опять жаловались?
Я ответила коротким кивком, сурово сдвинув брови.
– Как же мне это надоело! – Дама вздохнула, покачав головой. – Опять начнутся письма, проверки из жилинспекции…
– Лишние проверки нам ни к чему, – веско заявила я. Поскольку никто не поинтересовался, что, собственно, написано в моем удостоверении, я пришла к выводу, что меня приняли за представителя уж не знаю какой официальной структуры, замучившей страждущих работников ТСН своими проверками.
– Дома вашего ТСН оборудованы видеокамерами внешнего наблюдения, – продолжала я. – Возможно, с их помощью удастся установить, кто причиняет жильцам соседнего дома столько неудобств. У вас есть записи видеонаблюдения за последний месяц?
Парень в замешательстве посмотрел на меня и неуверенно кивнул.
– Ну вообще-то должны быть…
Парень подошел к тому самому пустому столу, на котором, как оказалось, располагался видеорегистратор.
– Какое время вас интересует? – обратился он ко мне, вводя пароль для просмотра.
Я назвала дату смерти Колоярцевой и заодно уточнила:
– Мне могут понадобиться записи за весь последний месяц.
– Угу… – Парень принялся водить мышью, внимательно глядя на монитор.
– Если хотите, можете сами выбирать нужные фрагменты, – предложил он мне. Я не заставила себя дважды просить и заняла стул перед монитором. Парень, явно довольный, что его оставили в покое, вернулся к своему ноутбуку, и оба сотрудника потеряли ко мне интерес.
Я принялась водить мышью, перескакивая с одного ролика на другой в ускоренном режиме.
Впрочем, долго упражняться с поиском нужного фрагмента мне не пришлось. Я ведь знала, что именно ищу, вернее, кого. Высокий молодой человек, вполне узнаваемый, преспокойно шагает в подъезд и даже не удосужился надвинуть капюшон. Конечно, чего ему бояться. Время – около десяти утра. Антонина Сергеевна уже давно была на своем рабочем месте, занималась текущими административными вопросами, вела педсовет, устраивала кому-то очередной разнос, не подозревая, что делает все это в последний раз.
Я принялась тщательно отслеживать ролик за роликом, фиксировавшие входивших в подъезд или покидавших его в течение дня. Пока никого похожего не наблюдалось. Школьники возвращались с учебы, и через некоторое время они же радостно выскакивали на улицу – погода замечательная, почему бы не погулять, уроки подождут. Молодые мамы с колясками, подростки группками по трое-четверо. Мне вспомнилась юная соседка Колоярцевой, невзлюбившая строгую даму за ее претензии по поводу громкой музыки. Пока никого похожего на нужный мне объект не наблюдалось. Застрял он, что ли, в лифте? Я принялась просматривать дальше, хотя время приближалось к одиннадцати вечера. Он вообще выходил из подъезда? Я всмотрелась в следующий ролик, на улице уже стемнело, над подъездом зажегся фонарь, так называемая «кобра». Тот же молодой человек выскочил из подъезда и торопливо пошел прочь широким шагом. На этот раз он соизволил поднять воротник черного полупальто, хотя, возможно, вовсе не в целях маскировки, а из-за вечерней осенней прохлады. Тот, кто опасается быть узнанным, обычно ведет себя по-другому и принимает более серьезные меры предосторожности. А означенный субъект, похоже, ничего не боялся.
Я принялась просматривать более ранние ролики. Тут мне пришлось повозиться, да и времени это заняло прилично, но мои старания оказались не напрасны – примерно за десять дней до смерти Колоярцевой к ней приходил тот же молодой человек. Правда, уже днем. Я внимательно просмотрела ролик – вот высокий парень с густой шевелюрой поспешно заходит в подъезд, а через восемь минут, согласно показаниям таймера видеорегистратора, так же торопливо уходит. Только на этот раз он был не в костюме, а в куртке.
Итак, похоже, кое-кто мне все же солгал, уверяя, что никогда не приходил домой к Антонине Сергеевне. Я встала, почувствовав, что у меня от долгого сидения на одном месте начала затекать поясница. Я собралась было проделать небольшой комплекс упражнений, которые обычно делаю в таких случаях, но вовремя спохватилась. Поскольку в данный момент я выступаю как официальное лицо, мне пришлось воздержаться от подобных обывательских проявлений. Вместо этого я строгим голосом сообщила:
– Я закончила работу с видеорегистратором, благодарю вас.
Особого впечатления на сотрудников ТСН это не произвело. Парень в растянутом свитере, не говоря ни слова, подошел к столу и вернул показания на мониторе в прежнее состояние. Дама у окна и вовсе не удостоила меня ни единым словом, уткнувшись в разложенные на столе бумаги. Я молча вышла в коридор, предполагая, что на мое прощание тоже никто не обратил бы внимания.
Оказавшись на воздухе, я с жадностью вдохнула прохладный осенний воздух, только сейчас осознав, в какой духоте провела весь последний час. Как они целыми днями работают в этом затхлом, пахнущем сыростью помещении? А ведь их контора призвана заботиться о комфортных условиях жильцов вверенных им домов. Или и здесь сапожник без сапог?
Однако я недолго задавалась подобными вопросами, справедливо рассудив, что, в первую очередь, надо заняться собственными.
Перейдя через небольшой переулок, я оказалась возле подъезда, из которого с разницей примерно в год вынесли в гробу тела сестер Колоярцевых. Смерти обеих были признаны вызванными естественными причинами. И теперь я здесь для того, чтобы развеять оба этих заблуждения. Хотя бы для себя самой.
Я поднялась на нужный этаж и подошла к двери Алевтины Романовны, той самой, которая рассказала мне о визите к Колоярцевой некоего молодого человека. Я собралась было нажать на кнопку звонка, но тут дверь открылась, и у меня появилось ощущение дежавю.
– А, здравствуйте-здравствуйте! – приветливо пропела пожилая дама и тут же огорошила меня заявлением:
– А я как раз собиралась вам звонить, а тут вы сами пожаловали. Ну, проходите, что же мы будем на пороге стоять.
Алевтина Романовна была одета, что называется, для выхода. Вероятно, я снова успела перехватить ее на пороге, прежде чем она уйдет в магазин или поликлинику. Хозяйка провела меня на кухню, перед этим замахав на меня руками, чтобы я не разувалась.
– Все равно собиралась уборку делать, как приду, – поделилась она своими планами на сегодняшний день.
– Вы сказали, что собирались мне позвонить? – спросила я, усевшись на табуретку. – Вы что-нибудь вспомнили?
Старушка доверительно наклонилась ко мне.
– Вы тогда ушли, – начала она заговорщическим шепотом, – а мне соседка моя Галина и говорит, когда я из поликлиники-то вернулась…
Алевтина Романовна наклоном головы
