внутри, в самой сердцевине меня, я тянусь, напрягаюсь, хочу разобрать. Кто это говорит? Что он говорит?
Словно сквозняк.
Безумный сказочник
Я забыл, кто это. Но мгновения, как единственного глотка воздуха хватает, чтобы сбросить пелену с глаз, увидеть дёргающие ноги женщины, одним мощным рывком вырвать с мясом крючок из тела, откинуть подушку от искажённого в смертельном ужасе лица матери, услышать её немой крик.
Адский груз падает с плеч. Где я?
Сознание возвратилось. Голова кружилась, тело тряслось как холодец, словно в нём не было костей. Ощущение полной опустошённости. На кресле распластался маньяк, в осоловелых глазах смятение, негодование, ярость. Видел ли он то, что видел я? По тому, как он пытался что-то сказать, ему тоже прилетело. Нельзя безболезненно ломиться в закрытые двери, потому что они закрыты не просто так. Я нарушил много чего, и получил сильнейший откат.
— Что ты сделал, гад? — хриплый голос выдал с потрохами его состояние.
Я смотрел в стальные глаза маньяка. Неужели ничего не изменилось?
— Отдай Дашу.
Александр медленно поднялся с кресла, шагнул ко мне.
— Не знаю, где она.
Сука, ну как такое может быть! Почему!
Нас обоих качало. Руки по ощущению ватные, но я сжал кулаки, врезал ему в челюсть. От удара он зашатался, но устоял, в ответ шибанул меня. Мы дрались, словно стояли в воде. Удары вязкие, без силы и резкости. Александр не понял, что с ним, но и не удивился. Из носа у него текла кровь, у меня тоже. Красивого боя, как в телевизоре не было и в помине, скорее фарс двух придурков.
До восемнадцати лет я посещал секцию бокса, потом просто поддерживал форму, но сейчас чувствовал себя грушей для битья. Один чёрт — напротив такой же псих.
— Сволочь, — выдохнул он сквозь зубы.
— Где Даша?
Я вдарил по печени, он в солнечное сплетение. Мы согнулись пополам почти одновременно. Комната расплылась перед глазами. Это ринг. Последний раунд. Мне прилетел удар в зубы. Сплюнул кровь.
— Где Даша?
Как в замедленной съёмке сделал финт. Противник повёлся и пропустил двойной. Два следующих друг за другом хука: правой в голову, следом левой в ухо. Запрещённый удар. Силы отправить в нокаут не хватило, маньяк хоть и упал на меня, но успел пробить в корпус. Мы оттолкнулись друг от друга.
— Вали отсюда, — прохрипел он. — Вали!
Глава 17. Безумный сказочник
Почему события в моей жизни всегда повторяются? Почему я не сдал экзамен, и меня не переводят в следующий класс? Почему я снова влюбился в девушку, с которой у меня не будет тех самых — одних на миллион отношений?
Почему основная масса человечков страдает, мучается, живёт так, словно их ждёт вторая попытка. Она, конечно, ждёт, где-то там, возможно, в другой жизни. Но зачем ждать, когда мы уже здесь. Почему мне не достался счастливый билет? Неужели я настолько не ценю себя, что не достоин счастья? Открыватель новых кодов, мусорщик, грёбаный утилизатор не смог активизировать собственный спящий код. Ждал, что это сделает кто-то другой? Так не бывает.
Комбинация программы всегда внутри.
Да, я долго не хотел повторения. А сейчас захотел. Если столько лет давить себя, можно ли всё изменить в один момент по щелчку пальцев? Пора обнажить свой страх, извлечь его из-под груды мусора.
Я пошатнулся, сделал шаг к стене, опёрся на неё спиной. На столе зазвонил телефон. Александр свалился в кресло, взял трубку в руку, принял вызов.
— Да. Нет. Скоро.
Кинул мобильник на стол.
— Тебя за ноги, за руки отсюда выбросить?
Он дышал так же тяжело, как и я. Презрительное высокомерие на его лице потекло разводьями, как грязь на стекле после ведра воды.
— Дай передохнуть.
— Пять минут.
Кровь из носа не останавливалась, текла по губам и подбородку, капала на чёрную футболку. Мыслям нужна свобода, поэтому кровь лилась рекой. Виной тому был не разбитый нос, а голова. Тогда было точно так же. Кровотечение долго не останавливалось. Я взял на себя слишком много вины, голова не справилась, тело помогло.
Да, я не сказал Даше о Герде. Это была моя прошлая жизнь, прошлый опыт. Настало время подняться на новую ступень, выучить не пройденный урок. Борьба и сопротивление всегда вызывали напряжение и взаимную ненависть, не давали увидеть то, что всегда было перед глазами.
В любви не ломятся за любовью, её не заслуживают, не шантажируют любовью, не упрекают, не ревнуют, не цепляются за того, кого любят. Любовь — это не попытки казаться лучше, чем ты есть, не смена масок, ради того, чтобы удивить и добиться взаимности. Любовь — не игра, не бесконечный бег к потерянному раю. Любовь — это и есть рай.
Я поднёс спичку к своей горе мусора, и она вспыхнула.
Силой любви можно творить всё, от маленькой песчинки до бескрайнего космоса. Истина проста. Она не зашифрована, не скрыта, не спрятана, её не надо покорять как вершину Джомолунгму. Она рядом, стоит протянуть руку. Она дышит, пульсирует в каждой клетке, ждёт, что ты услышишь её шёпот, услышишь и поймёшь, тебе подвластно всё.
Моя куча мусора догорала. Искры от неё поднимались в небо, а кровь из носа остановилась. Я снял футболку и вытер лицо. Присел, открыл рюкзак, собираясь достать сменную рубашку. Сверху вещей лежал клочок бумаги. Его не было в рюкзаке, я всегда собираю вещи весьма осознанно под та-дам — та-дам, как детектив из фильма «Долгий поцелуй на ночь».
Фант Даши. На нём черным карандашом послание. Не замужем. И, чтобы наверняка дошло, отправлено адресату в рюкзак.
От бумаги шёл еле уловимый запах, я прижал записку к лицу, закрыл глаза. Благоухание медоносных цветов и луговых трав смешалось с запахом свежего ветра. Подо мной текла река, а рядом на перилах устроилась бабочка. Она выбрала меня, села рядом, доверилась мне. Моя бабочка — молчаливая сирена с радужными крыльями.
Где?
Перед глазами возникла старая, с облезшей коричневой краской дверь в подвал, мимо которой я недавно проходил.
Так просто.
Маньяк устроил своё логово в центре завода, а жертва, которая будоражила его вкусовые рецепторы, должна быть под рукой, в шаговой доступности, как магазин у дома. Мелкие букашки маньяка интересовали постольку поскольку, поэтому были рассосредоточены по территории, где имелось достаточно мест схрона.
— Время вышло, — раздражённый голос вывел меня из транса.
Свернув записку, положил её в карман джинсов, надел чистую рубашку поло, нацепил рюкзак и шагнул к двери. Царь горы, не вставая с царского трона, разблокировал дверь. Я вышел.
Паук
