– Не бойся. Будешь бояться – беда случится. Стреляй. Славик вытянул руку с пистолетом и резко дернул курок. Выстрел оказался гораздо более сильным, чем он ожидал. По запястью словно ударили палкой. Руку подбросило. Гильза покатилась по дороге. Рашид наклонился, поднял ее, сунул в карман.
– Стреляй, – приказал он. – Не волнуйся, никто не услышит. Ментов здесь нет. Патроны мои. Деньги не возьму. Стреляй. В дерево стреляй, – Рашид указал на сосну метрах в трех от дороги. – Вон в это, – он снова заговорил с акцентом. – И курок не дергай. Это не х… Ты не дро…ь, а стреляешь. Славик глубоко вздохнул, задержал дыхание и потянул спусковой крючок. Блам! – очередная гильза упала на дорогу. На этот раз Славик был готов к отдаче, поэтому получилось лучше. Пуля скользнула по стволу сосны, содрав пласт коры.
– Нормально, – оценил Рашид. – Для начала, – и зарядил второй пистолет. – Давай, стреляй. И глаз не закрывай. Целься двумя глазами. Славик выпустил целую обойму, прежде чем перестал щуриться при выстрелах. Под конец он даже умудрился всадить пулю в самый центр ствола. Рашид наблюдал за его упражнениями с легкой улыбкой. Когда все три пистолета оказались опробованными, Славик ощущал себя почти суперменом. Ему казалось, он стал по-настоящему крутым. Не просто мальчишкой, нашедшим пистолет в канаве и хвастающимся им перед приятелями, а стрелявшим, почувствовавшим отдачу, понюхавшим запах пороха, настоящим мужиком.
– Уже крутой стал, да? – словно прочтя его мысли, спросил Рашид насмешливо. – В башке ураган, да? Подвиги хочется, а? Чтобы на всю катушку, да?
– Есть маленько, – тоже улыбнулся Славик. Сам процесс стрельбы доставил ему удовольствие. Странное, своеобразное, ни на что не похожее. Казалось, оружие наполнило его неведомой, всесокрушающей силой.
– Сейчас поправим, – пообещал Рашид и подал знак одному из охранников. Тот обошел «Форд», открыл багажник и достал… курицу. Лапы птицы были связаны бечевкой. Курица усердно хлопала крыльями, пытаясь освободиться. Телохранитель швырнул ее на землю в полуметре от Славика. Рашид, не переставая жестко улыбаться, указал на нее.
– Стреляй.
– В каком смысле? – не понял Славик.
– Давай, – убеждающе сказал Рашид. – Убей ее. Ты же крутой стал. Ствол взял. Полмира можешь перестрелять.
– Знаешь… Что-то не хочется, – Славик смешался.
– Почему? Тебе, может быть, придется стрелять в людей. Что такое курица? Ее все равно сегодня пустят в суп. Давай, стреляй, – он явно насмехался. – Стреляй же. Иначе зачем взял ствол? Славик поднял пистолет, тщательно прицелился в белый, хлопающий крыльями комок, подумал, опустил оружие. Рашид наклонился, поднял птицу и одним уверенным, резким движением свернул ей шею. Птица ударила крыльями и замерла.
– Крутому ствол не нужен, – спокойно произнес Рашид, бросая мертвую курицу на багажник машины. – Крутой делает так. – Затем он быстро шагнул к Славику, взял оружие, вытащил полупустую обойму, выщелкнул патрон из ствола. Бросил «ТТ» в пакет к двум его собратьям. Протянул пакет Славику. – Ты не крутой. Ты – дурак. Я только что доказал. Подумай. Захочешь отказаться – оставь стволы в машине. Будешь должен сто долларов за патроны. С другого взял бы штраф, но у тебя и столько нет, – кивнул охраннику. – Курицу забери. Вадику отдашь, пусть зажарит. Тот, не говоря ни слова, поднял птицу, зашвырнул ее в багажник. На обратном пути в салоне иномарки царило напряженное молчание. Рашид безразлично смотрел в окно, Славик же думал над тем, что произошло четверть часа назад. Он оказался неспособен выстрелить в обычную курицу, а может, и правда, не крутые они вовсе? Просто возомнили о себе черт знает что. А вот Рашид… В какой-то момент Славик абсолютно точно понял, что тот способен убить человека так же легко, как эту курицу. Стоит ли с ним связываться?.. За окном быстро проплывал лес. Потом накатили серые кирпичные пятиэтажки, среди которых редкими маяками торчали высотки.
– У него есть жена, – сказал вдруг Рашид, и Слава не сразу понял, что слова адресованы ему. – Молодая, красивая. Он ей дарит цветы каждый выходной. Дочки слюнявые. Три лет и пять. Они его любят. Шоколадки любят. Мамка старая. Слепая совсем. Папка старый. Ноги не ходят, коляска ездит. Пока это думал – он тебя убил. Когда достал ствол, нельзя думать. Надо стрелять. А ты курица пожалел, – Рашид скривился и покачал головой. Иномарка летела стрелой. Минут через десять она остановилась на Библиотечной, напротив общежития. Славик открыл дверцу, выбрался из салона, оставив сверток на сиденье, оглянулся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, взял пакет и быстро сунул его под свитер. Рашид снова покачал головой, предупредил:
– Через три дня я жду деньги, Слава.
– Хорошо, – серьезно ответил Славик. – Спасибо, Рашид.
– За что, Слава? – спросил тот, поворачиваясь и глядя Славику в глаза.
– Ну, за стволы…
– За какие стволы?
– Ну, за…
– Ты что-то путаешь, Слава. Ни о каких стволах я знать не знаю, – Рашид усмехнулся, закрыл дверцу, откинулся на сиденье, скомандовал: – Поехали. Иномарка резко рванула с места. Славик проводил машину взглядом, а затем повернулся и решительно вошел в общагу.
***
– И ты дал ему деньги? – в голосе Анны звенело напряжение.
– Анечка, золотко, – засмеялся натянуто Евгений. – Я вообще не могу отказать знакомым, а уж твоему родственнику – тем более.
– Ты хочешь сказать, что не удостоверился в подлинности залога, прежде чем дать такую сумму? – резко и холодно воскликнула девушка.
– Какую сумму, Аня? Я тебя умоляю, – очередной смешок прозвучал деланно. – Одиннадцать штук, разве это сумма? Ты же знаешь, я с мелкими клиентами обычно не работаю. Четвертак и выше. И братца твоего послал бы подальше, если бы он не сказал, что ты при деле. Тебе я доверяю, вот и купился, как фраер дешевый. Откуда же мне было знать, что ребятишки затеяли «кидалово»?
– Не строй из себя лоха, Седой, – упрямо оборвала словоизлияния собеседника девушка. – А на сказки про взаимную любовь и доверие будешь ловить пальцем деланных. Ты же родной матери цента ломаного не дашь, пока не получишь стопроцентных гарантий, что вернет точно в срок и с приварком.
– Ань, ты базар-то фильтруй, в натуре, – с обидой заявил Евгений. – Во влетел. Хотел доброе дело людям сделать, попал на червонец тонн гринов, так мне же еще и помои на башку вылили. Отблагодарили, нечего сказать.
– Ты следаку в ментовке жаловаться будешь, понял? Твои палачи вчера Коську избили? Анна сжала кулачок так, что острые ногти впились в ладонь, оставив на коже красные полоски.
– Чего? – На сей раз недоумение Жени было совершенно искренним, и девушка это почувствовала. – Да ты чего, Ань. Я честно дела веду, беспределом не занимаюсь, спроси у кого хочешь. Встретились с утра, я твоему братцу предъяву кинул, как полагается, срок назначил. Все нормально было, по-мирному, без обидок. Честно. А что, избили, да?
– На какой процент вы договорились?
– Пятнадцать, – и поскольку процент был явно завышен, Евгений поторопился объяснить: – Сама прикинь, бумаг на квартиру у его приятеля не было, так что из гарантий – только слово. А риск стоит денег. – Он понимал, что Анна может пожаловаться своему ухажеру. Конякин же, известный в определенных кругах как Жорик Арзамасский, тесно связан с братвой. Так что, если девушка усомнится в его, Евгения, честности, вполне может дойти и до серьезных разборок. – Мне бы, дураку, сразу «пробить» квартиру-то, но она же не в Москве оказалась, в Заливинске, в рот ему ноги. Там менты спят двадцать пять часов в сутки. Пока запрос послали, пока там выяснили, пока ответ пришел, пока меня нашли, туда-сюда, сама понимаешь. А твоему братцу бабки срочно нужны были. Ну и…
– Коська сказал тебе, что отдаст деньги? – быстро спросила Анна.
– Конечно, – усмехнулся Евгений. – Твой братан – пацан правильный оказался. До разборок доводить не стал. Расписку-то он подписывал. Так что… В Анином мире, даже в безвыходном положении, можно было что-то предпринять, попытаться выкрутиться. И сложившуюся ситуацию тоже можно было переиграть. «Забить стрелку» и «перетирать» вопрос при помощи авторитетной братвы. Конечно, десять и даже пятнадцать штук гринов не те деньги, из-за которых станут поднимать шум на весь мир. И дело было бы не в деньгах, а в предъявах обеих сторон. Предъявы иногда обходятся подороже денег. Братва добазарилась бы, что Коська за бабки не отвечает, и сказала бы Жене Седому получать долги с Коськиного приятеля. На худой конец, срезали бы часть долга. Коське пришлось бы платить не всю сумму, а хотя бы треть. Ну, половину. Вполне реально. Если бы не одно «но». Согласившись расплачиваться, Коська «высунул язык». А «по понятиям», «высунувший язык» добровольно принимает на себя все обязательства перед предъявляющим. Теперь любая разборка стопроцентно закончилась бы суровым вердиктом: «Должен платить». Все.
