прямо не могу остановиться.
— Я оценил, — Виноградов пытался подавить смех, разглядывая помрачневшее лицо офицера.
— Ну а вам, товарищ полковник, мы выражаем признательность за оказание помощи в поимке преступников. С меня, как минимум, бутылка, — улыбнулся он. — Поверили? Я же говорю, у меня отличное чувство юмора. А если серьёзно, то мы обязательно представим вас к награде.
Полковник в знак благодарности лишь кивнул головой.
— Кстати, — генерал остановился в дверях, — как вам удалось всё это узнать? Фактов и улик было слишком мало.
— Я не надеюсь на факты, я надеюсь лишь на свой разум, — он прикоснулся пальцем к виску.
— Это замечательно, — сказал напоследок генерал. — Жалко, что природа не наделила всех такими мозгами. И это комплимент, а не шутка, как вы могли подумать, — он вышел из ресторана.
Сотрудники полиции уже надели наручники на всех троих мужчин и выводили их из здания. Проходя мимо Виноградова, Сябитов плюнул в сторону ног полковника, но потоком ветра слюну отнесло на туфли Котовского.
— И вот так бывает, — полковник довольно улыбался. — Сегодня определённо не ваш день, будьте осторожны! — он стряхнул пылинку с плеча и уступил им дорогу.
— Александр Петрович, вам нужно будет проехать с нами в главное управление для дачи показаний. Без вас ну никак! — сказал офицер. — У нас ещё много вопросов, которые теперь нужно запротоколировать.
— Хорошо. Надеюсь, это не займёт много времени. Мы уезжаем, а я толком даже не успел покупаться в море.
Полковник подошёл к столику, где сидела Алла Владимировна, и крепко обнял её. Затем со всей силы пожал руку Ивану Сергеевичу, мысленно поблагодарив его за дружеский порыв.
«Нас меняют не путешествия, нас меняют люди, которых мы встречаем в пути».
Александр Петрович разглядывал мелькающие в окне автомобиля горные пейзажи и курил. Ветер ловко подхватывал сигаретный дым, выгоняя его на улицу.
— Отдохнул так отдохнул, — сказал он и широко улыбнулся.
Все дружно рассмеялись.
— Я даже не загорел, — он рассматривал свои руки, почти не тронутые южным солнцем.
— Наплевать! — резко сказал Иван Сергеевич. — То, что ты сделал, гораздо важнее солнца и песка. Я считаю, что румынское правительство просто обязано открыть тебе пожизненную визу и оплачивать твои ежегодные отпуска.
Полковник ухмыльнулся.
— Было бы неплохо.
Алла Владимировна зашуршала сумкой, перебирая её содержимое.
— Нашла, — она протянула мужу запечатанный конверт.
— Что это? Премия? — спросил он.
— Почти. Мой подарок тебе, — она загадочно улыбалась.
Виноградов аккуратно разорвал конверт. Внутри лежали два билета на поезд до Минска.
— Ух ты моя хорошая! — усы на его лице танцевали бразильское самбо. — Это лучший подарок, который ты мне только могла сделать. Поглощённый расследованием, я и забыл о них, — он мысленно представил себя в самолёте, и его лицо исказилось в ужасе.
— Если честно, то я просто больше не переживу этого позора!
— Какого ещё позора? — полковник недовольно нахмурил брови.
— А что ты устроил в самолёте! Ну уж нет! Лучше я буду двое суток трястись в вагоне, чем смотреть, как ты заставляешь соседа через проход пить с тобой виски на высоте тысячи метров!
— Кстати, он отказался, — улыбнувшись, вспомнил полковник.
— Ага, но это не помешало тебе напиться в одиночестве! Ужас! Я как вспомню, как его выгоняли из туалета! В тот момент мне хотелось выпрыгнуть в окно самолёта!
— Зато есть что вспомнить, — он заливисто рассмеялся, заражая своим хохотом всех присутствующих. — О господи! — он со всей силы хлопнул себя по лбу.
— Ты что-то забыл?
— Забыл! Я забыл спросить имя офицера! Представляете! Ужас! Я общался с человеком целую неделю, ни разу не спросив его имя!
— Ну ты даёшь! — Алла Владимировна поджала накрашенные губки.
Иван Сергеевич как раз остановил машину и достав из кармана маленький листок бумаги, вырванный из блокнота, протянул его Виноградову.
— Я случайно услышал его имя и записал для тебя.
— Что? Симайонс? Это точно румынское имя?
— Да.
— Это что за набор букв? — полковник рассмеялся. — Я бы всё равно его не запомнил! Так что ничего страшного! — улыбаясь, сказал Виноградов, но листок не выбросил, сложив его пополам и спрятав в сумочке. — Пусть останется на память. Почему мы остановились?
— Приехали. Вон наш дом, — Автушко показал на видневшееся вдали здание. — Сейчас дождёмся парома, и через десять минут мы дома!
— А машину куда?
— Так это и есть паром для машин.
— То есть ты хочешь сказать, что вся эта вереница фур, автобусов и машин погрузится на плавающий кусок металла? — Виноградов с ужасом смотрел на друга.
— Ну да!
— Он же утонет к чёрту! — полковник разглядывал приближающийся старый паром, покрывшийся ржавчиной.
— Не утонет! Ты что! Это специальный паром для машин. Зато ты проплывёшь по Дунаю! Такой шанс — большая редкость.
— А по-другому в город можно попасть?
— С этой стороны нет. Нужно делать огромный круг.
— Ерунда какая-то, — фыркнул полковник, — по-моему, проще построить мост, чем по полдня ждать чёртову жестяную колымагу!
— Ты знаешь, сколько денег для этого нужно! У Румынии богатая природа, но народ здесь зарабатывает гроши. Тем более мост нужен либо разводной, либо высокий, чтобы под ним смогли проходить судна. Люди привыкли. В этом даже что-то есть, какая-то романтика! — Иван Сергеевич с любовью посмотрел на воду. — Величественная река!
— Да уж, — буркнул полковник.
— А ты и воды боишься? — удивлённо спросила Алла Владимировна.
— Я вообще ничего не боюсь. Я просто люблю твёрдо стоять на ногах. А не парить под облаками и плавать на ржавых корытах, испытывая судьбу и теша самолюбие инженеров, которые это изобрели!
— Ну ты и ворчун! — сказала Зоя Владимировна. — Расслабься, выдохни и постарайся получить удовольствие.
— А мне ничего другого и не остаётся, — еле слышно сказал он.
Паром приближался к берегу. Поскрипывая от старости и усталости, он со скрежетом остановился у берега. Машины, в порядке очереди, одна за другой заезжали на паром, паркуясь под руководством специалистов в оранжевых жилетах. Полковник пристально наблюдал за процессом, оценивая технический потенциал судна.
Несколько фур последними забрались на борт. Двигатель с шумом завёлся. Полковник вцепился руками в поручень, решив выйти из машины, так как боялся уйти на дно вместе с металлической банкой. Но паром медленно набирал обороты, даже и не думая тонуть в спокойных водах Дуная.
Спустя пять минут, немного осмелев, Виноградов уже фотографировался с друзьями на фоне фур, которые заслонили собой вид на воду.
— Что только не придумают! — на его лице заиграла улыбка.
Неожиданно он почувствовал, как порыв южного ветра хлестнул его по лицу. На этот раз он не был устрашающим, несущим тревогу и
