Капитан присвистнул.
— Где ж они взяли столько денег?
— Если верить Джинни, первая жена Гаса умерла и оставила ему табачную ферму в Северной Каролине, а он эту ферму продал.
— Все это есть в твоем первом рапорте, — с нетерпением сказал лейтенант. — Скажи лучше, какое отношение имеет ко всей этой истории африканец?
— Никакого. Он тут вообще ни при чем. Когда сундук унесли, а Гас не объявился, Джинни, разволновавшись не на шутку, послала африканца, через полчаса после ухода Небесной, на поиски мужа. Африканец ушел, было уже поздно, и Джинни начала одеваться. Из-за сундука им надо было приехать на пристань заранее.
— По правилам они должны были доставить сундук на пароход не в день отплытия, а накануне, — вставил капитан.
— Верно, но она этого не знала. Больше всего ее беспокоило отсутствие Гаса, и она очень рассчитывала, что африканец вскоре найдет его и на пароход они успеют. Но африканец не возвращался. Только она кончила одеваться, как в квартиру заявились двое бандитов, те самые, что ездили потом с ней по Гарлему. Войдя, они сказали, что Гас попросил их отвезти ее на пристань. Она им поверила, оставила африканцу записку, а бандиты снесли вниз ее вещи и усадили к себе в машину. За руль сел толстый, а тощий, наркоман, сел назад, рядом с Джинни и, достав пистолет, заявил, что ее муж попал в беду и что они везут ее к нему.
— А ей не показалось странным, что эти люди вооружены?
— Не знаю. Мне она сказала, что приняла их за сыщиков.
Лейтенант покраснел.
Гробовщик продолжал:
— Они привезли ее в Гринвич-Виллидж, в квартиру окнами на железную дорогу, на верхнем этаже дома без лифта, на Десятой улице, связали ее, заткнули рот кляпом и привязали к кровати. Сначала обыскали ее вещи, а потом вынули кляп изо рта и спросили, что она сделала с товаром. Она ответила, что не понимает, о каком товаре идет речь. Тогда они снова заткнули ей кляпом рот и начали ее мучить.
Реакция слушавших резко изменилась. На лицах появилось выражение, какое бывает, когда рассказывают о бессмысленной жестокости.
— Благородные души! — воскликнул капитан.
— Когда они вынули у нее изо рта кляп во второй раз, она взмолилась о пощаде, — продолжал Гробовщик. — Сначала сообщила им, что Гас товар заложил, а потом, сообразив, что такой ответ их не устраивает, сказала, что муж отвез товар в Чикаго и там продал. Тут, вероятно, они окончательно убедились, что Джинни не в курсе дела. Один из них пошел в соседнюю комнату и кому-то — скорее всего Бенни Мейсону — позвонил по телефону, а когда вернулся, они снова заткнули ей кляпом рот и ушли — вернулись в квартиру Гаса и устроили там повальный обыск.
— И убили африканца.
— Нет, тогда, думаю, они его не убивали. Дело в том, что квартиру они, по моим расчетам, обыскивали дважды, а между обысками ездили за инструкциями к шефу.
— А он, конечно же, отослал их обратно и велел найти товар любой ценой, — подхватил капитан. — Еще бы! Если в упаковке действительно было два килограмма героина, товар стоил больших денег.
— Да. Когда они вернулись, африканец, должно быть, находился в квартире либо он пришел уже во время обыска — как бы то ни было, это стоило ему жизни.
— Думаешь, они пытались заставить его говорить?
— Кто знает? Во время обыска мы с Могильщиком их накрыли — с этого и начались большие гонки. Кстати, если бы я послушался Могильщика и до прихода полиции не высовывался, мы никогда бы не сообразили, что тут без героина не обошлось.
— Не скажи, — возразил капитан. — Наша служба располагала сведениями, что сюда из Франции переправлена партия героина. Правда, мы не знали, когда героин придет и в чем его доставят. Французы потеряли след контрабандистов где-то между Марселем и Гавром.
— Мы этим всю прошлую неделю занимались, — заговорил детектив из Подразделения по борьбе с марихуаной. — Вели работу совместно с портовой полицией — в строжайшей тайне. Весь прибрежный район обыскали.
— Как выяснилось, не весь, — сказал Гробовщик. — Но об этом позже. Так вот, на квартиру в Гринвич-Виллидж бандиты вернулись вместе с Бенни Мейсоном. Когда они в очередной раз вынули у Джинни изо рта кляп, с ней началась форменная истерика. Потом она рассказала мне, что Бенни подсел к ней и стал ее утешать. Он даже вызвал врача, который дал ей транквилизатор.
— Какого врача?
— Она не сказала, а я не спросил. Когда врач ушел, Бенни пообещал ей, что ее не тронут, если она согласится сотрудничать. В общем, расположил ее к себе: уселся рядом с ней на стуле верхом, разоткровенничался…
— …а сам задумал ее убить, — вставил капитан.
— Да, но она по глупости его не раскусила. Он же рассказал ей, что возглавляет крупный наркосиндикат, что на него работают люди, которые провозят из-за границы героин, и что Гаса он иногда использовал в качестве передаточного звена, или гонца, — поэтому у него и нашлись деньги на ферму в Гане. Джинни была потрясена: она же верила в брехню Гаса о первой жене и наследстве. Мейсон на это и рассчитывал: он хотел, чтобы Джинни припомнила все, что говорил и делал в последние дни Гас. Еще Мейсон рассказал, что он проверил Гаса самым тщательным образом и убедился, что тот не наркоман, просто хочет на наркобизнесе руки нагреть. Джинни с ним согласилась, но к чему он клонит, не поняла. Он сообщил ей, что в полночь Гас получил партию героина, которая стоит больше миллиона, и должен был передать товар дальше, по цепочке, в сундуке, который увезли в порт в шесть часов утра.
— Получил от кого? — спросил капитан.
— Мейсон сказал Джинни, что героин был провезен в страну на французском пароходе.
— Да, на этой неделе в нью-йоркской гавани действительно стал на якорь французский пароход. Мы его подвергли тщательному осмотру.
— Осмотр не мог ничего дать, поскольку упаковку наркотика сбросили с борта парохода в маленькую моторную лодку, которая позавчера, около одиннадцати вечера, прошла не останавливаясь под носом корабля.
— Мои люди наблюдали за лодкой в ночной бинокль — в нее ничего с борта не сбрасывали, — сказал детектив из ПБМ.
— Возможно, сверток уже находился в воде. Я ведь повторяю только то, что, по словам Джинни, сказал ей Мейсон. Бенни послал Гасу карту с Джейком, торговцем наркотиками, из-за которого нас с Могильщиком отстранили от службы.
Представители городской полиции смутились, но детективы из Отдела по борьбе с наркотиками и из Подразделения по борьбе с марихуаной ничего не заметили.
— На карте указывалось точное место, куда должны были выбросить с лодки сверток, — это на берегу реки, в парке, в десяти минутах ходьбы отсюда. Лодка должна была проплыть не останавливаясь. Бенни знал, что Гас подобрал сверток, потому что, во-первых, за управляющим следил человек Мейсона и видел, как тот дожидается на берегу, и, во-вторых, когда лодка вернулась в гавань, береговая полиция тщательно обыскала ее, однако ничего не нашла.
— Господи, эта моторная лодка у нас уже давно на заметке! — воскликнул детектив из ПБМ. — Она принадлежит таксисту по имени Скелли. Он ночной рыбной ловлей увлекается. — Детектив повернулся к одному из своих агентов: — Скелли и всех, кто его знает, задержать.
Агент бросился к телефону.
— Бенни сказал, что когда его люди овладели сундуком, героина там не было, — продолжал Гробовщик, — и Джинни решила, что Гас присвоил наркотик себе и бежал, ведь героин стоит больших денег. Он куда-то ушел часов в одиннадцать вечера и больше не появлялся, что показалось ей странным: близких друзей, где бы он мог заночевать, у мужа не было, идти ему было некуда. Но Бенни ответил, что Гас героин не присваивал и не убегал, что его нашли, что Гас ранен и не в состоянии говорить и что, по всей видимости, его кто-то ограбил.
— Но ведь сверток, прежде чем за ним приехали люди Мейсона, пробыл у Гаса шесть часов, — удивился лейтенант. — Не было ли это со стороны Бенни опрометчиво?
— Нет, у Гаса сверток находился в полной безопасности. Во-первых, люди Мейсона установили за управляющим слежку; во-вторых, Гас должен был наследующий же день отплыть в Африку, поэтому идея подложить наркотик в сундук себя оправдывала. Кроме того, Бенни ничем не рисковал: за квартирой управляющего всю ночь следил его человек, который видел, что Гас вернулся в квартиру после встречи на берегу и что после этого никто из дома ни с каким свертком не выходил. Он видел, как приходили после пожарной тревоги мы с Могильщиком, как пошел гулять с собакой, а вернулся без нее африканец; видел он и Небесную, когда та рано утром ненадолго заходила в квартиру. Нет, Бенни мог быть уверен, что сверток с героином никто из квартиры не вынес.
Детективы переглянулись.
— Значит, сверток и сейчас здесь, — сказал лейтенант уголовной полиции.
— Это исключается, — возразил капитан. — Мы весь дом прочесали вдоль и поперек. Другие жильцы, уверен, не имеют к этому делу никакого отношения. Мы же собственноручно проверили всех на входе, осмотрели в кладовке каждый сундук, каждую коробку, всю старую мебель. Мастерскую буквально перевернули вверх дном, разобрали топливную форсунку, стиральные машины, выгребли золу из мусоросжигателя, заглянули в канализационную трубу, даже камеры из двух автопокрышек вынули. Во что превратили квартиру управляющего, вы видели сами. При таком обыске иголка бы нашлась — не то что сверток.
