что худеет, осваивает йогу, поющие чаши, излечение вибрациями, пение мантр. О своем новом принце, конечно, ни слова.
Мирон беспокоился:
– Не охмурят тебя там?
Она заверяла:
– Мне йога как спорт нравится и способ похудеть. Чтоб ты знал, куча фитнеса на ней построена. Весь пилатес. Медицинская реабилитация. А философия мне не интересна. Инструктор нам давал теорию читать – я две страницы осилила, потом уснула. А на следующий день стих придумала: «Йога-сутры не понЯли. И купили «Цинандали».
– Гуру оценил?
– Посмеялся. Он нормальный.
– А когда ты в Москву собираешься?
– Ой, да что-то пока не хочется. Может, к маю ближе. Когда здесь дожди пойдут.
– Ну, развлекайся, – разрешал он.
И высылал еще денег.
А Богдана с раскаянием думала: «Я прямо в стерву превращаюсь. За счет Мирона живу, по Мише сохну».
Но ей настолько нравилась жизнь на Гоа, что она даже не представляла: когда-то земной рай может кончиться.
Впрочем – как и всегда в ее жизни – счастье оказалось недолговечным.
* * *
Многие мечтают перезимовать на Гоа, но обычно приезжают на две недели. Редко кто мог себе позволить задержаться на месяц. Из всей группы только Богдана прилетела в ноябре и планировала остаться до майских. Ну, еще Миша да иссохшая щепка Офелия здесь жили – но они деньги зарабатывали.
Европейцев-дауншифтеров было гораздо больше.
Рядом с их кемпингом «Приют Нептуна» находился еще один – безо всякой йоги, просто домики на берегу океана и кафе. Там любили селиться англичане. Один из них завис на Гоа с декабря. Богдана бегала мимо его хижины на уроки к мастеру медитаций, а британский подданный вечно сидел на террасе – с мечтательным взором и бутылкой рома.
Поначалу поглядывала с завистью – очень уж вкусно прихлебывал и расслабленно выглядел. Но миновал месяц, она сама худела, хорошела, с каждым днем сокращала количество выпивки. А знакомого своего мимолетного (даже имени не знала, только кивали друг другу) все чаще заставала в непотребном виде. Храпит посреди бела дня, подставив бледное лицо палящему солнцу. А ближе к вечеру иногда совсем некрасиво валялся в луже рвоты, она даже подходила пульс проверять.
В начале апреля после утренней практики Богдана спешила мимо и увидела – домик пуст, индуски пол моют. Хотя еще вчера вечером британец никуда не собирался – сидел на закате, как обычно, с бутылкой, но вроде менее пьяный, чем всегда. Она даже приостановилась, спросила:
– How are you? [36]
Мужчина поморщился.
– Thinking about dharma [37].
Понятно. Даже пьянчугу зацепила популярная в Индии тема. Их гуру Миша про дхарму тоже любил рассказывать. Смысл тут простой: приноси миру пользу, и будет тебе счастье. Если не в этом, так в следующем воплощении. И Богдана гордилась, что хотя бы в тридцать с хвостиком нашла свой путь. До пятидесяти – когда закончится социально ответственный возраст и настанет время передавать опыт другим – еще многое можно успеть.
А если круглые сутки пьянствовать, дхарма печальна, кто спорит.
Она подбежала к домику, спросила:
– Где мистер?
Одна из уборщиц опустила глаза. Вторая усмехнулась. Возле крыльца пробивался чахлый росток, по виду на дуриан похож. Ткнула пальцем:
– Вот.
Понятно. Умер. По местным понятиям – перевоплотился.
Сразу Высоцкий вспомнился: «Но если туп, как дерево, родишься баобабом, и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь».
Сердце не выдержало? Или сам земной путь оборвал?
Выяснять Богдана не стала. Она уже и так опаздывала к учителю.
После обеда в «Приют Нептуна» прибыла очередная партия отдыхающих. Миша с Офелией давно отработали алгоритм встречи. Размещали, кормили обедом, давали час на искупаться. Потом вечерняя практика – после долгой дороги не нагружали: пранаямы (подышать), на заходящее солнце помедитировать. Дальше Миша проводил йога-нидру – контролируемый сон, когда тело дремлет, а сознание может путешествовать где угодно. Богдана после этой части занятия выходила свеженькой, обновленной – но новички обычно сладко дрыхли уже на пятой минуте, посапывали, мешали Мишу слушать.
Далее в день приезда следовал праздничный ужин в открытом кафе с обязательными местными ритуалами. На шею надевали малы (ожерелья) из бархатцев, подавали приветственный коктейль в половинке кокоса (разумеется, безалкогольный). А в последний месяц гуру начал и Богдану к встрече групп привлекать.
После десерта (горячие джалеби [38] и гулаб джамун [39]) она обязательно исполняла Аннапурна гаятри мантру – чтоб привлечь благополучие и помочь вновь прибывшим преодолеть возможные трудности.
А Миша (с позволения Богданы – впрочем, ему она могла разрешить что угодно) вкратце рассказывал про ее трансформацию – от полной неспортивности и двадцати лишних килограммов к счастью и просветлению. Стоял при этом всегда близко-близко, иногда обнимал за плечи. Бледноликие приезжие девицы буравили завистливыми взглядами, и пусть гордыня в ее новой религии – тоже грех, мысленно она ликовала.
Но сегодня – хотя, как всегда на Гоа, чудесный, ласковый вечер, и народ прибыл улыбчивый, милый, и аплодировали от души, и смотрели с восторгом, – радость ее не переполняла. Она жалела безвестного и бесславно умершего англичанина.
Миша пока не убедил ее, что переселение душ существует. Христианкой Богдана тоже была чисто условной, в жизнь после жизни не верила. Вот и ломала голову: где сейчас душа ее мимолетного знакомого? Только вчера бедняга видел умиротворяющий индийский закат, а сегодня – уже неживой, ледяной, безучастный. Ждет ли кто на родине его тело? Или оно останется невостребованным – сгинет в местном морге, отправится на индуистский погребальный костер?
После выступления ее обступили вновь прибывшие. Дамы жадно выспрашивали координаты хороших массажисток и косметологов, мужская часть пыталась подкадриться. Миша в общей беседе не участвовал – стоял в сторонке со своей верной Офелией и все время поглядывал на часы. Чего, интересно, он ждет? Уже давно выверенный ритуал предполагал только ранний отбой, а назавтра – практику с первыми лучами солнца.
Двое шустрых питерцев пристали к Богдане с глупым вопросом – есть ли в Индии колыбельные мантры? Но про Чандру Намаскар слушать не захотели, сразу стали клянчить, чтобы пришла в гости и спела:
– А то биологические часы сбиты, сами не уснем!
Богдана – после долгих лет, когда была никому не нужна, – мужское внимание ценила. Но ни о каких романах не могла даже помыслить. Пусть Миша по-прежнему с ней всего лишь ласков и мил – она будет ждать. Бесконечно совершенствоваться. Надеяться. Молить вселенную. Вдруг он поймет, прозреет?
Поэтому твердо произнесла:
– Океан вам колыбельную споет. Доброй ночи.
И снова взглянула в сторону Миши – когда же принц догадается, поймет? Или просто
