к такому типу людей, которые не придают значения некоторым событиям и вспоминают о них как бы невзначай, сами не осознавая всей важности увиденного. Так случилось и вчера, когда, рисуя словесный портрет Марики и ее безумства, миссис Браун совершенно случайно рассказала мне о той сцене у озера, никак не связав ее с убийством девушки.
– Но вы уверены, что Донна Браун видела Энни и Марику именно в пятницу, то есть в тот вечер, когда горничную задушили?
– А это и не могло быть в другой день, инспектор. Энни вернулась в Литл-Медоу только в пятницу, а до этого всю неделю девушка работала в Риджес-Холле и из поместья не уходила. Донна Браун даже помнит время – было около восьми. Она еще на расстоянии заметила плащ старухи, – уточнила миссис Бланш.
– Ага, значит, преступление было совершено позднее. И вы полагаете, что Марика могла видеть убийцу? – засомневался Дин Маккензи.
– Дело не в том, что видела или не видела Марика, а в том, что подумал душитель. Давайте представим, как все могло происходить. Энни Ховард встречается с кем-то у озера, потом ее жестоко убивают. Злоумышленник бросает тело в воду и уходит, предполагая, что его никто не видел. Но, когда я позвонила вам из Риджес-Холла, Джефри Лоуренс, я уверена, слышал наш разговор. Он не сразу осознает, что конкретно я хотела вам сообщить, но все равно не на шутку испуган. Он понимает, что есть свидетель, который заметил его рядом с Энни у озера, – этим очевидцем и была Марика. Она могла разговаривать с девушкой задолго до прихода убийцы и не видеть его. Но Джефри не знает этого наверняка, поэтому решает избавиться от Сары Дойл и действует незамедлительно. Мне потребовалось около получаса на то, чтобы найти Санни-Хаус, на машине по окольной дороге сделать это гораздо быстрее. Я уверена, что к дому можно подъехать со стороны Бами-Медоуз. Думаю, Джефри добрался туда раньше меня и вынес старухе смертный приговор. Совершив расправу, Джефри Лоуренс не успел уйти с места преступления, а я, оказавшись там, лишила его возможности скрыться незамеченным. И ему пришлось вывести меня из игры. Сомневаюсь, что молодой Лоуренс планировал нанести мне смертельный удар, ему всего лишь требовалось отключить меня, что он и попытался сделать. Другого способа выйти из дома у него не было, – закончила миссис Бланш.
– Ваш рассказ выглядит вполне правдоподобно, – отметил Маккензи. – Однако меня смущает один момент: откуда Джефри Лоуренс знал, кто такая Марика? Вряд ли он интересовался сумасшедшими старухами, тем более он не так давно вернулся из колледжа и плохо знал местных жителей.
– Вы забываете, детектив, что Джефри родился и вырос здесь, – возразила Присцила. – Саре Дойл уже за семьдесят, значит, когда Джефри был мальчишкой, о целительнице уже ходили разговоры, и он мог слышать о ней еще до отъезда в колледж.
– Что ж, вы убедили меня, – Маккензи сложил руки на груди. – Тем не менее нужно дождаться вскрытия трупа Марики, ведь на данный момент мы не можем утверждать, что она была убита, – на теле нет внешних признаков насильственной смерти. Хотя, конечно, старуху могли отравить или задушить, например, подушкой. Экспертиза легко сможет это установить.
– Да, надеюсь, мы скоро все узнаем. И останется только один вопрос: как доказать, что наследник Риджес-Холла виновен в этих двух преступлениях.
– Я хочу еще раз осмотреть комнату Энни. Теперь понятно, что нужно искать: личные письма или дневник убитой – в общем, все, что поможет уличить Генри Лоуренса в связи с Энни Ховард, – заключил детектив и добавил: – А вы пока отдыхайте, вам нужно восстановить силы и как можно скорее встать на ноги.
– Спасибо, детектив, буду стараться, – заверила его пострадавшая, и Дин Маккензи, попрощавшись, вышел из комнаты.
Оставшись одна, Присцила удобно устроилась в своей кровати и, закрыв глаза, решила, что хороший сон – это единственное, что ей сейчас нужно.
После разговора с миссис Бланш инспектор отправился к мисс Хелен Ховард. Женщина сидела в гостиной совершенно одна. Казалось, что она сильно постарела. Ее лицо осунулось и приобрело нездоровый оттенок, отчего мисс Ховард выглядела тяжело больной. Увидев детектива, она поднялась с кресла и приветливо кивнула ему:
– Инспектор, добрый день! При других обстоятельствах я бы сказала, что рада вас видеть, но не сейчас. Есть какие-то новости?
– Да, в общем-то, ничего особенного, – Маккензи замялся, он был не вполне уверен, стоит ли сейчас сообщать мисс Ховард о смерти Марики.
– Я думала, вы уже арестовали Джефри Лоуренса, – невозмутимо промолвила женщина.
Брови детектива удивленно поползли вверх:
– Нет, а почему вы так решили?
– Я же говорила, что он звонил ей в тот вечер. Потом оказалось, что Энни разорвала помолвку с Полем, а почему она могла это сделать? Только из-за этого холеного Лоуренса. Я уверена, что он соблазнил ее и, возможно, наобещал, что женится на ней, а Энни, глупышка, польстилась на его богатства! А когда она объявила Джефри, что порвала с Полем и теперь готова выйти за Лоуренса замуж, тот испугался! Он не мог себе и представить, что Энни все так серьезно воспримет и даже расстанется со своим женихом. Ему, естественно, не хотелось связывать себя с ней: моя племянница была милой девушкой, но такие, как Лоуренс, обычно не женятся на бедняках вроде нас. Однако для того чтобы добиться своей цели, Энни могла пойти на что угодно! – убежденно объявила женщина, и вдруг внезапная мысль заставила ее вскрикнуть: – О да, конечно! Я все поняла! Энни была беременна от Джефри!
– Почему вы так решили, мэм? Она что-то говорила вам? – недоверчиво поинтересовался Маккензи.
– Понимаете, детектив, наши отношения с племянницей нельзя было назвать близкими. Мы мало общались и редко обсуждали интимные вопросы. Но две недели назад Энни вдруг ни с того ни с сего завела разговор о беременных женщинах и абортах. Меня покоробило от одной мысли об этом, я не захотела рассуждать на неприятную для себя тему и посоветовала девчонке выкинуть это из головы. Подумать только, говорить о таких вещах вслух, даже ни сколько не стесняясь и не краснея! Энни позабавило мое возмущение, и она сказала, что не собиралась меня шокировать, а просто хотела рассказать одну историю о женщине, которая пыталась избавиться от ребенка. Конечно, тогда я и подумать не могла, что моя племянница имеет в виду себя. Но сейчас я поняла, что таким образом она хотела проверить мою реакцию и, увидев крайнее негодование, не
