Ознакомительная версия.
Я отправила его за парой банок пива для Олега (братцу это завтра ох как понадобится, уж я-то знаю), а сама занялась выбором зубной пасты и щеток. Таскать в командировку домашние я не люблю, всегда покупаю новые.
Стеллаж со стоматологическими прибамбасами находился в малопосещаемом левом крыле супермаркета (по сравнению с продуктовыми отделами малопосещаемом), и это хорошо – не люблю толпу.
Я как раз принимала судьбоносное решение – взять «Аквафрэш» или «Колгейт», – когда за соседним стеллажом, доверху забитым стиральными порошками, послышались голоса.
Нет, голоса в супермаркете звучали отовсюду, все же вечер, люди с работы возвращаются, но эти – эти были совершенно иными. Дрожащий от слез, до смерти перепуганный женский и шипящий по-змеиному мужской:
– Тебе, сука, что было велено, а? – шипение буквально сочилось угрозой.
– Но мне… Я…
– Что «мне»? Что ты блеешь? Какого… ты до сих пор в Москве?!
– Но я ведь говорила Степану Петровичу – я еще не насобирала нужную на операцию сумму, мне нельзя домой!
– Да нас…ть Степану Петровичу на твои проблемы! Ты еще месяц назад должна была свалить в свою Хохляндию, и вдруг – нате вам! Захожу в магазин за сигаретами и вижу твою наглую морду!
– Но почему я должна уезжать, почему? Я нашла новую работу, няней, хозяевам не говорила, у кого служила раньше, платят мне хорошо…
– А ты не подумала, сучка драная, что твоя физиономия известна журналюгам? И если кто-то из них тебя узнает…
– И пусть! Я все равно ничего не знаю! А домой мне нельзя, у меня дочь… Ах!
Женщина словно захлебнулась словами. Ее что, ударили?! И куда смотрят магазинные секьюрити, интересно? Здесь повсюду видеокамеры натыканы! Или избиения женщин бравых парней не интересуют? Вот если бы женщина пачку печенья умыкнуть попыталась, тогда сюда вмиг прискакал бы батальон гусар в черной униформе.
А за стеллажом послышался еще один звук пощечины, и тихий плач, и еще более угрожающее шипение:
– Чтобы завтра же твоего духу в Москве не было! Иначе твоей калеке никакая операция уже не понадобится!
И покупателей вокруг вдруг совсем не стало, хотя пара человек только что ошивалась вокруг. Вот же гадство, а? Какая-то скотина у всех на глазах избивает женщину, и никому нет дела!
Я схватила с полки соседнего стеллажа первый попавшийся лак для волос и решительно направилась к месту скотства.
Которое и не думало прекращаться. Здоровенный бритый качок угрожающе навис над невысокой заплаканной женщиной, прижимающей ладонь к красной распухшей щеке.
– Ты все поняла, курва?
– Эй ты, кабан убогий! – окликнула я милягу, предусмотрительно сняв крышку с баллончика с лаком.
– Чего-о-о? – возмущенно хрюкнуло раскормленное парнокопытное, поворачиваясь. – Ты это мне?!
– Тебе, тебе, кому же еще. Тебя никто не учил, что поднимать руку на женщину – признак нетрадиционной сексуальной ориентации?
– Чего-о-о? – По-моему, он повторяется. – Ты че, из психушки сбежала? А ну, пошла вон отсюда, крыса облезлая, пока кости целы.
Один-один. Он – кабан, я – крыса.
– Я бы настоятельно рекомендовала именно вам покинуть это место во избежание дальнейших эксцессов.
Можно, я не буду воспроизводить очередное «чего» и последующий спич? Тем более что литературными в этом спиче были только предлоги и союзы.
Избитая женщина испуганно вжалась в угол между стеллажами, а детина, замахнувшись, двинулся на меня.
А ничего, действует! Лак для волос, направленный в глаза некорректного собеседника, действует более чем убедительно.
Громила совершенно неожиданно заверещал тонко и пронзительно, подтверждая тем самым данное мной определение. Он растирал руками глазоньки, визжал, матерился, обещал мне весьма затейливые сексуальные приключения, но дожидаться, пока он очухается, я не стала. Схватив за руку перепуганную незнакомку, я поволокла ее к выходу, но там нас уже ждали те самые бравые секьюрити:
– Женщина, а кто лак для волос оплачивать будет?
Пи-пец.
Правда, в кассу меня пропустили без очереди, и на том спасибо.
У выхода топтался взволнованный Андрей. Увидев рядом со мной заплаканную, с распухшей щекой женщину, он встревожился еще больше:
– Варя, что произошло?
– Да так, пришлось объяснить одному типу, что бить женщин – нехорошо.
– Вас кто-то избил? – побледнел Андрей.
– Не меня, ее. А вон, кстати, и наш герой, – кивнула я на свирепо оглядывающегося по сторонам красноглазого свина. – Идем отсюда.
– Еще чего! Я сейчас этому уроду…
– Андрей, этому уроду уже досталось, не стоит затевать драку и привлекать к себе внимание, иначе Мартину придется вытаскивать нас из милиции, а мне завтра улетать. Хотелось бы отдохнуть.
– Ладно, – нехотя кивнул водитель.
Мы вышли из супермаркета и направились к парковке. Послушно шедшая следом незнакомка вдруг остановилась и, робко улыбнувшись, произнесла:
– Спасибо вам большое. Теперь я пойду.
– И куда, интересно? – полюбопытствовала я. – Насколько я поняла из вашей милой беседы с тем дебилом, вам в Москве не рады? А значит, будут искать?
– Ой! – Глаза женщины вдруг налились слезами. – Степан Петрович ведь знает мой адрес в Житомире! И он сказал, что, если я поведу себя неправильно, он…
Она вдруг судорожно всхлипнула и начала медленно заваливаться набок. Андрей подхватил несчастную и вопросительно посмотрел на меня:
– Что делать будем? Может, «Скорую»?
– Не стоит. Отнеси ее в машину, на заднее сиденье, и едем ко мне. А я пока Мартину позвоню.
– Зачем?
– Ты, похоже, не обратил внимания на упомянутое женщиной имя – Степан Петрович. Может, это простое совпадение, но сейчас лучше перестраховаться.
Обморок незнакомки оказался довольно глубоким, мы успели доехать до моего дома, потом Андрей донес ее до квартиры, уложил на диван в гостиной, мы сняли с нее сапоги и пальто, потом приехал Мартин, я ему все рассказала, вскипела вода для чая, и только тогда женщина медленно открыла глаза.
Обвела нас всех взглядом, сначала мутным, ничего не соображающим, потом прояснившимся.
И когда прояснившийся взгляд дошел до Мартина, женщина вскрикнула и прижала ладошку ко рту:
– Мамочки! Теперь он меня точно убьет! И деток моих!
– Стоп-стоп, – поднял обе ладони Мартин. – Кто – он? Уж не господин Кругликов ли?
Незнакомка лишь молча кивнула, не отводя огромных, переполненных слезами карих глаз от лица Мартина.
– И вы знаете, кто я?
Снова кивок.
– Тогда давайте по порядку. И ничего не бойтесь, я сумею защитить вас и ваших детей, поверьте.
– Обещаете?
– Обещаю.
– Меня зовут Наташа. Я почти два года служила домработницей у Альбины Кругликовой…
– Два года?! – покачал головой Мартин. – Как же вы выдержали?
– Когда деньги очень нужны, и не такое выдержишь. У моей младшей доченьки, Оксаночки, – я заметила, как при звуке этого имени вздрогнул Андрей, – ДЦП, она инвалид детства. Но ей пообещали помочь в одной клинике, в Германии, сказали, что после операции она сможет ходить! Поэтому я и терпела все. Мне осталось собрать уже совсем немного, десятую часть необходимой суммы, но месяц назад меня уволили.
– Это когда Альбину перевезли в отцовский дом?
– Да. А мне было велено убираться вон из Москвы, иначе с моими детьми случится беда. А как я уеду, как?! Ведь совсем чуть-чуть осталось собрать! Меня посадили на поезд до Киева, но я вышла на первой же станции и вернулась в Москву. Нашла работу, все было хорошо, на улицу я особо не выходила, и вот сегодня – на тебе! Нос к носу столкнулась с начальником охраны Кругликова, Сергеем! И если бы не ваша знакомая…
– Но зачем им так нужно, чтобы вы уехали?
– Потому что я многое слышала и много знаю. Например, знаю, что Кругликов подготовил какую-то гадость с наркотиками для вашего фотографа. Вроде бы в последний момент кто-то подсунет ему в чемодан пакет с героином.
– И я, кажется, знаю этого, вернее, эту «кто-то».
– Обалдеть! – Я в очередной раз не смогла удержать щенячьего восторга от открывавшихся за окном видов. – Невозможно поверить, что это все настоящее!
– И правильно, и не верь, это все искусные декорации, расставленные вдоль железнодорожных путей с целью заманить глупых туристов, – проворчал Олег, не отрываясь от просмотра прихваченного из самолета журнала.
– Да хватит тебе киснуть! – Я пересела на его диванчик и толкнула угрюмого брата в бок. – Ничего ведь не произошло, Мартин ловко прищучил эту твою Сашеньку, ты на свободе, мы едем на поезде, следующем из Монтре в Роше де Нэ через Глион и Ко. Ты только вслушайся в эти названия! Музыка! А за окном какая красотища!
– Варька, хватит кудахтать! – Олег раздраженно отбросил журнал и вцепился обеими руками в свою шевелюру (она хоть и не достигла пока прежней длины после ранения, но вцепиться уже было во что). – Черт, противно-то как! Снова выставил себя в глазах Мартина законченным ослом!
Ознакомительная версия.
