имеет отсроченные, но весьма серьёзные последствия. Сегодня ты это почувствовала, когда онемела от страха. Но ведь страх, пугающие мысли они твои собственные. Разрушительная сила травмы обратно пропорциональна силе духа. Ты сможешь устоять, если не допустишь страха. Если будет совсем плохо, и ты почувствуешь, что не справляешься, мысленно сдвинься в будущее, в самую наилучшую версию, которую сможешь вообразить.
Испуг в глазах Даши сообщил, что вторую часть наставлений она пропустила мимо ушей.
— Назар, ты же сказал, нас ждёт Бабкин.
— Должен ждать. Связи нет, поэтому предлагаю всё-таки рассчитывать на себя. Сейчас мы пойдём к ангару. Там, возможно, будет Александр. Запомни. Он не имеет власти над твоими мыслями.
— Назар, — голос Даши задрожал. — Давай подождём, когда придёт помощь. Спрячемся, пересидим. Не надо туда идти.
— Вряд ли это поможет. Мы сто процентов под наблюдением, и наши передвижения будут прерваны в любой момент. За нами следят, мы не избежим встречи с ними.
— А бункер?
— Из бункера нас выкурят, предварительно ещё сильней напугав тебя. Ты же боишься темноты.
— Мне кажется, я уже всего боюсь.
Чем дольше я буду уговаривать Дашу, тем больше она будет накручивать себя.
— Надо настроиться. У меня есть ключ от ангара. Даша, посмотри не меня, я одет как капуста, и это приносит некоторый дискомфорт, если учесть, что температура, наверное, выше тридцати. Тянуть время не имеет смысла.
Я надел на плечи рюкзак, стряхнул со своей куртки невидимые пылинки, и мы двинулись по дороге. До ангара оставалось минут десять неторопливой ходьбы.
— У тебя есть мечта?
Не думал, что Даша ответит. Она напряженно озиралась по сторонам, кажется, забыв о моём существовании. Через минуту её лицо расслабилось, она осмысленно посмотрела на меня.
— Есть, конечно. Но это тайна. Не скажу, а то не исполниться.
— А я не суеверный. Мечтаю поехать в Южную Америку и колесить по ней. Ух!
— Что, ух? Тебе сейчас не тяжело мечтать?
— Квантовые поля людей пересекаются, поэтому они почти заразны. Чувствуешь, как у тебя пробудился интерес к Южной Америке?
— Ну-у…
— Радость заразительна. И главное, её можно извлекать из самых простых вещей. Например,… Бабкин в подтянутых штанах. Твой вариант?
На Дашином лице отразилась вся гамма чувств, от невозможности что-нибудь придумать, до желания непременно найти что-нибудь. Есть люди, у которых, как они считают, нет фантазии. Но если основательно погонять «мысленным взором» по мозговым извилинам, то вполне можно обнаружить залежи сокровищ.
— Э… холодная газированная вода в запотевшей стеклянной бутылке.
— Пение горбатых китов во время брачных игр.
— Так не честно. У тебя море домашних заготовок. Вот кстати! — Даша даже вскрикнула от накатившего озарения. — Огромная пальма на берегу лазурного моря.
— Шелковица.
— Нежный поцелуй.
— Крышесносный секс!
— Ну, тогда… — глаза Даши зажглись озорным огнём, — мультиоргазм!
От Дашиного смеха по спине россыпью побежали мурашки.
Сигнал принят, детка
— Ты знаешь, что это такое?
— В том-то и дело, что нет. Но я читала.
Интересовалась, значит. Это хорошо.
Чем ближе мы подходили к площадке перед ангаром, тем сильнее я хотел отвлечь Дашу.
— Потанцуем? В любимых ритмах.
— Мне жарко, Назар! Какие танцы. Я обливаюсь потом.
— Можешь снять спортивку и помахать ею над головой. Ну, как девчонки машут лифчиками, сидя на плечах парней.
— Ты посадишь меня на плечи?
— Смотря сколько ты килограмм. Вдруг не потяну.
— Назар…, — голос Даши сел, — там…
По дороге навстречу нам двигалась тёмная фигура. Свет слепил глаза, я приставил ладонь козырьком ко лбу, прищурился, чтобы лучше разглядеть.
— Александр, — прошептала Даша.
Ага. Македонский.
Макеев, не торопясь, приближался. Он переоделся — закапанную кровью светлую рубашку поменял на чёрную футболку, и такого же цвета джинсы. Любимый демонический образ. Не хватало бейсболки, в которой я первый раз увидел его.
Взяв Дашу за локоток, прижав к себе, я двинулся вперёд. За спиной маньяка уже маячил ангар, к которому мы и направлялись. Менять планы на переправе ни к чему.
Ноги Даши заплетались, все мои ухищрения перед встречей с Макеевым пошли в ту же расщелину, из которой мы непонятно как, собирались выбраться. Добродетель терпения не была моей сильной стороной. Сильней сжав локоть Даши, я тянул её, как на буксире, желая, чтобы она двигалась быстрей.
Эмоции на лице Макеева стали отчётливо видны: губы, кривившиеся в усмешке, бешеная ревность в глазах, сжатые кулаки. Я редко испытываю ненависть к людям, слишком энергозатратное чувство. Редко, но не сегодня. Страх Даши, её сбитое дыхание, подгибающиеся колени выбросили меня из действительности, вскипятили кровь, я вызверился перед боем. Ответная ненависть, направленная на меня, обещала войну.
Отлично! То, что надо!
С каждым шагом мы сближались. Как тогда у переправы я чувствовал револьвер, приставленный к виску, в котором раскручивался барабан с единственным патроном. В тот раз я не проиграл.
За спиной послышался шум приближающегося авто. И без глаз на затылке, я понял, явилась охрана на газике. Дашу затрясло сильнее.
— Не оглядывайся. — Я не дал ей остановиться.
Звук мотора стих, хлопнула дверь, мы шли вперёд, как ни в чём не бывало. Кто-то грузно спрыгнул на асфальт, за спиной раздались шаги.
— Стой! Будем стрелять.
Я замер, отпустил локоть Даши.
— Отойди чуть в сторону, — она отрицательно качнула головой. — Немного. В тебя стрелять не будут.
Как говорится, каждому своё. Мне дротик в задницу, Даше — маньяк с обещаниями сладкой жизни. Будем решать проблемы по мере поступления.
Даша отшагнула, я обернулся.
Напротив, в метрах десяти стоял охранник с транквилизаторным пистолетом, направленным мне в грудь. Из газика друг за другом вылезали ещё три вооружённых мужика в чёрной униформе. Итого четыре из ларца одинаковых с лица.
Посмотрел на них и ладно. Они будут ждать команды маньяка. Его шею хотят сдавить руки, его наглую морду жаждет приласкать кулак, ему всё внимание.
Макеев подошёл не сильно близко, оставив между нами расстояние, не способствующее ближнему бою, решил поберечь лицо. Значит, выполнять действия по устранению меня будет челядь.
Он кривил рот в презрительной ухмылке, оглядывая нас. Его взбесила моя куртка на плечах Даши, застёгнутая наглухо до подбородка.
— Не отогрелась от подвала, детка?
Взглянув на Дашу, я понял, она в ступоре, не может ни двигаться, ни говорить.
— А ты что молчишь, герой? Тоже язык проглотил? Памперсов ещё не подвезли.
В пустую перепалку я не ввязывался. Мы не в фильме, где герои болтают перед дракой. В отличие от Даши на меня не действовал излюбленный метод насильников давить на психику.
— Так и знал, что от тебя будут проблемы.
Я следил за Макеевым, слушал шорохи за спиной.
