Ознакомительная версия.
Теперь Ларисе были куда более понятны обиды Поперечникова. Но, несмотря на то что понимала его, она его не оправдывала. Конечно, Садовников был подлым типом, но… Поперечников тоже виноват в своих личных драмах. Если бы он был более сильным человеком, никто из женщин не поступил бы с ним так бесцеремонно. Значит, дал почувствовать свою слабину, значит, сам позволил себя спровоцировать. И пусть Садовников не вызывал у Ларисы симпатий, тем не менее он был человеком, которого убили. Убил Поперечников. Сильный человек поступил бы по-иному, сумел бы более достойно избавиться от такого соперника, не прибегая к банальному физическому устранению.
— И что же, Ульяна снова откликнулась на призыв Садовникова? — спросила Лариса.
Поперечников промолчал. Потом медленно перевел взгляд в окно и ответил:
— Не успела… Я помешал. Хотя она непременно бы это сделала. Дура! Господи, какая же она все-таки дура!
— А откуда вы об этом узнали? — перебила Лариса этот всплеск чувств.
— Однажды услышал, как она мурлыкает по телефону, — буркнул Слава. — Поднял трубку в спальне, узнал голос этого… Он звал ее к себе, она отмазывалась, мол, ребенка некуда девать, да что, мол, Слава подумает… В итоге сказала, что обязательно придет, как что-нибудь придумает. Проще — как меня дураком сделать, — выпалил он. — И я понял, что с этим нужно кончать. Тогда я серьезно решил, что убью его. Нужно было только момент подходящий выбрать. Ну, я навестил его пару раз, чтобы, значит, посмотреть, что там за обстановка в последнее время, кто собирается, остается ли кто ночевать… Тогда же, кстати, узнал, что у него деньги есть — Диман сам по пьянке проболтался. Это он насчет баб был такой ушлый, а в делах, честно говоря, раздолбай. Но деньги меня не интересовали. Я просто хотел, чтобы он перестал нам мешать, а деньги прихватил для отвода глаз.
— Стоп-стоп! — перебила Поперечникова Лариса. — Давайте по порядку. То есть вы пришли к Садовникову с твердым намерением его отравить, так?
— Так, — кивнул Станислав. — Я сначала под дверью послушал, там голосов пьяных была куча. Я решил подождать во дворе. Через некоторое время гости стали вываливаться из квартиры, а потом и свет погас, ночник только остался. Тогда я на всякий случай все же позвонил ему, спросил, один ли он, а потом предупредил, что приду вместе с Ульяной. Он ответил, что есть один человек, но он его сейчас попросит уйти. Моего имени он при разговоре не назвал, так что тот человек не мог знать, кто придет. А в том, что он далее не будет распространяться на эту тему, я был уверен — Дмитрий вообще не любит болтать лишнего. Потом я увидел, что из подъезда вышел этот усатый, и уже спокойно поднялся к нему.
— А яд? — спросила Лариса.
— Яд был у меня с собой, в отдельном флакончике типа аптечного. У меня мать раньше фармацевтом работала, так что у меня связи остались. Попросил — не отказали, и в голову никому не пришло, будто я кого-то травить собираюсь. Тем более я всегда был очень примерным мальчиком. Я влил яд прямо в Диманову рюмку, пока тот в холодильнике шарил. Я знал, что смерть наступит через некоторое время, поэтому не стал там особо засиживаться, распрощался и пошел домой. В общей сложности я пробыл там минут пятнадцать-двадцать. Рюмку, из которой Садовников пил, я забрал с собой, так что никаких следов не осталось. Дома мне плохо стало, рвало даже. Но все равно я знал, что сделал правильно. Знаете, я ведь думал, что если даже меня вычислят, то все равно я сделал то, что надо: избавил Ульяну от этой «любви» дурацкой. Я снял ее с иглы, что называется. И дальше у нее все будет хорошо. Пускай без меня. Но я дал ей возможность жить дальше.
— Вашей жене в первую очередь необходимо подлечиться, — тихо заметила Лариса. — У нее такая нервная система, что она может, освободившись от Садовникова, впасть в другую зависимость. Вы что же, так и будете убивать мужчин, в которых она влюбляется?
— Вам нравится меня унижать? — поднял усталые глаза Станислав.
— Нет, — искренне покачала головой Котова. — Этого бы мне хотелось меньше всего. Просто я пытаюсь проследить ваш жизненный путь дальше. Ваш, а не вашей жены! И вы подумайте об этом. Ваша жизнь — это ваша жизнь, она не приклеена насмерть к Ульяне или еще к кому бы то ни было. Тем более что жена обошлась с вами не самым лучшим образом. Я не знаю, ждут ли вас годы тюрьмы, и не стану рассуждать, насколько справедливо для вас такое наказание: вы, как ни крути, убили человека. И не мне быть вашим судьей. Просто я хочу сказать вот о чем: даже если суд не будет к вам благосклонен, жизнь ваша не закончилась, и подумайте о том, как вы проживете ее дальше. Садовников Садовниковым, но ведь может возникнуть и другой человек, который вызовет в вас те же чувства. Не обижайтесь, но вы и сами находились у Дмитрия на некой «игле». Мне вас лично жаль, но оправдать ваш поступок я никак не могу: Садовников был, конечно, довольно гадким человеком, но чтобы лишать его жизни… А жена ваша во многом сама виновата. Нельзя, конечно, осуждать человека за любовь, даже патологическую, но если уж она решила выйти замуж за вас, то не имела права предавать вас и мчаться к Садовникову на первый же его свист. И вот ее мне, простите, нисколько не жаль.
Станислав вздохнул, хотел было что-то сказать, но потом махнул рукой и опустил голову.
— Прощайте, — сказала Лариса, поднимаясь. — Дальнейшая ваша судьба в первую очередь в ваших руках, а даже не в руках судей…
— И как ты его вычислила? — спросил Карташов. — Опять скажешь, что проще пареной репы?
— Ты знаешь, как ни странно, да, — чуть усмехнувшись, ответила Лариса. — Хотя поначалу мне так совсем не казалось. У меня долго вообще не было никаких зацепок, я буквально зашла в тупик. А потом я поняла, что просто нужно быть внимательнее. Всегда, всегда при расследовании преступления нужно присматриваться и прислушиваться к каждой мелочи.
— Ты можешь говорить конкретнее? — начал раздражаться полковник.
Они сидели в Зеленом кабинете «Чайки», и, хотя ужин сегодня был довольно скромным — уже столько дел успели расследовать вместе, что отмечать каждое с размахом и не хотелось, и не было времени, — настроение у обоих было хорошим. Лариса наконец полностью успокоилась насчет безопасности Насти, поскольку Карташов только что сообщил ей о судьбе Русака: ему было предъявлено обвинение в организации похищения, и он по-прежнему находится под стражей.
— Кстати, я так понимаю, что деньги свои, которые ему должен был Садовников, Русак уже не получит, — добавила Лариса. — Никто же не докажет, что Садовников их у него брал. Да и даже если докажет — Садовникова-то нет. Вот если бы Русак поменьше пил и потребовал их от Дмитрия раньше в тот злополучный вечер, тогда другое дело.
— Тогда бы их не получил Панин, — возразил полковник. — А это все-таки его деньги. Вернее, деньги его фирмы.
— То есть Садовников все-таки их украл, — уточнила Лариса.
— Да, — подтвердил Карташов. — Мои ребята уже провели расследование по этому делу, виновным действительно оказался Садовников.
— Ну, слава богу, все разъяснилось, — вздохнула Лариса. — Всегда бы так. Знаешь, у меня так бывает: сначала на что-то совершенно не обращаешь внимания, просто пропускаешь мимо ушей как ненужную и бесполезную информацию. А потом она всплывает где-то глубоко в памяти и начинает словно давить на тебя. И при этом испытываешь душевный дискомфорт, будто понимаешь, что что-то не так, а вот что, никак не можешь сообразить. Я стала понимать только, что постоянно вспоминаю разговор со Станиславом Поперечниковым и какую-то нестыковку, следовавшую из него. И вот когда я в сотый раз прокрутила в голове все, о чем мы с ним говорили, я поняла. Станислав тогда упоминал некоего типа, которого видел у Садовникова когда-то, и тот ему не понравился. Я поняла, что он говорил про Курочкина, но не придала этому значения: Анатолий Евгеньевич многим не нравится.
— Мне тоже, — важно вставил полковник.
— Ладно, это сейчас неважно. Главное, что он, пусть косвенно, но помог докопаться до разгадки. Так вот, сам Курочкин сказал, что у Садовникова был только один раз, в тот самый вечер. Когда же Станислав мог видеть Курочкина раньше?
— А зачем же он это сказал? — удивился Карташов. — Поперечников, в смысле?
— Он просто оговорился, случайно проболтался, понимаешь? Он не подумал, что психолог в квартире Дмитрия — случайный персонаж. Что он был там первый раз?
— Да, теперь понимаю, — почесал голову полковник. — А почему же этот Курочкин сразу не сказал, что там был Поперечников? Всех описал, а его нет.
— Потому что они встретились не в квартире, — пояснила Лариса. — Они столкнулись на лестнице, и Станислав, который видел, что Курочкин выходит от Садовникова, отметил про себя, что этот тип ему неприятен. А психолог даже не подумал, что Поперечников направляется к Дмитрию — они же раньше не встречались. Вот и все.
Ознакомительная версия.
