смогли продержаться так долго… На этих гормонах можно не спать по двоё-трое суток или почти не есть. Но потом приходит расплата — как у тебя сейчас. Ты выработал все ресурсы, даже больше, чем было, так что теперь придётся отлёживаться.
***
Прошло две недели, и в новостях упоминания о Кендалле и поисках Глена Стивенса успели сместиться с первых мест на нижние — для того лишь, чтобы взмыть на самый верх, когда стало известно, что Питер Кендалл жив и находится в Китае, в шанхайской клинике, и собирает пресс-конференцию, где обещает рассказать об обстоятельствах своего исчезновения.
— Господи, они же убьют его прямо там! — первой в голову Эйдана пришла именно эта мысль.
— Думаю, он знает, что делает, — попытался приободрить его Дэрил, но получилось плохо. — Не знаю, как он сумел перебраться в Китай, но там он в относительной безопасности.
Эйдан был с этим согласен: отношения с гигантской восточной империей были неровными, и поэтому президент не решится агрессивные действия на китайской территории, да и полюбовно договориться о выдаче Кендалла тоже вряд ли сумеет: Китай не одобрял внешнюю политику консерваторов, и не скрывал, что будет рад победе Либеральной партии на выборах.
Китайская сторона подошла к организации пресс-конференции основательно и особенно сильно озаботилась вопросами безопасности. Например, не сообщалось, где будет проходить встреча, было лишь указано время сбора в бизнес-центре Шанхайской башни, откуда журналистов после проверки и сканирования доставят в засекреченное место. Китайцы честно говорили, что признают столь тщательный личный досмотр нарушением прав и свобод и ни в коем случае не настаивают на его проведении, но те журналисты, которые откажутся его пройти, на пресс-конференцию допущены не будут.
Эйдан, как и все остальные омеги в лагере, с нетерпением ждал полудня по шанхайскому времени, когда Кендалл должен был выйти к журналистам. Эйдан не находил себе покоя, переживая и за мужа, и за отца. Если отец жив, обвинения с него будут сняты, как только Кендалл подтвердит его непричастность к собственному исчезновению. Если он жив…
Прямая трансляция началась в девять вечера. Кендалл появился в зале минута в минуту. Вместе с ним к журналистам вышли его пресс-секретарь и пожилой бета, судя по табличке на столе, доктор Цзян Бинлинь из Государственного комитета по делам здравоохранения и планового деторождения. Кендалл выглядел не намного лучше, чем в тот день, когда Эйдан видел его в последний раз: почти такой же исхудавший, с ввалившимися щеками и упрямо сжатыми губами, разве что солнечные ожоги на лице прошли.
Конференц-зал был до отказа заполнен журналистами, в основном из американских СМИ, и охраной. Эйдан не очень разбирался в таких вещах, но несколько десятков людей в форме, неподвижно выстроившихся вдоль стен, у дверей и даже возле стола, где сидели выступающие, походили на настоящих военных.
Первым слово взял пресс-секретарь, ничего, впрочем, интересного не сказав. Потом заговорил сам Кендалл.
Эйдан слушал и не понимал… Не понимал, почему Кендалл преподносит всё так. Он многое скрыл — не сказал ни про новейшие военные вертолёты, ни про охотников за головами, ни про собственные подозрения относительно того, кто за всем этим стоял. В конце он заявил, что понятия не имеет, кто мог стоять за покушением, и что все, кто занимается крупным бизнесом, имеют врагов. Что его остановило? Отсутствие доказательств? Нежелание ввязываться в открытое противостояние с теми, кто пытался его убить?
Потом пресс-секретарь объявил, что Кендалл готов ответить на вопросы журналистов по поводу нападения, прежде чем перейдёт ко второй части выступления. Первый же из журналистов спросил, жив ли супруг Кендалла. Тот ответил, что жив и находится в шанхайской карантинной зоне — пустил по ложному следу тех, кто мог бы причинить Эйдану вред. Второй спросил, не может ли быть покушение быть связано с политической деятельностью. Кендалл опять ответил уклончиво, сказав, что он всего лишь кандидат в сенаторы и есть гораздо более важные фигуры.
Когда перешли ко второй части конференции, то, стоило Кендаллу произнести: «Думаю, все помнят историю доктора Платта, погибшего в январе этого года», по залу прокатился рокот голосов. Он быстро затих, и повисла недобрая тишина. Кендалл продолжил:
— Незадолго до своей смерти Платт передал мне часть материалов, над которыми работал. Не спрашивайте, почему именно мне, я этого не знаю. Предвидя возможные вопросы, скажу так же, что я ничего не знаю о том, фальсифицировал он результаты клинических исследований препарата от болезни Гранта или нет. Я знаю только то, что в ходе работы над ним он установил, что SA-фактор ответственен за формирование уз между альфой и омегой, — Кендалл сделал паузу, так как в зале поднялся шум, пусть и несильный. — Хотя это касалось основного исследования лишь опосредованно, доктор Платт продолжил изучение связи змеевидного фактора и уз. Я не очень разбираюсь в деталях, о них вам расскажет доктор Цзян, — Кендалл кивнул на сидевшего рядом с ним китайского врача, — но суть в том, что в SA омеги «вписывается» информация об альфе-паре. Наверняка, у альф имеется сходный фактор крови или какой-либо другой механизм. Кроме этого, в ходе своей работы доктор Платт установил то, что повторно подтвердил в своей лаборатории доктор Цзян…
Фраза была оборвана резко и неловко, но Кендаллу потребовалось сделать вдох, чтобы продолжить:
— В организме омег, у которых есть узы, SA-фактор находится в изменённом состоянии, и по этой причине они невосприимчивы к болезни Гранта.
Кендалл хотел сказать что-то ещё, но в зале все заговорили вслух, пытаясь перекричать друг друга, кое-кто повскакивал с мест. И Эйдан не видел обрадованных лиц: журналисты были как будто бы напуганы, а ещё было понятно, что они не склонны сходу верить — слишком безумной казалась идея.
