горничной восприняла как личное оскорбление.
Она была сестрой барыни, и этим, как ей казалось, все сказано. Любя и жалея сестру и искренне огорчаясь по поводу снедавшей ту зависти, Глафира после смерти мужа поселила Ангелину в господском доме, выделив ей комнату. Та спала до полудня, нежась потом в постели до самого обеда, после трапезы подолгу гуляла по парку, донашивая дорогие и красивые сестринские наряды, которые та не могла надевать, поскольку носила траур по мужу. Иногда в охотку играла с племянниками, но недолго, потому что быстро уставала от детского гомона.
– Зря ты ей эту праздность позволяешь, Глаша, – все чаще выговаривала старшей дочери Марфа. – Она ведь и впрямь думает, что вот-вот тоже барыней заделается, а ты же понимаешь, что этого не произойдет. Высшее общество с тобой-то только-только начало через губу здороваться, так ты – владелица поместья и мать дворянских детей. А ей-то чего ждать? Никто из господ на ней не женится, надо бы ей с небес на землю спускаться да в хорошую семью идти. А то годы пройдут, одна останется. Будет твоим проклятием.
– Ой, мама, пусть живет, как хочет, – обычно отвечала Глафира. – Имение ее и без мужа прокормит.
– Так ведь она без мужа и детей озвереет, на людей кидаться начнет. На тебя же первую.
– Я справлюсь, мама, – твердо сказала Глафира.
И на этом разговор был надолго закрыт.
Саша
В понедельник Саша была приглашена на обед к Аржановым. Хозяин охотничьей базы не забыл своего обещания познакомить ее с супругой и приехавшими гостями, собирающимися заниматься восстановлением усадьбы Румянцевых.
Злата Аржанова оказалась приятной дамой лет сорока пяти, сохранившей девичью субтильность фигуры, моложавость лица, к слову весьма симпатичного, а также блеск в глазах, являющийся подтверждением неизменного интереса к жизни и окружающему миру.
Надменности и демонстративного проявления собственной значимости в ней не проявлялось ни на грамм. Держалась она очень просто, словно и не была женой очень богатого мужа, с Сашей с первой же минуты вела себя так, словно они знакомы много лет, велела обращаться к себе по имени, хоть и на «вы».
– Мне трудно дается переход на «ты», – доверительно сообщила она. – Прямо вижу черту и не могу за нее переступить, а вам?
Саша подтвердила, что и ей тоже. Пара, отвечающая за будущую реставрацию усадьбы, ей тоже понравилась. Они были именно парой: жена – архитектор и муж – директор строительной фирмы. Звали их Елена Беседина и Дмитрий Макаров.
За обедом, который накрыли в отдельном зале, рассчитанном человек на десять, не больше, Саша вдруг поймала себя на мысли, что оба семейства выглядят классическим эталоном семейного счастья. Мужья смотрели на жен с искренней любовью, жены отвечали тем же, но это не мешало всей четверке подтрунивать друг над другом. О такой семье Саша мечтала одинокими вечерами и, глядя сейчас на Аржанова и Макарова, отчетливо видела, насколько эти мужчины не похожи на ее Данимира с его вечно кислым, недовольным выражением лица. Ею недовольным, разумеется.
Для полноты идиллической картины не хватало только детей, но Саша быстро выяснила, что они просто остались дома. У Аржановых подрастали два сына-подростка, а у Елены и Дмитрия дома на попечении бабушки остались сын Митя и дочка Катюшка. О детях и Злата, и Елена говорили с нескрываемой нежностью, а их отцы – с гордостью, и у Саши даже в носу защипало от понимания, что до сих пор остались такие семьи, нежные и любящие.
– Саша, я обещал вам рассказать, если найдется что-то интересное в гостевых книгах базы, – вторгся в ее мысли голос Аржанова.
Она недоуменно посмотрела на него. Он что, готов обсуждать это при посторонних?
– Мои гости и, разумеется, Злата в курсе, – он словно читал ее мысли, и Саша решила, что к этому, пожалуй, пора привыкнуть.
Так и будет она для него открытой книгой. Впрочем, как и все остальные люди. Для таких, как Александр Аржанов, все окружающие как на ладони. Иначе бы он не добился таких успехов в жизни. Вчерашний вечер не прошел для Саши даром, она нашла в интернете все, что можно было прочитать про Александра Аржанова, и впечатлилась, разумеется.
В Архангельской области и еще в двух соседних у него имелись лесозаготовительные предприятия, которые даже в трудные времена работали стабильно, обеспечивая сырьем собственные крупные лесопилки в количестве пяти штук, где производили пиломатериалы, заготовки, шпалы, обапол, а также технологическую щепу. За последние пять лет к ним прибавились еще два крупных лесоперерабатывающих завода. Один производил фанеру, другой – топливные пеллеты.
Щепа уходила на свои же котельные, обогревающие два района. Остальная продукция имела прочные рынки сбыта, в последние годы уходила еще и в Китай. Аржановский мясокомбинат производил натуральную колбасу и всяческие деликатесы, молокозавод – творог и сметану, сырье для которых брали в собственных же спасенных от закрытия колхозах. Пять охотхозяйств, последнее – в Глухой Квохте, тоже процветали.
Сотрудников Аржанов набирал вахтовым методом, пьянство пресекал, ленивых отсеивал, платил много и своевременно, что привлекало к нему только опытных, умелых и нацеленных на результат. Драл за малейшую провинность, потому что человеком был справедливым, но жестким. Попасть ему под горячую руку никто особо не стремился. Люди работали на Аржанова не за страх, а за совесть, зная, что ошибки им позволят исправить.
Люди называли его Сфинксом, и Саша, подумав, поняла почему. Он действительно был малоподвижным, невозмутимым и немногословным, предпочитая не говорить, а действовать. У Александры Архиповой это новое знакомство вызывало лютый интерес, основывающийся на глубоком уважении.
– И что, удалось выявить совпадения? – спросила она сейчас в ответ на его сообщение о проверенных списках гостей.
– Да, разумеется, – делился Аржанов. – Олег Якунин действительно приехал к нам впервые. Его имя до прошлой недели никогда не встречалось в наших базах данных. Кстати, я попросил своих… м-м-м… друзей выяснить, откуда он родом. Оказалось, из Красноярска. Его родители приехали туда на строительство Красноярской ГЭС в конце шестидесятых. Встретились, поженились, родили сына Олега. Это в 1971 году было. После окончания школы он переехал в Москву, в институт нефти и газа поступил. А потом очутился в бизнесе, оказался довольно хватким, так что не бедствовал. В олигархи, конечно, не выбился, но доход имел достаточно стабильный. Поговаривают, правда, что в последнее время у него появились какие-то неприятности, но ничего конкретного.
Саша вспомнила дорогую одежду и золотую оправу очков. Интересно, и что именно такой человек мог искать, взламывая пол в заброшенной усадьбе
