— Опаньки, а мы как раз вовремя, — обрадовалась я, указывая Кире на ту, за которой предстояло следить.
Он выдал мне в ответ совсем невероятную вещь. Он сказал:
— А дамочка-то ничего…
— И это все, о чем ты сейчас можешь думать? — удивилась я. — «Ничего»… Вот тебе и раз! Дамочка одну женщину грохнула, другую тоже заказала.
— Да ты меня не так поняла, — покраснел Киря, решив, что я считаю его бабником. — Я имел в виду, что для убийцы она уж очень приятно выглядит.
— А по-твоему, все убийцы и воры — сплошь рвань, живущая в трущобных районах? — повернувшись к другу, полюбопытствовала я.
— Да чаще всего получается так. Ты у нас только с крупными людьми связываешься, а мы больше мелюзгой подземельной занимаемся. Смотри, она поворачивает.
Совсем заболтавшись с Кирей, я даже не заметила, как Миронова повернула свою машину и поехала в направлении к городскому парку. Я поспешила сделать то же самое, догадываясь, что местом свидания выбран именно этот уголок отдыха.
Как я и полагала, добравшись до парка, Миронова сбавила скорость и стала искать место парковки. Я немного отстала, а потом решила объехать машину Оксаны Владимировны. И тут увидела тачку Тимошина, стоящую в стороне от всех остальных. Оксана ее, кажется, тоже увидела, так как направила свою к ней. Мне пришлось зарулить за дерево, оставив только часть своей машины на виду.
Припарковав свою тачку рядом с тимошинской настолько близко, как это было возможно, Оксана не спешила выходить.
Я гадала, что она собирается делать, но пока не находила ответов на свой вопрос.
— Похоже, они решили совершить обмен прямо через окна, — выдал свою версию Киря, — иначе бы давно вылезли.
Я была полностью согласна с ним, тем более что по нашему приемнику стали слышны кое-какие обрывки разговора:
— Привезла деньги? — спрашивал Тимошин. — Дай пересчитаю.
Со стороны послышалось недовольное бурчание. Видимо, Миронова не желала этого делать, по крайней мере до того момента, как получит пленку. Затем они еще долго препирались, из чего я поняла, что партнеры не доверяют друг другу.
— За такие бабки я тебе ее не отдам, — в конце концов заявил Мироновой Тимошин. — Я из-за нее чуть в тюрягу… Думаешь… — затем связь вновь ненадолго прервалась, а потом восстановилась: — Эта сука меня отпустила, дав сутки на… Так что я сваливаю… Пришлось наврать, кто меня нанял… — внаглую блефовал Тимошин.
Мне было ясно, что речь шла обо мне: Тимошин рассказывал Мироновой о том, какое условие я перед ним поставила и что он якобы не выдал ее, а наврал.
И тут в приемнике раздался чуть ли не визг:
— Кретин, она ж за тобой наверняка следит, иначе бы не отпустила ни за что!
Несомненно, Миронова догадалась о моем хитром плане. Сразу после этого она развернулась и начала мотать головой по сторонам в поисках меня. Может быть, она нас и не заметила бы, но тут какой-то идиот, подъехавший к нам сзади, начал напористо сигналить, чтобы мы дали ему возможность проехать мимо. Оксана тут же зацепила взглядом нашу машину и, повернувшись к Тимошину, взревела:
— Значит, ты, гнида, хвост привел? Сдал, шкура?
Поняв, что нас засекли, я принялась выгонять машину из неудачного укрытия, ругая того болвана, который все еще гудел сзади. Неожиданно послышался какой-то странный хлопок, а затем и звук, как будто что-то упало. Я резко притормозила и посмотрела в сторону машин Тимошина и Мироновой. Головы Павла не было видно, а Оксана торопливо выезжала из узкого проема.
«Неужели грохнула?» — промелькнуло у меня в голове, а Киря произнес вслух:
— Все, не сумел уплыть наш голубок.
Я снова нажала на газ и поспешила к месту стоянки машины Тимошина. Там было слишком уж тихо: машина рецидивиста продолжала мирно стоять, и ее хозяин не выходил из нее и не был виден.
Притормозив рядом с его зеленым «жигулем», мы с Кирей выскочили из машины и побежали на помощь Тимошину, в глубине души надеясь на то, что он жив пока еще. Киря первым достиг его машины, резко открыл дверцу, и моему взгляду предстало тело Тимошина, безжизненно лежавшее на двух сиденьях, а вокруг головы его красным пятном растекалась яркая кровь.
Киря протянул руку к его шее, надеясь нащупать пульсирующую вену, но вскоре отрицательно покачал головой. Это значило, что Тимошин все же полетел, но не туда, куда планировал, а на другой свет.
— Надо вызывать группу, — вывел меня из задумчивости Володька, — дело принимает слишком серьезный оборот.
Я кивнула и, протянув ему сотовый, бегом направилась назад к своей «девятке». Он принялся набирать номер, а я, сев за руль, бросилась в погоню. Вслед мне донеслось:
— Таня, не стоит так рисковать, я сейчас…
* * *
Я гнала машину, выжимая из нее всю возможную скорость. Миронова, увидев за собой погоню, мчалась впереди, то и дело оглядываясь.
Вскоре с забитой машинами трассы мы свернули на более свободную, где можно было лететь на всех парах. Эта дорога вела к мосту через реку, но сейчас там как раз пробка. Об этом сообщило включенное мной радио. Теперь я надеялась только на то, что Миронова не догадается свернуть куда-то в сторону и угодит прямо в ловушку — там я ее и поймаю.
Она и в самом деле пока ехала в нужном направлении и, кажется, не думала менять его. А значит, оставалось только ждать удобного момента.
Мост появился в поле нашего зрения буквально через пару минут. Оксана въехала на него и, увеличив скорость, устремилась к другому берегу. Я пыталась не отставать, прекрасно зная, что скоро нашей гонке придет конец.
Так и получилось. Через пару минут, увидев автомобильное столпотворение впереди, Миронова хотела было повернуть назад, но шедшие позади машины не дали ей этого сделать. Пришлось продолжать двигаться вперед до самой последней точки. Уткнувшись в конце концов носом в стоящий «КамАЗ», Миронова засуетилась, поняв, что ни вперед, ни назад дороги у нее теперь нет. Она злилась, нажимая на гудок, но ничего от этого не менялось.
Я затормозила за две машины позади нее, вылезла из своей «девятки» и направилась к ней, попутно доставая из кармана наручники. Хотелось верить, что Оксане хватит ума не воспользоваться пистолетом здесь, при стольких свидетелях. Она вроде как не идиотка, должна понимать, что от нового убийства ей никак не отмазаться.
Дойдя до ее машины, я остановилась и стала наблюдать за действиями Мироновой. Та увидела меня и, выскочив из двери, быстро подняла руки и заголосила:
— Я тут ни при чем! Он мне угрожал, грозил убить, если все деньги, что от мужа остались, не отдам, — она активно махала руками, в одной из которых был сотовый. — Сейчас приедет мой адвокат, он все объяснит, а я, я… У меня депрессия, я не в силах перенести такого шока… Меня едва не убили. Вы мне верите?
Я смотрела на нее как на что-то совершенно не заслуживающее внимания, и мне казалось, что даже нищие с паперти гораздо чище и лучше этой холеной мадам. Она не постеснялась заказать убийство человека, равнодушно загнала в больницу собственного мужа, а теперь в открытую наговаривает на человека, ранее нанятого и только что ею же убитого.
Мне было совершенно ясно: Миронова уверена в том, что ей удастся откупиться и что ее адвокат все сделает как надо. Но она ничего не знала о записи ее разговора с Тимошиным, которая была сделана при помощи «жучка». Правда, запись было не особо чистой, но я знала, что ее с легкостью можно поправить и убрать все лишние звуки. Тогда уж будет что надо.
Я переборола свое отвращение к этой женщине и, схватив ее за руки, надела наручники. А она все продолжала обвинять Тимошина в том, что он ее шантажировал, вымогал у нее деньги, но я уже не слушала ее сказки, направляясь к собственной машине и таща ее за собой. Из соседних машин высовывались любопытные головы шоферов, широко раскрытыми глазами пялившихся на нас.
Где-то в стороне завизжали милицейские сирены, и уже через пару минут нас с Мироновой окружили люди в серой форме. Моя работа была, в общем-то, выполнена, и я, передав им все, что имела: фотопленку, запись разговора и признание Тимошина, села в свою машину. Из включенного радиоприемника доносились приятные слова из песни Аллы Пугачевой: «Так же, как все, как все, как все, я по земле хожу, хожу… Так же, как все, как все, как все, счастья себе прошу…»
* * *
— Представляете, как это здорово? — весело щебетала дочь Чиликова. — Папа просто в восторг пришел, когда цыганка сказала, что его внучка будет вылитая мама.
Я уже второй час как сидела в гостях у Чиликовых и наслаждалась их приятным обществом. С того момента, как Миронова сдалась, прошло несколько недель. Уже состоялся суд, и Оксану Владимировну приговорили к длительному сроку тюремного заключения. Если бы не нанятые ею адвокаты, она бы получила пожизненное, а так, можно сказать, легко отделалась. Впрочем, это как посмотреть. Попав за решетку, она потеряла все: сына, которому, правда, также грозила тюрьма и которому было не до мамаши; мужа, который все же пошел на поправку и через адвокатов подал на развод. У нее не осталось ничего. Но ее судьба в доме Чиликовых совершенно никого не волновала.
