– Некто Полянский, отставник… Если тебе интересно, я могу покопаться в бумагах и посмотреть, – предложил он.
– Да нет! – отмахнулась я. – Меня больше волнует, как и чем теперь Андреев со мной расплатится.
– Ну, в этом вопросе я тебе ничем помочь не могу, – сказал Игнатов и, кивнув на закипевший чайник, спросил: – Может, чаю все-таки попьешь?
– Лучше цианистого калия, – буркнула я.
– Знаешь, у меня коньяк есть, и, судя по его качеству, это самое то. Вполне заменит яд, – шутливо предложил он.
А вот мне было не до шуток! Поблагодарив Славу, явно разочарованного моим скорым уходом, я вышла из здания налоговой, села в машину и крепко призадумалась. Злая я была как сто тысяч чертей – это же надо так влипнуть! Ничего, решила я, дорого Андрееву его вранье обойдется! Свои деньги я из него все равно вытрясу!
Настроенная очень решительно, я поехала к Венчику. Он ждал меня, имея самый удрученный вид, и я сразу же поняла, что новости у него, как он меня и предупредил, отнюдь не утешительные, а если вспомнить, что сотовый телефон Клавдии Петровны замолк тринадцатого июля, значит, для этого имелись веские основания.
– Говори, Венчик, все как есть, – попросила я его.
– И хотел бы я тебя, матушка порадовать, да нечем, – вздохнул он. – В общем, дело было так. Клавдия Петровна действительно с братом сильно поругалась, все порывалась уйти, а он ее удерживал. Потом он плюнул и сам ушел, а она тут же на улицу выскочила и начала машину ловить.
Он замолчал, и я его поторопила:
– Венчик! Что дальше-то было? Поймала она машину, и что?
– Да не простая это машина была, – вздохнул он. – Там старушка одна напротив ворот семечками торгует, и я с ней долго и очень душевно беседовал, пока не вспомнила она, что машина та довольно долго стояла чуть в сторонке, а кто там в ней сидел, видно не было, потому что стекла у нее тонированные. А когда Клавдия Петровна вышла, машина прямо к ней и подъехала.
– Ждала ее, значит? – покивала я.
– Ждала! – подтвердил Венчик. – Старушка, как ты понимаешь, в машинах ничего не понимает. Сказала только, что серая она была и не очень новая.
– Да машин таких, серых и не очень новых, знаешь сколько по городу ездит? – не сдержалась я.
– Много! – согласился он со мной. – Но хоть печка появилась, откуда можно плясать, потому что я с мужиками, у больнице обитающими, поговорил, и один из них вспомнил, что когда эта машина к женщине подъехала и она к окну наклонилась – очень удивилась и спросила что-то вроде: «А ты тут как оказался?» Имени человека, к кому она обратилась, мужичок не припомнил, а вот то, что ей какой-то мужской голос ответил, не забыл. И сказал ей тот тип из машины: «По делам я здесь! Да вы садитесь! Я вас подвезу!»
– То есть это был некий мужчина, которого она хорошо знала, раз не побоялась сесть к нему в машину, – поняла я. – Ладно! Давай дальше!
– Ну, я пошел в ту сторону, куда, как мужички сказали, машина поехала, а по дороге с людьми разговаривал. Люди-то все видят и помнят, их ведь и надо-то всего лишь в нужном направлении подтолкнуть, – пустился в рассуждения Венчик.
Я угрожающе заскрипела зубами, и он, вздохнув, вернулся к нашей грешной действительности.
– Короче, матушка, отъехали они, недалеко совсем, и тут еще один мужчина к ним подсел. Женщина-то впереди сидела, а вот он сзади устроился. Она было выйти хотела, только удержали ее. Силой!
– Господи! – простонала я. – Дай мне дожить до того момента, когда я этих подонков найду! Бить буду – и никто их у меня не отнимет! – Я спросила: – Ты выяснил, куда машина поехала?
– Да я и номер узнал! – похвалился он.
– Венчик! – Я даже руки на груди молитвенно сложила. – Нет тебе цены!
– Да ладно уж тебе, матушка! – скромно потупился он.
– Как же ты умудрился?! – Я никак не могла успокоиться.
– Да номер-то такой простой, что грех было людям его не запомнить. Петр 374 Иван Константин, – назвал он.
– Что же в нем простого? – удивилась я.
– Э-э-э, матушка! Среди наших люди разные попадаются, бывают и очень образованные! – назидательно сказал он. – Да ты сама вслушайся! Тройка, семерка, четверка, то есть – дама!
– А Петр, Иван, Константин – это туз пик, – догадалась я. – Ну, нет слов!
– А машина-то по Волгоградской трассе ушла. И были это «Жигули» пятой модели! – закончил свое повествование Венчик.
– Машина, естественно, в угоне, – вздохнула я. – Кто же на своей тачке на такое дело отправится? Значит, путь мой лежит опять к Володе. Ох и наладит он меня когда-нибудь с моими просьбами далеко и надолго!
– Не наладит! – уверенно заявил Венчик. – Он тебя, матушка, очень уважает!
– Твои бы слова да богу в уши!.. – только и сказала я.
Расплатившись с ним, я вышла на улицу и посмотрела на часы – было начало десятого. Беспокоить Кирьянова в это время – верх наглости, но мне не терпелось начать действовать, и я решила позвонить ему на рабочий номер. Если он на месте, попробую напроситься «в гости», если же нет – значит, не судьба.
– Да иду уже! Иду! – услышав его голос и поняв, что он так ответил жене, ожидавшей его прихода домой, я, как ни стыдно мне было, все-таки сказала:
– Володя! Это я!
– Только не говори мне, что у тебя очередные проблемы! – взорвался он.
– Володечка! – жалобно заскулила я. – Мне бы только оперативную сводку за июль посмотреть, а потом я тут же убегу!
– У тебя совесть есть или нет?! – бушевал он.
– Володечка, я же быстренько! – уговаривала я его.
Продолжая канючить, я села за руль и поехала в сторону управления – конечно, разговаривать по сотовому за рулем нельзя, но время-то поджимает! Слава богу, что погода стояла по-прежнему сухая и теплая, дачники не спешили закрывать сезон, так что в пятницу вечером улицы были достаточно свободными, и я благополучно, а главное, быстро доехала. Да! Разговаривая, точнее, уговаривая все это время Володю по телефону, и пусть мне за это будет стыдно! Но своего я таки добилась: наконец остановившись, я сказала:
– Володечка! Да я ведь уже у подъезда!
– За какие грехи бог мне тебя послал?! – вздохнул Кирьянов. – Черт с тобой! Поднимайся! Я предупрежу, чтобы тебя пропустили.
По лестнице я бежала вихрем и влетела в его кабинет через три секунды. Он буркнул:
– Давай! Я уже компьютер включил.
Я нашла данные за четырнадцатое июля и начала просматривать рапорт за рапортом, пока не наткнулась на искомое. Имя пострадавшей не указывалось, но ею могла быть только Клавдия Петровна, потому что на брошенной преступниками машине значились именно номера, которые я услышала от Венчика. В переводе с казенного на общепринятый гражданский язык в рапорте говорилось о том, что один пастух перегонял стадо через параллельную Волгоградской трассе проселочную дорогу, и машина «Жигули» пятой модели с номером П 374 ИК остановилась, чтобы переждать, пока животные не пройдут. Из машины выскочила женщина и бросилась прямо в середину стада. Тут же из салона выкатились двое мужчин и принялись по женщине стрелять, и она упала. Испуганные животные запаниковали, заметались, разбегаясь во все стороны, собаки пастуха залаяли на стрелявших, подбежали пастух с ружьем и подпасок. Мужчины попытались уехать, но мотор их машины заглох, и тогда они просто убежали прочь. Раненую женщину доставили в фельдшерско-акушерский пункт ближайшей деревни с названием Милюковка, фельдшер сообщил о происшествии участковому. У женщины имелось два огнестрельных ранения, и животные ее здорово потоптали, она была без сознания, показаний дать не могла, а сумки при ней не оказалось. Изъятые из ран пули и машина преступников находились у участкового инспектора деревни Милюковка.
Грустно было все это читать, но меня немного то обстоятельство утешало, что по крайней мере на тот момент Клавдия Петровна была еще жива. Я понимала, что в таком состоянии ее в фельдшерско-акушерском пункте оставить не могли, перевезли в больницу. А все больницы, какими бы они ни были, частными или муниципальными, обязаны информировать милицию об огнестрельных ранениях, да и обо всех прочих криминальных случаях тоже. Но ни пятнадцатого, ни шестнадцатого июля ничего подобного я в сводке не нашла, а ведь там имелись данные и по области. Вывод напрашивался только один – Клавдия Петровна скончалась… Как же я взбесилась! «Ну, погодите! – гневно подумала я. – Если вы решили, что упрятали все концы в воду, – вы крупно заблуждаетесь! Я все равно в этом деле разберусь! И начну завтра же утром – с этой деревни, Милюковки!»
Я взглянула на Кирьянова. Он укоризненно смотрел на меня и тяжело вздыхал.
– Володечка! – начала было я, желая поблагодарить его, сказать, что он – самый лучший на свете друг и все такое прочее, но продолжить он мне не дал – рявкнул во весь голос:
– Изыди, нечистая!
– Уже ухожу! – заверила я его и быстренько ретировалась.
Довольная тем, что в деле хоть какая-то ясность наконец появилась, я отправилась домой и, только подъехав к подъезду и загнав машину на стоянку, вспомнила о своем пустом холодильнике. Слова, которые я в тот момент выпалила вслух, я никогда не решусь повторить в приличном обществе, но вдруг меня осенило – у меня же есть кабачковая икра и хлеб, да еще и кофе! Это уже просто королевский ужин получается! Я открыла багажник, собираясь достать свой пакет, и увидела коробку – как сказал Ершов, с гостинцами от Маркина.
