Официант тоже вел себя не совсем обычно. Пару раз Виктор ловил на себе его взгляды. Вопрошающие какие-то, что ли… Хотя понятно: столик заказан на три персоны. А пришел один. И тот явно нервничает.
Серебряков позвонил домой. Горничная уверила, что хозяйка выехала. Да, на машине. Да, сказала, что в Москву. Нет, куда и к кому — не поделилась.
В квартире на Чистых прудах тоже никто не отвечал. Слабая надежда, что, может, жена завернула туда взять какие-то из своих вещей, не оправдалась.
Голос Антона, когда еще через двадцать минут Виктор снова позвонил ему, звучал уже озадаченно. Нет, он тоже не знает, где его жена. Нет, она ему ничего не говорила. Да, он знает — она предупреждала, — что поедет на общую встречу. Ни про какие другие планы не говорила. Может, что с телефоном? А по городу — пробки…
Выждав еще двадцать пять минут, Виктор встал из-за стола. Подозвал официанта, расплатился.
Уже на выходе, в дверях, тот нагнал его. Извинившись, передал листок. На нем была картинка с изображением целующейся пары на фоне моря и пальм, а также значилась надпись: «А сейчас скажите друг другу: «Теперь я знаю точно: я люблю тебя!»
На скулах Серебрякова заиграли желваки. Очередная штучка этого психолога!
Официант, как бы извиняясь, развел руками.
* * *
— Подъезжай к трем к нашему месту, разговор есть.
Тон Ларисы был на редкость императивен. Наталья удивилась. Прежде чем так приказывать, не хило было бы сперва спросить, нет ли у нее важных дел на данное время. А они были. Ей надо встретиться с Татьяной, своей адвокатессой. Когда-то они неплохо отсудили дачный участок в поселке композиторов около Снегирей. С тех пор поддерживали контакт. Взаимная польза: Татьяна была решительна и, что называется, вхожа. Потому чаще всего дела выигрывала. Чаще всего — по примирению сторон. С компенсацией.
Теперь Наталья намеревалась обсудить с ней, как бы компенсировать уже практически неизбежное расставание с Серебряковым. Значительным приростом материальных и денежных ценностей. Шансы на успех были. Наталья немало узнала за это время о делах, деньгах и самом Серебрякове. Не станет он сутяжничать.
Эх, с ним бы не судиться, а жить… Да клуша эта все портит, жена его. Невооруженным глазом видно было, как еще до той ссоры он все больше думает о ней. А не о Наталье.
— Случилось что? А то у меня встреча намечена, — промямлила она.
— Пока нет, — по-прежнему приказным тоном заявила Лариска. — Но должно. И нам надо это обсудить. Отложи свои дела.
На месте встречи подруга сразу пригласила Наталью в свою машину и приказала водителю двигаться в сторону Новой Риги. Вопросы о причине таких действий проигнорировала. Что-то секретное?
Ехали не то чтобы молча. Болтали о разных пустяках. Выехав за город, миновав Красногорск и лукойловскую заправку, остановились на обочине. Здесь Лариса отправила водителя «пособирать грибы, а то у нас тут будут девичьи секреты».
— Дело важное, — пояснила она, когда женщины остались одни. — А тут надежно: видеокамер нет, для прослушки надо останавливаться. А остановившихся мы сразу засечем. — После паузы добавила: — Если кто остановится, немедленно говорим о том, что тебе нужно для публикации текста о Владимирском…
«Хм… Это уже положительно интригует», — мелькнуло в голове у Натальи. Дело, как следовало из тихого, но почти горячечного по экспрессивности рассказа подруги, состояло в следующем.
С недавних пор у Ларискиного папика явно начались неприятности. Некоторое время он отказывался давать по ним пояснения жене, но после одного удачного ночного нажима раскололся. По его словам, служба безопасности — да и он сам — стала отмечать какое-то непривычно плотное внимание к бизнесу Владимирского. Вроде бы ничего особенного, никакой системы. Но у некоторых подконтрольных компаний обнаружились проблемы. То кто-то связался с поставщиком, а на том, как оказалось, какой-то фальшак висел. И теперь УБЭП страшно приспичило проверить не только поставщика, но заодно и подконтрольную банкиру структуру. И вцепились плотно, никакими взятками не оторвешь. То в каком-то отделении недостаточно хорошо клиента проверили, а тот обналичку гнал, а об этом не доложили. Теперь трясут отделение. То кто-то с кем-то не расплатился, дело дошло до суда, а в качестве соответчика опять структура СМС фигурирует.
И все вроде бы в берегах, за рамки обычного мусора при ведении крупного бизнеса не выходит, но… Но почему-то на сей раз за каждым проколом следуют проверки за проверками. И ссылаются при этом проверяющие на ужесточившиеся требования. Борьба с коррупцией. А налоговики вообще взбесились. На пару подконтрольных Владимирскому компаний с государственным участием вообще Счетная палата наехала. А проверять правильность лицензий на программное обеспечение вдруг из управления «К» приезжают. А тем такая мелочь уж вовсе не с руки — у них вон по мобильникам знатный выхлоп идет…
И опять же: в каждом случае ничего настораживающего. Суверенная демократия. «Питерзские» гайки закручивают, все понятно. Не видно системы, не возникает ощущения государственного наезда. И в то же время — возникает. Но самое главное — поступившая информация. Слил один друг дома, человек, в комплекс на Ильинке и Старой площади вхожий, разговорчик, что уловил краем уха. Будто непростой это интерес к делам Владимирского. Будто бы прошел сигнал по нему на самый верх. Нехорошенький такой сигнал. Причем из Германии. Чуть ли не от бывшей жены.
Подробности информатору доступны не были. А попытки самого Владимирского обратиться по своим каналам к тем самым «верхам» успеха не имели. Откуда пошел накат, никто не знал. Или не говорил.
— Зато я знаю, — хрипло, сдавленно произнесла Лариска. — Это Серебряков. Муж этой сучки…
Наталья сделала большие глаза. Причем совершенно искренне.
— Брось, — после секундного размышления сказала она. — Не те у него масштабы. Он мужик основательный, не отнять… — против воли горло перехватило. — Но я-то его знаю. Мелковат он, чтобы Счетную палату поднять. Тем более — ФСБ. Какие-то приятели у него есть, но… Генпрокуратуру разве. Там у него дружок. Или с прокуратуры тоже наехали?
Лариса подумала:
— Нет, с прокуратуры ничего. Может, пока…
— А что Германия? — поинтересовалась Наталья. — Что, может, старуха телегу какую накатала? Может, сына требует?
— Да неизвестно, понимаешь, — пожала плечами подруга. — Владимирский послал туда уже людей. Но мало времени прошло. Ничего еще не успели нарыть. Немцы молчат. Старуха тоже в отказе, ничего, говорит, не знаю. Ну, и мой говорит: правда, скорее всего. Не может она о его бизнесе ничего знать. И время прошло, да и не… В общем, не пускал он ее к делам-то, на фиг нужно было! Известна лишь официальная информация. В дом, где эта жила, какие-то курды забрались… то ли еще кто, из этих, черных. Ограбили бабульку, что-то там вынесли. А на выходе их полиция и приняла. Там у них быстро, у немцев. В общем, бытовуха, мелкий криминал. Мой по этому поводу даже не заморачивается. Слетаю, говорит, на днях, разберусь. Дом-то ему принадлежит, ему с полицией там формальности улаживать. Или, говорит, адвоката там найму, если некогда будет. В общем, говорит, если что и пришло от немцев, то только сигнал, что бывшую жену известного банкира обнесли. По Березе могли что-то поднять — так у него с тем давно все дела кончились…
Лариса втянула в себя сквозь стиснутые зубы воздух.
— Не в этом дело. Я задницей чую — серебряковские это дела. А то и женушки его. Вишь, тоже в «фарфоровые королевы» выбивается, — лицо подруги исказил самый настоящий пароксизм ненависти.
В принципе, тут ее Наталья понимала. И не понимала. Лариска, конечно, не из тех барышень, что со смиренностью жертвы переносят обиды. Бойцовского характера женщина, ее подруга, не отнять. И не унять. Если возьмется кого-то грызть.
А с другой стороны, чего бы уж и не уняться? Подумаешь, повздорили две тетки возле магазина. Так трепетно лелеять до сих пор ту обиду? Нет, не понимала Наталья. Если уж на то пошло, у нее гораздо больше причин для ненависти. У нее уже, можно сказать, схапанного мужика увели. Причем важного мужика, на которого она уже не интрижку любовную ради подруги строила, а настоящие планы на жизнь. Раздумывала уже, как бы эту самую подружку убедить, чтобы воздействовала на своего папика, чтобы тот остановил этот маховик наездов на бизнес Серебрякова. Ей, может, в ближайшее время самой от этого бизнеса кормиться…
А теперь что? Поссорились. И не просто — выставил он ее. Обидно. И на душе что-то свербит. Теперь, когда он сам не звонит и на ее звонки не отвечает, как-то неожиданно пусто стало. Не то чтобы этот мужчина так уж задел какие-то совсем тайные струны ее души… чтобы она втюрилась, как девчонка… Но чего еще желать в этом мире? — ладный, богатый, перспективный. Любовник отменный. И надолго хватит — не старикашка лысый. По идее, на него многие должны бросаться, как на этого, на Бохорова. Хоть Серебряков, в отличие от того, не тусуется напропалую.
