- Вещи все в палатке на Покровском?
- Нет, часть у ребят на квартире на "Южной".
- Что вы увидели в квартире, когда вошли?
- Мы ничего, кроме шкафов, не трогали. Перчатки не снимали, маски тоже. А вот обувь на пороге сняли.
- Сколько вас было?
- Десять человек на двух машинах.
Серафимова и Братченко переглянулись: ничего себе орава! Весь дом, наверное, содрогался от их налета. Вот почему видимых следов шайки в квартире не обнаружено - они снимали обувь.
Копытов сыпал информацией, как песочные часы. Уже за полночь он стал кемарить, при этом произнося слова, из чего Серафимова поняла, что его речевой аппарат существует отдельно от головного мозга, это ее в журналисте не удивило.
- И последний на сегодня вопрос, - наконец произнесла она, - зачем вы топор из головы Финка вынули? Пошутили?
- Да нет, Вован Еропкин сказал, что на топорике пальчики могут быть, мол, есть шанс найти убийцу, забравшего папки. Велел, чтобы мы аккуратно завернули топор в целлофан и отдали Юсицкову.
- Так были пальцы? - нагнувшись и вцепившись в столешницу, спросила Серафимова.
- Я не успел узнать. И никто не успел, Юсицков анализы сделал и топорик в речке утопил, а самого его у-бра...
ПРЕДСКАЗАНИЕ
Операция по захвату торговцев краденым начиналась. Поеживаясь, Нонна Богдановна вышла из машины. Утренний воздух был еще свеж, а домой Серафимова сегодня так и не попала. Позвонил Михаил Иванович Буянов, полночный разговор с ним по служебному телефону продлился до первых петухов.
- Я звоню тебе домой, никто не отвечает. Поскольку я тебя лечу, решил, что телефон разбить о стену ты не могла, не твоя симптоматика. Значит, решил я, или тебя убили, или ты на службе. Вот звоню. Так тебя не убили?
- Мишенька, на ночь-то глядя такие шутки!
- Что у тебя там происходит? Я сегодня с тобой работал...
Когда Буянов говорил, что он работал с кем-то из пациентов, это значило, что он действительно работал. Даже если пациент находился в этот момент на Мадагаскаре. Биополярная субстанция Михаила Ивановича проникла однажды даже в апартаменты президента США в Белом Доме, как раз в тот момент, когда Хилари гонялась со скалкой за Биллом. Пришлось поработать и с ними.
Вообще Буянов любил эдак попутешествовать.
Тибетские монахи признавали его равным среди равных, то есть не его, а его астральное тело. Надо заметить, тело у Буянова чем-то напоминало драмисторика Эдварда Радзинского, в общем, ничего выдающегося, кроме челюсти и подтяжек.
- Ну и как? - полюбопытствовала Серафимова, окончательно потеряв надежду на сон.
Она зевнула, а психиатр сказал ей, чтобы не беспокоилась по поводу завтрашней облавы, потому что, во-первых, он устроит так, чтобы она выспалась и за оставшиеся два-три часа, а во-вторых, никто от нее не уйдет с награбленным, это он тоже устроит.
- А как ты узнал про облаву? - уточнила Серафимова, уже знавшая, что Буянов снова придумает какую-нибудь байку о том, что он поймал машину, это оказалась машина Братченко и тот рассказал ему о планах следственного управления прокуратуры на год вперед.
Буянов всегда откровенно рассказывал Нонне Богдановне о том, как он добывает свои провидческие материалы, но потом оказывалось, что на самом деле с ним никто не встречался и никто ему ничего не говорил. Просто он очень стеснялся говорить о том, что умеет ясно видеть будущее - в смысле обладает ясновидением.
Вот и на сей раз Буянов сказал, что про облаву он узнал от ее начальника, Павла Гавриловича Шестеркина, прокурора Центрального округа, на какой-то презентации.
- Слушай, Нонночка, - Буянов вдруг снизил тон, - а тебя ведь ранят завтра, всерьез и надолго, так и знай.
- В... но... куда? - совсем по-дамски спросила она.
- В сердце, мой ангел, стрелой в самое сердце.
ОПЕРАЦИЯ
Группа оперативников уже рассредоточилась в искомом ряду, там, где в основном торговали зимней одеждой и обувью. Это был самый высокий ряд, палатки скорее походили на ангары, за которыми шел бетонированный забор рынка.
Выход из таких ангаров был только с фасада.
Сначала двое оперативников прошли вдоль ряда, ушли далеко в конец, передали по рации, что они на месте, в палатке сидят уже четверо человек, все мужчины. Потом трое онеров рассредоточились в непосредственной близи, якобы рассматривая товар на противоположном прилавке, затем к самой палатке подошли еще двое, повертели в руках мужское кожаное пальто, куртку-дубленку, тоже принадлежавшую Финку. Слева на высокой дверце ангара стояли на узеньких полочках разные сорта вин и сигарет, ниже аудио- и видеотехника под прозрачной пленкой.
Серафимова приближалась со стороны центрального входа быстрым решительным шагом. В полуметре от нее деловито вышагивал Братченко, засунув руки в карманы кожанки. У Вити было хорошее настроение: утром позвонила Галочка.
Сама. И не для чего-то, а просто так, чтобы пожелать доброго утра. Братченко был готов к подвигам. Вдруг за спиной его послышался нарастающий топот и шум чем-то обеспокоенных покупателей.
Неожиданно, когда до ангара оставалось пять шагов, Серафимова была зверски отброшена сильным толчком в сторону, на нее повалился Братченко, благо что упали они вдвоем, на прилавок с тряпьем.
- Так, сейчас меня ранят, но ты не обращай внимания, - предупредила она Виктора, памятуя о ночном пророчестве Буянова.
Мимо них пробежали двое мужчин с оружием в руках, прокричали в адрес народа, чтобы он разошелся. Он и разошелся: окрестные продавцы даже легли грудью на товар. Потом они крикнули шайке, которую шла арестовывать Серафимова, чтобы те повернулись лицом к стене и раздвинули ноги. Она же никогда не позволяла себе подобной пошлости. Это делал за нее Братченко.
Сейчас он решил, что вот-вот начнется перестрелка, и поверил своей Серафиме насчет ранения. Тем более что к окружившим ангар бравым хлопцам стремительно подбегали оперативники, и те и другие начинали отпихивать друг друга от торговцев, хватая за грудки. Торговцы изумленно наблюдали за происходящим, из-за занавески выглянул еще один парень, не понимая, что происходит.
Начиналась борьба.
Серафимова наконец сняла с себя Братченко и подбежала к "разборке". Кровь взыграла в ней, как горная речка, она выхватила у Виктора торчавший из бокового кармана носовой платок и бросила его на середину торговой площадки. Никто этого знака не понял, просто все мужчины посмотрели на нее, а она посмотрела на Братченко:
- Витя, ну нельзя же носовой платок доводить до такого срама! Господа, вы кто?
В этот момент взгляд ее столкнулся с голубыми глазами подошедшего усталой походкой брюнета, и Нонна Богдановна поняла, о чем говорил ей ночью психиатр.
ОТДЕЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО
- Как будем делить? - спросила она Юрия Алексеевича, как только ангар опломбировали двумя печатями: прокуратуры Центрального округа города Москвы и Одинцовской таможни.
Данилов за эту неделю действительно устал.
Задержанные фуры препровождены на таможенный склад, взяты образцы сигарет и бренди. Акцизные марки оказались поддельными, а груз по накладным вообще предназначен Казахстану. Но самое интересное, чем занимался последние двое суток Данилов, - это непрерывные допросы шестерых водителей фур.
Водители в один голос показали, что и впрямь думали, будто в Акмалу из Болгарии нужно ехать через Украину и Москву.
В кабинете Николая Константиновича Нестерова собрались три группы правоохранителей, в том числе и он сам со своей незаменимой помощницей Женечкой, рыжей зеленоглазой бестией, так и пышущей молодостью, и Алтуховым, полковником управления ФСБ по экономической безопасности. Алтухов, по словам Нестерова, был еще полиглотом и почетным членом Интерпола. Николай Констатинович задал уточняющий вопрос, так как был не очень-то знаком с таможенным правом:
- А для чего казахам наши акцизные марки?
- Вот и я говорю, - отозвался присутствующий тут же его старый приятель Данилов, с которым Нестеров работал еще в Туркмении в пору юности.
Данилов все время тер виски и глаза и, пользуясь этим, беззастенчиво разглядывал следователя прокуратуры. Ее тонкий профиль, горделивая осанка, поворот головы - все в ней поражало и щекотало нервы обессилевшего и, можно сказать, обезоруженного Данилова. Он продолжил доклад о своем пути на Покровский рынок.
- Водители - мужики чистые. Им что? Куда велят, туда и едут, тем более документы выправлены. За все хозяин отвечает. А в принципе они знали, что ни солярки, ни денег до Казахстана не хватит. Блуждали дней двадцать по русским губерниям. Остальные восемь фур, говорят, поехали в Москву. А белгородская наружка - на одной телеге - эти шесть фур упустила. Ну, не разорваться же им, в самом деле! Короче, мы на четвертый автокомбинат: "где ваши машины?" А там такой хохольчик директор выползает, глаз прищурил и заявляет: "Уважаемые товарищи таможня. Вернулись одни водители. Пешком".
