Пока Кэтрин качала насос, Чарльз подтянул тяжелую шлюпку и вычерпал воду. Интересно, где они проплывали сейчас? Берег находился поближе, чем в течение дня, но, судя по курсу, они от него отдалялись. Неужели это уже показался Норт Форленд? На некотором расстоянии в кильватере покачивался буек, который они миновали во время шторма, но не смогли разобрать название. Поколебавшись немного, Чарльз решил развернуть яхту, вернуться и прочитать название. И правильно сделал — это был Длинный нос, что означало изменение курса. Он вновь развернул яхту, направив ее вдоль восточного побережья Тенета.
Ветра по—прежнему не было, и к тому же теперь они должны были двигаться против течения. Скорость «Ведьмы» упала до одного-двух узлов, и на протяжении долгих часов они почти стояли на месте. Дрянная погода разогнала отдыхающих с пляжей, и берег опустел. Еще пустыннее было море. На горизонте виднелись одинокие дымки пароходных труб, а мимо «Ведьмы», не обращая на нее никакого внимания, пару раз проплывали небольшие суда.
Около двух часов пополудни Чарльз тронул Кэтрин за рукав, показав, что справа по борту вдали показалась каменная дамба, окружавшая группу мачт.
— Это, должно быть, бухта Рамсгит! — прокричал он, пытаясь перекрыть голосом грохот движка.
— Вперед! — прокричала она в ответ. — Мы идем правильным курсом! — Катрин даже попробовала пропеть куплет песенки, которую всегда пела во время плавания и которая всегда вызывала ироническую улыбку у Чарльза: «Мы не знаем, куда плывем, но, с Божьей помощью, ура!…» На этот раз он смог лишь неестественно скривить губы.
День тянулся монотонно и медленно. Они по очереди вставали к штурвалу, часто меняя друг друга. Сиденье на кокпите было очень жестким, к тому же управлять яхтой приходилось, согнувшись в три погибели. Свободный от вахты кипятил чай, занимался уборкой яхты или дремал в каюте, отдыхая от жуткого грохота работавшего движка. Напряжение долгого дня начинало сказываться на них обоих, и Чарльз, хоть и чувствовал прежнюю тревогу за безопасность Кэтрин, все же радовался тому, что она была рядом.
В конце дня с северо-востока подул легкий бриз, красиво раздувая просохшие паруса. Хилари, обрадовавшись, выключил двигатель, и над яхтой воцарилась благословенная тишина. «Ведьма» с ее укороченным парусом двигалась слегка неуклюже, но течение снова подталкивало ее вперед, и Чарльз решил обождать немного, пока ничего не меняя.
Он вскоре понял, что поступил правильно. Внезапно ветер резко усилился, и волны вновь принялись хлестать по бортам. Именно это, мрачно подумал он, и предвещала стрелка барометра. Чарльз увидел, как к яхте приближается сплошная стена проливного дождя, и немедленно взял курс на буек, который, как он предполагал, должен был оказаться Северо-восточным Гудвином. Через несколько мгновений шторм обрушился прямо на них, и все морские и сухопутные ориентиры смешались и исчезли из виду. Кэтрин, почувствовав себя плохо, удалилась в каюту, и Чарльз в одиночку продолжал борьбу со штурвалом. Если попробовать спрятаться в каком-нибудь укрытии именно сейчас, то скорее всего они разобьются о берег. Оставалось только одно — выстоять во что бы то ни стало!
Ливень закончился, но ветер все усиливался, и с каждой секундой море становилось все более бурным. «Ведьма» подпрыгивала и металась из стороны в сторону, как норовистый скакун. Шлюпка бесновалась, ударяясь о яхту и с силой натягивая канат. Чарльз с величайшим трудом удерживал парус, с ужасом понимая, что, даже укрепленный с помощью рифа, он вскоре погубит их вместе с яхтой. Может, взять еще один риф? А может, он опоздал это сделать? Верхняя палуба была предательски скользкой, а под рукой — ничего подходящего. Возможно, он меньше рискует, оставаясь на месте? Возможно, погода немного наладится? Возможно… Возможно…
Хилари не мог поверить, что за такое короткое время море смогло сконцентрировать в себе столько ярости, выплеснув ее в шторме. Кипящая масса, состоящая из серо-зеленой смеси и окаймленная пепельной пеной, обрушилась прямо на них. Бешеные порывы ветра срывали пену с верхушек волн, направляя ослепляющие струи прямо им в лицо. Небо слилось с морской поверхностью, и вскоре Чарльз потерял всякое представление о том, где они находятся. Где-то между Песками Гудвина и побережьем… А больше он ничего не знал. Вероятно, они совсем близко от берега, потому что ветер упорно гонит их туда. Хотя Чарльз понимал, что яхта вышла из-под контроля, он попытался вывести ее в открытое море, надеясь найти фарватер.
Пока что в трюме воды было немного, но волны обрушивались на «Ведьму», как голодные волки, грозя унести с собой шлюпку, привязанную к кокпиту. Чарльз с беспокойством следил за тем, как ее мотало из стороны в сторону. И вот наступил конец! Раздался оглушительный треск, и над кормой повисли лишь обрывки каната. Шлюпка унеслась в открытое море. Вряд ли они еще увидят ее!
Кэтрин, услышав шум, с беспокойством выглянула на палубу.
— Что это было?
— Шлюпку сорвало.
— Ого! — она взглянула ему в лицо. — Что ж мы будем делать?
— Продолжать в том же духе. Мы все равно не смогли бы воспользоваться ею при таком бурном море. Придумаем что-нибудь…
Вдруг яхту сильно мотнуло в сторону — свежий порыв Ударил в грот. «Ведьма» на секунду, почти легла на борт. Из каюты послышались треск, удары и испуганный крик Кэтрин, придавленной вещами и грузом. Чарльз отпустил парус и уперся ногами в крышку кокпита. Так больше нельзя! Шторм все усиливался, а он терял последние силы. Нужно каким-то образом укрепить яхту: поставить штормовые паруса или совсем отказаться от них. Может, лучше во всем положиться на двигатель? Трудно было принять решение, когда в ушах свистел ветер. Может, яхту будет меньше трепать, если спустить паруса?
«Ведьма» с трудом выдерживала бешеный натиск ветра; мачта накренилась под весом намокшего паруса. Чарльз, побледнев от ужаса, взглянул поверх залитой крыши каюты. Любой ценой он должен суметь спустить парус! Он стал обдумывать, как повернуть яхту. А если ему встать носом по ветру, может, он сумеет уцепиться за гик?…
Вопрос решился сам собой за долю секунды. С оглушительным визгом с неба обрушился еще один шквал, как пушечный выстрел пробивший парус. Куски парусины бешено захлопали по палубе, сбросив ленты и фалинь в воду, в кильватер.
Чарльз позвал Кэтрин, и когда она с трудом добралась до штурвала, он смог заняться движком. К его глубочайшему удивлению, он завелся с первого же рывка и продолжал работать без перебоев.
— Держи по ветру! — прокричал он. — Мне нужно снять парус.
Кэтрин закричала, умоляя Чарльза об осторожности. Чарльз с трудом взобрался на скачущую из стороны в сторону крышу каюты и на четвереньках подполз к мачте. Гик проходил теперь в середине яхты, и он смог выпрямиться, держась за него и зацепившись ногами за кнехт*, в то время как остатки рваного паруса трепетали в воздухе над его головой. Он стал на ощупь искать конец; найдя, отшвырнул в сторону и резко дернул за полотно. Внезапно остатки паруса обрушились вниз, накрыв его целиком. Чарльз сражался с ним, как с ожившим сказочным чудовищем, подтаскивая к себе фут за футом. Наконец он начал обкручивать парус фалинем, а Кэтрин ухитрилась схватить болтавшийся гик, поставить его на место и свернуть трепыхавшийся по ветру фок, потянув за веревку. В ту же секунду огромная морская волна, ударившая в нос яхте, швырнула Чарльза, промокшего и задыхающегося, назад на кокпит.
* Кнехт — тумба на палубе для привязывания к ней канатов и цепей.
Кризис миновал, но Чарльз знал, что они все еще подвергаются смертельной опасности. Теперь, когда они лишились паруса, ничто не тормозило бешеный галоп «Ведьмы». Ее трепало все сильнее. Каждые несколько секунд корму выбрасывало наверх, и винт молотил вхолостую, не в силах задать ей скорость. К этому времени Чарльз перестал уже думать о курсе и целиком покорился стихии. Теперь их спасло бы морское пространство; морское пространство для маневрирования, пока не закончится шторм.
Чарльз взглянул на скорчившуюся в углу Кэтрин и попытался изобразить улыбку на покрытом соляной коркой лице.
— Некоторые идут на все это лишь из любви к спорту и приключениям! — прокричал он.
Катрин с трудом улыбнулась в ответ. Она отчаянно трусила, когда он маневрировал на крыше каюты, зная, что он не готов к подобному испытанию, так же как и она, умирающая от страха. Боялся и Чарльз. Но если смелость — это умение не давать воли страху, то, значит, трусами их назвать было нельзя.
Когда сумерки накрыли тяжело вздымавшиеся волны, ветер немного утих, и наперекор всему они немного воспряли духом. Стрелка барометра перестала скакать как бешеная — возможно, шторм шел на убыль. Огромные волны, казалось, стали поменьше. Они все так же яростно колотили по корпусу «Ведьмы», заливая пеной корму, но яхту уже не так сильно мотало из стороны в сторону; и раз уж она сумела выдержать столь жестокое испытание, то почему бы ей не продержаться и дольше, если, конечно, не подведет движок? Пока Кэтрин держала штурвал, Чарльз отправился доливать горючее. Пролив не меньше галлона и упустив воронку из рук, он все же сумел долить бак до крышки. Теперь бензина им хватит на восемь-девять часов беспрерывной работы двигателя.
