– Прикройся! – сказал он презрительно. – Простынешь, а мне ты сейчас здоровый нужен.
– В каком смысле? Для чего? – тревожно спросил Арнольд Евгеньевич, теребя зонт, но по-прежнему не открывая его. – Ты как-то странно говоришь…
– Я нормально говорю. Ты мне просто не даешь сказать до конца, – сердито заметил Гриб. – В общем, слушай. С твоим Бекасом ни хрена не вышло. Так что имей в виду – эта проблема в любой момент может свалиться тебе на голову. Не исключено, что именно сейчас он во всем кается где-нибудь в ментовке.
– Значит, ты меня обманул, – потерянно сказал Арнольд Евгеньевич. – Ты ничего не сделал! Какая низость!
– Потише! – предупредил Гриб. – Не бросайся словами. Я ведь могу и обидеться.
– Это мне нужно обижаться! – громко выкрикнул Арнольд Евгеньевич. – Мы заключили сделку…
– Тише! На нас люди оборачиваются, – с упреком заметил Гриб. – И, кстати, насчет сделки. Мне хотелось бы кое-что уточнить. Некоторые существенные детали.
– Какие детали? – В глазах Арнольда Евгеньевича мелькнул огонек надежды. – Ты все-таки сумел раздобыть диск с информацией? Конечно, это не совсем то, чего мне хотелось, но раз так…
– Не так, – жестко сказал Гриб. – Не знаю я, где твой диск. Ситуация вышла из-под контроля. Бывает, что и у меня не все получается. Я не господь бог – кажется, я уже говорил тебе об этом. Ребята, с которыми ты связался, оказались не такими дураками, как можно было подумать. В общем, я сильно потерял, ввязавшись в это дело, и теперь ты должен возместить мне потери.
Арнольд Евгеньевич резко вскинул голову и уставился на собеседника изумленным и гневным взглядом. Одновременно он раскрыл наконец зонт – с таким звуком, точно выстрелил.
– Что?! Возместить потери? Я не ослышался?! Ты запорол деликатное дело. Мне теперь придется хорошо попотеть, чтобы свести концы с концами, а ты нагло заявляешь…
– Последний раз предупреждаю – придержи язык! – тихо сказал Гриб. – Ты должен говорить со мной уважительно, заруби это на носу. Меня не возбуждает, что ты водишь дружбу со всякими министрами и возглавляешь какое-то сраное бюро. Работая на тебя, я потерял семь человек. Семь человек отправились к праотцам – ты можешь себе это представить?
– Это твои проблемы, – пробормотал Арнольд Евгеньевич. – И вообще, не понимаю, как можно потерять семь человек! И ничего при этом не сделать!
– Ну что же, выигрывать всю жизнь не получается, – спокойно заявил Гриб. – Поражения тоже случаются. Нужно стойко переносить их. Короче, не воображай, что все это делалось даром. Двух миллионов я с тебя теперь не возьму, конечно. И миллиона не возьму, признавая в чем-то твою правоту, но четыреста тысяч зеленых – это минимальная плата за жизнь моих людей. Понимаю, что в кармане ты такие бабки не носишь. Поэтому давай отложим пустые разговоры и решим, когда ты передашь мне эти деньги.
Арнольд Евгеньевич даже попятился, едва не выскочив на мостовую. Гриб вовремя успел подхватить его за руку.
– Ты с ума сошел?! – возмущенно проговорил Арнольд Евгеньевич. – Я не собираюсь тебе ничего платить. Платят за решение проблем, а ты их только усугубил. Даже не рассчитывай, что ты сумеешь что-то вытрясти из меня. Кое-какой аванс я тебе дал – и этого вполне достаточно за то, что ты сделал. Вернее, не сделал. Все, прощай!
Он хотел повернуться, чтобы уйти, но Гриб так сжал его руку, что Арнольд Евгеньевич вскрикнул от боли.
– Ты, мозгляк! – уничтожающим тоном прошипел Гриб. – Ты все-таки пытаешься разговаривать со мной как равный. Но ты мне не равный. Ты – вошь на гребешке. Гнида. Я могу раздавить тебя пальцем. Но я этого не сделаю. Ты просто заплатишь мне деньги. Небольшие, четыреста тысяч всего. Для тебя это семечки, верно?
– Это не семечки, – прошипел в ответ Арнольд Евгеньевич, пытаясь вырвать руку из стальных пальцев Гриба. – Это огромные деньги. А ты, грязный шантажист…
– Ого, вон как мы заговорили! – презрительно скривился Гриб. – Конечно, я грязный шантажист, а ты весь в белом… Только учти одну маленькую деталь, гнида, – когда мы с тобой беседовали в твоем кабинете, я вел запись на диктофон. Я всегда так делаю, общаясь с клиентами. Во избежание возможных недоразумений и всяких юридических казусов. Ведь не побежишь, в самом деле, в арбитражный суд, чтобы выколотить из тебя компенсацию за издержки!
– Ты записывал наш разговор? – каким-то смешным детским голосом произнес Арнольд Евгеньевич.
Он мгновенно сник и, даже когда Гриб отпустил его руку, уже не делал резких движений. Он принялся растерянно озираться по сторонам, будто искал место, где можно спрятаться от невзгод жизни.
– Я записывал наш разговор, – подтвердил Гриб. – Хочешь послушать?
Арнольд Евгеньевич не ответил. Его лицо дергалось, точно его пытали электрическим током.
– Я убит, – сказал он наконец. – Кошмар.
– Кошмар начнется, когда моя запись попадет в руки какому-нибудь полковнику милиции, – сказал Гриб. – У тебя нет выбора. Надо платить. И запомни, любое твое телодвижение только ухудшает положение. Сейчас ты еще сохраняешь равновесие. Но если попытаешься нанять киллеров или побежишь в прокуратуру, то ты немедленно упадешь, и упадешь очень больно. Ты же умный человек! Признай неизбежное и прими его, как мужчина. Нет, конечно, я могу позволить тебе потешить самолюбие и дать некоторое время на фантазии. Ты посидишь у себя в уютном кабинете и будешь представлять себе, как выпускаешь из меня кишки, как отрезаешь мне голову, как сжигаешь меня в топке… Думаю, часа тебе на это хватит с лихвой. А дальше все-таки придется платить. Согласись, лучшего выхода не придумать.
Арнольд Евгеньевич, сделавшийся теперь совсем тихим и даже каким-то мечтательным с виду, опять ничего не ответил. Он медленно шел рядом с нахохлившимся Грибом и думал. Или просто переваривал услышанное.
– Я тебе помогу, – подал голос Гриб, которому надоело затянувшееся раздумье. – За какой срок ты успеешь собрать нужную сумму?
– Это очень сложно. Очень! – с излишней горячностью произнес Арнольд Евгеньевич. – Такие деньги!
– Ты собирался платить впятеро больше, – напомнил Гриб. – И не нужно сейчас изображать из себя жертвенного ягненка. Тут даже прослезиться некому. Я жду твоего слова. Когда будут деньги? Более двух дней я тебе дать не могу и не хочу. Баловство это. И учти, я все время буду рядом. Всякие неожиданные мысли о путешествии на Канары, о командировке в Приморский край гони прочь! Как только я увижу, что меня пытаются кинуть, я тут же привожу в действие свою запись. Представляешь, как будет звучать в кабинете следователя твой голос, умоляющий меня покончить с твоим же сотрудником Бекасом? Разумеется, ты можешь сказать следователю, что это шутка, дружеский розыгрыш. Возможно, он тебе поверит и отпустит с миром…
До Арнольда Евгеньевича постепенно, видимо, начинала доходить беспощадная мысль, что деваться ему некуда. Тогда он решил попытаться выжать из ситуации хоть какую-то пользу, пускай даже относительную.
– Хорошо, я выплачу тебе эти деньги, – сказал он почти ровным голосом. – Послезавтра…
– Завтра, – отрезал Гриб. – После обеда. В твоем офисе. Я приду без доклада.
– Но ты принесешь запись?
– Да пожалуйста! – улыбнулся Гриб. – Хоть десять копий. Оригинал-то все равно будет храниться в недоступном для тебя месте. Но это не должно тебя тревожить, если ты выполнишь мои условия. Я лишнего не беру, ты знаешь.
– Тогда… м-м… Тогда, может быть, все-таки попытаешься разыскать диск? – почти заискивающе сказал Арнольд Евгеньевич, заглядывая Грибу в глаза. – Ведь ты же вышел на кого-то, раз потерял своих людей.
– Вышел, да, – согласился Гриб. – Там в твоем списке значится Тенин. Самого разыскать не удалось, но нам капнули, где прячутся его шестерки. И этот Бекас. По описаниям все сходилось. Его стерегли трое. Но ты учти, что из этих троих двое мертвы, а третий ранен и, скорее всего, не выживет. Мы едва замели следы, а ты хочешь, чтобы мы опять начали крутиться вокруг этих трупов… Мой тебе совет – поставь крест на Бекасе и той хреновине, которую он у тебя украл. Здесь уже ничего не поправишь.
– Да, уже не поправишь, – эхом отозвался Арнольд Евгеньевич и неожиданно снова сложил зонт.
Холодные струи дождя стекали по его горящему лицу, и это, видимо, приносило ему облегчение. Гриб осуждающе посмотрел на него и похлопал по мокрому плечу.
– Не нравишься ты мне, – сказал он. – Ты соберись! Послезавтра что хочешь делай – хоть в запой уходи, хоть в космос лети. А до завтра сделай, что я тебе сказал. Иначе…
– Да, иначе будет худо, – согласился Арнольд Евгеньевич, как человек, полностью разделяющий мнение собеседника. – В создавшихся условиях вариант, который ты предложил, можно назвать единственным. Завтра я все сделаю. Я все понял. Жду тебя завтра после обеда.
