ей. Я не знал, где Бабкин и что он делает. Возможно, катит на своей девятке домой вместе с Люсей и радуется цветочкам.
Я хотел подбодрить Дашу. Ни отчаяние, ни страх, ни ощущение бессилия не помогли бы нам сейчас.
— Правда, Бабкин ждёт? — Дашины глаза засветились такой детской надеждой, что моё сердце дрогнуло.
— Да. Он поднял всех, кто может помочь.
— Боже, храни Францию.
Я притянул Дашу к себе. Вот и весь «Отче наш». Она уткнулась мне в грудь лицом, я крепче обнял её, блаженно втянул носом запах её волос. Даша подняла голову, посмотрела мне в глаза.
— Клавдия — твоя любовница?
Так всё обычно и бывает. С размаху падаешь в дерьмо, когда засмотрелся на небо. И соломки под ногами нет. Я знал, что правда причинит Даше боль, и не решился сказать, оставил на сладкое маньяку.
Самое неподходящее время. Если этот разговор должен состояться на лестнице в то время, когда мы должны драпать во все лопатки, так тому и быть. Ложь убивает, значит, будет правда, которая, возможно, уничтожит меня.
— Клавдия ходила ко мне на сессии не один раз, у неё был третий неудачный брак, примерно такой же, как прежние два. Она хотела разобраться в себе. Между нами установились дружеские отношения. Потом хоть и с трудом, Клавдия рассталась с мужем. После официального развода она ещё раз записалась на приём. Сказала, что я единственный мужчина, кому она доверяет, и попросила ни к чему не обязывающих встреч для секса. Потому что секс занимал одну из первых строчек в её топе.
Сглотнул сухим горлом. Вода, действительно, была бы к месту.
Не судьба.
— Я согласился оказывать…интимные услуги потому, что симпатизировал Клаве. И потом… секс без обязательств был для меня самым оптимальным вариантом.
Говорить такое влюблённой девушке было чудовищно. При этом я пытался иронизировать, превратить неприглядную правду в съедобное блюдо. На самом деле, секс с Гердой (для интимных встреч у нас были другие имена) превратился в физкультуру, в механический ритуал по освобождению яиц.
— Она платила тебе?
— Да. За гостиницу и час моего рабочего времени.
Твою мать! Неужели я это сказал?
— Всего час?
К чему эти подробности?
— Иногда два, — еле выдавил из себя, — по ситуации.
Идиот.
Даша кусала губы, смотрела в сторону в попытке удержать лицо. Мне было больно, так же как и ей. Я всё это уже проходил — стыд, недостойность, отчаяние, и как результат желание сдохнуть. И всё равно с Дашей я хотел быть собой, говорить правду и доверять.
— Я не самый хороший человек, не супергерой. И я не смотрю по сторонам на тех, кто судит меня. Не занимаюсь самобичеванием. Даша, я не буду вставать на цыпочки, чтобы соответствовать. Я такой, какой есть.
В душе я корчился в агонии, ждал её ответа, чувствуя, как между нами растёт стена отчуждения. Даша отвела глаза, промямлила куда-то в сторону.
— Бок уже не болит.
Непроизвольно протянул Даше руку, подумал, что ей будет неприятно держаться за мою ладонь, и опустил. Вновь протянул ей руку (не стоит торопиться с выводами), чтобы проверить. Как в песне, я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она…
— Пойдём.
Она мельком глянула на предложенную руку.
— Я сама.
— Встречи с Клавдией закончились.
— Это твоё дело.
Я пошёл вверх, больше не оглядываясь на Дашу. В глубине души я ожидал подобного исхода. Мгновенная холодность не стала для меня откровением, потому что я, когда-то давно наложил запрет на любовь, удержал энергию травмы и не перешёл на новый уровень.
Оставалось не так много этажей до верхней точки — смотровой площадки, как я её обозвал. Мы добрались до неё и ещё раз остановились. Сквозь дыры образовавшиеся из-за отвалившейся облицовки, хорошо просматривалась верхняя часть территории. Что там на земле, и где охранники, не было видно. Даша изучала завод спиной ко мне на противоположной стороне площадки.
— Тихо, будто всё вымерло.
Словно стрелка компаса я развернулся к Даше, посмотрел на её спутанные роскошные волосы, на тонкие пальцы, которыми она вцепилась за поручень, на её стройную фигуру, представил глаза: зелёное на сером. Иногда любить больно. У меня всегда. Какой смысл в том, чтобы бежать, торопиться? Как только покинем завод, мы расстанемся, и у меня останутся лишь воспоминания. А пока она рядом.
По железным трапам и переходам мы, наконец, достигли места, откуда вела лестница вниз на одну из основных дорог. Там должны быть видеокамеры, и мы будем как на ладони.
Что делать? Бежать окружным путём, прячась между строениями, или идти прямо к ангару, где находился вожделенный выход? Время упущено. Вместо стремительного марш-броска, я провёл самую худшую самопрезентацию. Осталось только помолиться перед тем, как мы выберем вариант спасения. На мой взгляд, вариантов было два. Прорываться с боем, или спрятаться. В принципе, после похода в симуляцию, я восстановился. В кулачных драках не новичок, но у охранников есть транквилизаторы, они не будут драться.
За себя не боялся. Меня выпустят, скорее выкинут. Дашу вряд ли. Не за тем её тайно привезли обратно. Кстати, через какие ворота заехал джип? Камеры будут просматривать. Не может быть, что сюда можно попасть только через главные. Вторые ворота сейчас искать не имеет смысла, не факт, что через них можно уйти.
Речи не шло о выдержке, я накрутил себя до такой степени, что прямо сейчас готов был кинуться на любого, кто попал бы навстречу. Я резко возненавидел завод, его убитые корпуса, дырявые рты брошенных строений, жару, от которой липкий пот струился по спине.
Даша притихла. Наворотила дел девушка, теперь, в красках представляет, что её ждёт. Надеюсь, картины, которые генерировал её мозг, не смогут осуществиться в ближайшее время. А может причина смятения во мне? Из-за меня она бедняга так страдает? Я виновник её нынешних бед?
Ненавижу молчание, увиливание, ложь, которые всегда оборачиваются ножом в спину. Почему все ходят кривыми дорожками, когда есть прямой путь?
В конце концов, я тоже хочу услышать правду.
— Почему ты ушла одна?
— Тебе это важно?
— Очень.
— Рано утром мне пришла смс с незнакомого номера. Писали про сестру и сказали, что меня около крыльца ждёт очкарик, чтобы я пошла с ним.
— Почему не разбудила меня?
— Они написали, что ты… заодно с Олегом.
Сердце скакнуло, пропустив удар. Вот, значит как.
— Ты поверила?
— Не совсем. Но они написали про Клавдию.
— Сыграли на твоём недоверии к мужчинам.
— Да.
Макеев верно рассчитал. Ложь и провокации его естественная
