– Ты красавец, – прошептала Ира, пролетев расстояние до его кровати. – Можно тебя погладить? Я чуть-чуть, просто прикоснуться. Чувствую себя тупой и неуклюжей колодой: ни одного нормального слова не помню и шевельнуться боюсь.
– А ты присядь на кровать, – улыбнулся Алексей. – Дурочка ты с гололеда. Я тебя очень ждал. И похожа ты на все самое лучшее, что я чуть не потерял.
Еще одно открытие замороченной судьбы вечной сироты. Ира шла к очень хорошему, необычному человеку, который в здоровом состоянии может быть опасен, как все мужчины. А прикоснулась она к тому, кто был стопроцентно своим. И никогда для нее уже не станет чужим.
– Как ты живешь? – спросил Алексей.
– Думаю обо всем и о тебе, – ответила Ирина и быстро выпалила то, что казалось сейчас самым главным. – Я была у Вани с Валентиной. У них все ничего, ждут тебя. А я… Я так сильно привязалась к этому ребенку, что замучилась скрывать это. Марине рассказала и вот тебе.
– Если встану, поедем к ним вместе, – произнес Алексей. – А пока поцелуй этот милый носик, который я люблю. Как не привязаться к такому ребенку. Только с извергом такое возможно, и этот изверг пришел по Ванькину душу в обличии мамаши.
– Только не надо сейчас об этом. Со Стеллой многое произошло, она сейчас и под следствием, и под домашним арестом. Не беспокойся: за Ваней и Валентиной я присмотрю. И ты неправильно сказал: «если встану». Надо – когда ты встанешь. Я узнавала. Вопрос времени.
– Какая ты оказалась… Я знаю, что меня нашли благодаря тебе. Вагранян рассказал. Не знаю даже, что сказать… Слов таких нет.
– Ничего не надо. Я словам не верю. Точнее, верю не словам. И я слышу то, чего ты не говоришь. А я тебя люблю. Не пугайся. Не в смысле влюблена, любовь-морковь и прочие приставания. Ты просто мой человек. А таких на целом свете… Ты третий. За тобой никого. А первый теперь Ваня, вторая Марина – это чтобы у тебя не оставалось сомнений. Тебе напрягать мозг нельзя. Я ухожу: мне сказали тебя не утомлять. И дай слово, что будешь есть то, что я приготовила. Зинаида обещала тебе давать понемногу.
– Клянусь, что буду есть, и по всем остальным поводам тоже клянусь. Я о том, что ты слышишь без слов.
Марина вошла к Алексею буквально на минуту. Она быстро и ровно произнесла то, что можно считать сутью всего произошедшего.
– Приветствую вас, Алексей. Это было чудом – ваше спасение, уникальная операция и ваша воля к жизни. А главное чудо, что на свете существуют такие люди, как Ира и Вагранян. Да, и, конечно, ваш товарищ Сергей Кольцов. Я счастлива оказаться в такой компании. Удачи. Ничего не принесла, потому что знаю: Ирина оставила тут сундук с самым вкусным и полезным, какое только могла придумать.
Марина вышла в коридор и мельком взглянула на неплотно прикрытую дверь кабинета Ваграняна. Кажется, он ее видит. Она очень быстро пошла по коридору к выходу, стараясь не бежать. Черт, как это оказалось больно. Она не хотела его отпускать совсем, а он ушел. При всей своей преданности, о которой говорил. Или именно в силу того, что эта преданность была, но она скончалась от оскорбления.
Алена приехала вечером после работы. Вошла в красивом белом брючном костюме с букетом белых роз в руках. Картинно коснулась губами воздуха рядом с лицом мужа. Сообщила, что привезла его любимую пиццу, но ее отказались взять.
– Я как раз сегодня сказала брату, что тебя Вагранян разбудит, потому что заметил хорошую активность мозга. Я сегодня с утра чувствовала какую-то слабость, наверное, из-за таких ужасных перепадов погоды. Но когда мне позвонили и сказали, что тебя можно навестить, я сразу собралась. И сейчас я даже в приподнятом настроении…
Зинаида попросила ее уйти после десятого «я». Она считала за дверью.
Список Земцова
Слава собрал сотрудников, свободных от текущих дел, а также тех, кто просто мог на время прерваться. Все были направлены на опросы работников и пациентов стоматологической клиники, в которой работала Алена Ермилова, соседей по их дому. Вторая группа общалась с подписчиками Стеллы Стар, избранными ею для личных контактов.
Сам он показал ордер на обыск главврачу и объяснил, что речь пока всего лишь о доступе программиста отделения Василия Петрова ко всей технике, которая используется в клинике.
– Не понял, – раздраженно произнес главврач. – Вы разыскиваете каких-то преступников, которые кого-то ограбили и покушались на убийство. У нас всего лишь работает врачом жена пострадавшего. Что вы собираетесь тут найти?
– Мы редко собираемся что-то конкретное найти, – попытался мягко объяснить Слава. – Мы просто ищем и иногда находим что-то важное. Или не находим. Повод у нас чисто формальный: Алена Викторовна показала, что иногда делилась с коллегами и пациентами своими личными делами, информацией о муже. Мы допускаем, что кого-то это могло особенно заинтересовать.
– А при чем тут наша техника?
– Техника – это наш главный союзник. Некоторым кажется, что это так удобно – отправить с общего казенного компа какое-то сообщение или перевод. Ваши пациенты ходят сюда годами. Но Вася, конечно, постарается не мешать рабочему процессу. Он мастер своего дела.
С бухгалтером Николаем Конюховым Земцов пообщался лично. Старший брат Алены был немного похож на нее: такие же темные глаза, худощавая, спортивная фигура и явные нотки апломба в упрощенных, нарочито скромных, даже смиренных ответах. Эта распространенная и раздражающая манера: мы люди маленькие, кто с нами считается, кто ценит то, что мы делаем для других…
При некотором внешнем сходстве с сестрой Конюхов был намного выше – под два метра. И лицо не овально-удлиненное, как у нее, а гипертрофированно длинное, с очень тяжелым подбородком. Слава с интересом смотрел на его руки, которые лежали на поверхности стола. Огромные, с очень широкими пальцами: как он ими попадает в кнопки на клавиатуре?
– У сестры с мужем своя
