исследовать вещественные доказательства и вернуть их потерпевшим на стадии предварительного следствия.
— Нам виднее, как расследовать уголовное дело, Громов, и не дело всяких недоучек…
— За вчерашний день фирма «Немезида», а по факту я, заплатила банку проценты равные половине моего должностного оклада, не до х… ли я должен платить? Или вы хотели вернуть деньги после вынесения приговора судом? В УПК и такие случае предусмотрены.
— Я ни хрена не понимаю. — подвел итог начальник РОВД: — У кого-то мнения есть, как у специалистов?
— Майор Ощепков, Василий Свиридович, как начальник ОБХСС, что скажешь?
— Я товарищ полковник затрудняюсь пока ответить. — мордатый майор лениво приподнял свой зад от стула.
— Понятно, сядь. Кадры! Провести служебную проверку в полном объеме, мне заключение на стол в течении трех дней.
— Есть, товарищ полковник! — заколыхала красивой грудью, вскочившая со стула начальник отдела кадров: — Громов, удостоверение сдай.
— Я его вчера, пока с жуликом на полу возился, где-то в «опарнике» потерял. Найду — обязательно сдам.
— Громов, мы к тебе домой с обыском приедем.
— Приезжайте, я все равно дверь не открою.
Я вышел из кабинета начальника, чтобы через несколько секунд вернутся и поделиться с руководством внезапно посетившей меня мыслью. В кабинете царила оживление. Нинель что-то злобно шептала на ухо «кадровичке», уверен, что речь шла обо мне. А ушлый начальник БХСС горячо доказывал начальнику РОВД, что целесообразнее передать все еще сидящую в камере мошенницу для дальнейшей работ его ребятам, так как бестолковые опера из «уголовки» все испортят.
— Я что еще хотел сказать, товарищи руководители. Я на сто процентов уверен, что существует инструкция, что такую большую сумму денежных средств в РОВД хранить нельзя. Вы, когда проверку проводить будете, не забудьте наличие такого документа проверить, иначе я такую жалобу на вас накатаю. Всем счастливо.
Это сейчас сто шестьдесят две тысячи рублей сумма так себе, а еще год назад, при СССР она была вполне ого-го, а инструкции по хранению денежных средств у нас меняют очень редко. Уверен, что тут Нинель обломается и деньги в таком количестве положено сдавать в банк.
Я сел за руль машины и поехал в сторону отдела занятости центрального района города. Устал я от душных начальников, пора было начинать новую жизнь.
Глава девятнадцатая. Одной ногой на «гражданке».
Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
— Привет! — отец вошел в квартиру и радостно улыбнулся — нечасто сын посещал в последнее время родительские пенаты.
— Привет, папа. — я обнял отца, помог снять куртку.
— Мужчины, руки мойте и есть идите. — из кухни выглянула мама, держа на отлете мокрые руки.
— Коньячку выпьешь? — папа склонился над приоткрытой дверкой холодильника: — Или опять на работу ехать?
— А, давай! — я махнул рукой: — Не поеду сегодня на службу, надоело.
— Ты без машины?
— Папа, если ты мне грамм пятьдесят нальешь, то по формуле за полтора часа все спиртное должно переработаться.
— Что за формула?
— Недавно прочитал, что печень взрослого человека за час перерабатывает двадцать грамм чистого спирта. То есть, переводя на крепость коньяка, это как раз пятьдесят грамм в час. Еще сверху пол часика посидеть и можно ехать.
— Да? Ну смотри сам, ты парень взрослый.
Мы чокнулись хрустальными стопками и влили в себя янтарную жидкость.
Ну, для «Наполеона» польского розлива вполне неплохое качество.
— Что нового? — отец аккуратно отделил кусок котлеты.
— Вопрос имеется, пап. Ты директора завода «Энергоспецремонт» знаешь?
— Знаю, работали вместе пять лет начальниками цехов, потом он туда ушел главным инженером, а три месяца назад стал директором. А в чем вопрос?
— Знаешь, на меня на работе, как-то сильно давят, надоело против ветра писить. А сегодня я случайно заехал на биржу труда, а там объявление, что на это ПО требуется юрисконсульт.
— Так тебе же учится еще сколько?
— Папа, официально у меня уже незаконченное высшее образование.
— Но специализация то там совсем другая, это же не жуликам на улице руки крутить.
— Папа, я тебе обещаю, если ты за меня слово замолвишь, то краснеть не придется.
— Ладно, завтра с утра позвоню, потом тебе звякну. Ты на работе будешь?
— Нет, папа, завтра дома, если не придется по делам отскочить.
— Даже так? Ну ладно, буду домой звонить.
Утром следующего дня, которое я собирался посвятить сну и прочему ничего неделанью, началось с умеренно-раннего телефонного звонка.
— Здорова! А ты где? — задал абсолютно логичный вопрос Руслан, разбудив меня звонком на домашний телефон в девять часов двадцать минут утра.
Я, спросонья, оглядел окружающую обстановку и уверенно заявил, что нахожусь дома.
— Ты во вторую, что ли, после суток?
— Нет, просто на работу не пошел.
— Тебя тут люди ждут…
— Руслан, вот поверишь — нет, сейчас это не моя проблема. Меня отстранили, забрали ключи от кабинета и сейфа, так что отправляй всех к начальнику розыска, пусть вопросы людей решает.
— В каком смысле — отстранили? За что?
— Братан, за что конкретно не знаю, но думаю, что по совокупности добрых дел.
— Блин. Ну, понял тебя. Вечером дома будешь? Если получится, заскочу, расскажу, что у нас нового.
— Брат, веришь нет, но мне это уже не интересно. Если помощь нужна, то свисти, подскочу, а так… Короче, я уже на гражданке работу ищу.
— Да, видно укатали тебя начальники. — голос приятеля стал скорбный, как на похоронах: — Ладно, не прощаюсь, постараюсь заскочить вечерком.
Не успел я положить трубку, как телефон разразился новой трелью.
— Говорите!
— Не спишь? — в трубке раздался голос отца: — Ну что, я договорился. Если все в силе, что в час тебя ждут в приемной завода. Директора зовут Григорий Андреевич Соколов. Не опаздывай.
— Спасибо, папа, директор — Григорий Андреевич Соколов, запомнил, не опоздаю.
Единственный «приличный» костюм, с завязанным заранее галстуком, висел на вешалке в шкафу, в чистом и глаженном состоянии. Черная рубашка была новой, после ее покупки, я еще не выходил в «свет». Нормально, тем более, что не в филармонию иду просится, а на завод.
Завод располагался на противоположном берег реки, в начале гигантской промзоны, что тянулась почти на десяток километров. Бетонный забор, проходная, несколько уродливо-перпендикулярных цехов, козловые краны и подъездные пути с парой платформ, что шустро утаскивал через распахнутые ворота, зелено-желтый маневровый тепловоз.
Кабинеты руководство производственного объединения располагались на третьем этаже панельного здания заводоуправления. Через пост охраны я прошел, предъявив, якобы утерянную, служебную «ксиву», преодолел фойе первого этажа, пронизанный запахом тушеной капусты, навязчиво доносящийся из распахнутых дверей столовой.
На площадке между первым и вторым этажом толпилось несколько бородатых мужиков в свитерах, что курили вокруг, заполненной «бычками», консервной банки из-под импортного пива.
Третий этаж был здания заводоуправления был понизу отделан деревянными панелями темного цвета, что скрадывали, без того, тусклое освещение коридора. Выше панелей стены были оббиты серой искусственной кожей, что, возможно, по замыслу дизайнера, олицетворяло богатство и стабильность, но, на мой взгляд, серая шаровая краска на стенах дала бы равнозначный эффект.
Я прошел мимо кабинетов «Заместитель по экономике», «Исполнительный директор», «Главный инженер» и наконец приблизился к, последним в очереди, двойным дверям с солидной, черной с золотом, табличкой «Генеральный директор».
Я открыл дверь и уперся в следующую, отстоящую от первой на полметра. Кроме этого тамбура приемной с секретарем не наблюдалось.
— Разрешите? — я шагнул вперед, громко обозначив себя и замер на пороге — людей в помещении не было. Кабинет генерального директора не поражал размерами, но метров тридцать квадратных в нем имелось. Массивный стол руководителя, рядом длинный стол для совещаний с двумя десятками стульев, а также тумба с импортным телевизором и видеомагнитофоном в углу, составляли всю обстановку начальственного кабинета.
— Вы кто? — распахнулась скрытая дверь в дальней стене, очевидно, в комнату отдыха, на пороге которой показался мужчина лет пятидесяти, плотного телосложения, темноволосый, с почти черными, круглыми глазами.
Я преставился и сказал, что у меня назначена собеседование на час пополудни.
— Привет. — директор протянул мне руку: — Мне твой отец сказал, что ты из милиции уволился?
— Добрый день, пока не уволился, это песня долгая, но потом может оказаться, что уволили задним числом, и денег не заплатят,
