Ознакомительная версия.
- Мне, понимаете, позвонили, что вы, значит, проехали к нашему ведомству, - объяснял в кабинете сразу же повеселевший Птах. - А я, как чувствовал, пришел раньше, а вы... Чем это пахнет? Чувствуете? Неважно, усаживайтесь вот тут. Вот, мониторчик, помните? А вы приехали, а потом передумали заходить, так? - хитро прищурился Птах и погрозил Платону пальцем. - Вы у нас такой нерешительный, Платон Матвеевич! Определенно чем-то воняет, - задергал он носом.
Платон взял из принтера лист бумаги, закинул правую ногу на левую и постарался вытереть свой каблук с максимально серьезным выражением усердия на лице.
Одного листа не хватило. Птах, слегка растерявшись, следил глазами, как Платон осторожно помещает использованные листы в плетеную проволочную урну, взял ее и на вытянутой руке вынес за дверь. Вернувшись, он уселся на стол боком и помахал ножкой в растоптанной туфле.
- Нуте-с?
Платон молчал.
Птах ждал, болтая ногой. Он первый не выдержал.
- Платон Матвеевич, а какая у вас пенсия, я что-то запамятовал?
Несколько опешив от такой прямолинейности, Платон совсем успокоился и даже посочувствовал Птаху, явно еще не успевшему опохмелиться и оттого делающему подобные промахи - сразу направляет беседу в денежное русло. Что там дальше будет? На какие деньги пенсионер Омолов вызывает к себе на дачу дорогих гейш из эротического салона?
- Смешной вы, Коля... Не дожил я еще до пенсии. Бодр, так сказать, телом и душой. Недавно с парашютом прыгал. Заметьте - в бессознательном состоянии. Про твист на крыше вы уже знаете. К чему такие вопросы?
- На что вы живете, Платон Матвеевич? - уточнил свой интерес Птах.
- На трубки, - не задумываясь, ответил Платон. - Трубки у меня в кабинете видели? На них и живу.
- То есть из которых курят? - искренне удивился Птах.
- Курят или просто сосут для солидности. Трубка в наше время - аксессуар уверенных в себе дельцов из богемы, опустившихся поэтов и страдающих комплексом неполноценности частных сыщиков и адвокатов. Иметь дорогую трубку престижно. Вот, взгляните, - Платон осторожно достал из кармана пиджака завернутую в льняную салфетку большую трубку. - Я так и думал, что вы в этом деле - профан.
- Профан, Платон Матвеевич, полный профан! - весело согласился Птах, развернув салфетку. - И сколько такая может стоить?
- Договаривались за две тысячи, но я думаю теперь запросить больше. Из-за вот этих трех глазков на дереве, видите? - Платон издалека указал движением мизинца с массивным платиновым перстнем на светлые спирали-разводы в темном дереве. - Вересковая трубка одна из самых дорогих. Эта делалась на заказ, она может показаться вам крупнее тех, которые вы видели...
- Ну что вы, я на такие вещи внимания не обращаю, - отмахнулся Птах, жадно следя за лицом Платона.
- Но это потому, что трубку заказывал большой и тяжелый человек, продолжал Платон, нарочито не замечая, что его собеседник не обращает никакого внимания на трубку. - Соразмерность пальцев и трубки для некоторых ценителей очень важна. Заказчик сам привез мне дерево, на котором было два глазка. А я потом случайно обнаружил заготовку с тремя. Эта удача позволит мне безбедно прожить пару месяцев, учитывая запросы многочисленного на данный момент семейства.
- Пару месяцев? - удивился Птах. - Вы назвали цену не в рублях? - Он забыл о лице Платона и уставился на трубку.
- Конечно, в долларах.
- Тяжелая... - заметил Птах, взяв трубку в салфетке в руку. - Это что же получается? - озабоченно спросил он. - Вы нигде официально не работаете на данный момент?
- Я работаю дома.
- Дома - это хорошо... Налоги опять же... - задумчиво пробормотал Птах.
- Коля, я по специальности бухгалтер. Неужели вы думаете, что подловите меня на неправильно заполненной декларации? Учитывая мой богатый опыт по консультированию предпринимателей среднего бизнеса на тему законного уклонения от большинства налогов?
- Платон Матвеевич, а вы зачем ко мне пришли? - проникновенно спросил Птах.
Платон задумался. Он мог сказать Птаху о тяжелых последствиях микроинсульта, явно что-то повредивших в его мозгах, раз уж он решился пойти на сделку - и с кем, спрашивается?.. Или о кромешной усталости, заполнившей его тело и исподволь подтачивающей волю и способность к выживанию. Или об одиночестве, которое как бледная моль летних бессонных ночей запорошила его сердце пеплом потерь - пыльцой со своих крылышек. Вместо этого он строгим голосом объявил:
- Я не справляюсь с заданием.
- Даже так?
- Да. Именно так. Я, конечно, испытываю теплые родственные чувства к моим племянникам, но ситуация вышла из-под контроля. Я могу сорваться.
- Это вы о голой красавице в вашей квартире? - небрежно заметил Птах. Бросьте. Я знаю, что вы удрали на дачу, развратничали там, ну и на здоровье. Если боитесь нервного срыва - зачем вернулись?
- Мой старший племянник ударил брата по голове. У Федора тяжелая рука. Платон показал, какая приблизительно рука у Федора, сжав кулак и поднеся его к розовому личику Птаха.
- Делов-то! - отмахнулся тот.
- Потом Аврора разбила о голову Федора аквариум с лягушками.
- Ну?! - оживился Птах. - И что с нею теперь?
- Жива пока что, - лаконично ответил Платон.
- Это все? - слегка разочарованно спросил Птах.
- Вениамин нервничает из-за жены Федора. У меня начались галлюцинации. Вроде все.
- Поподробнее с галлюцинациями, - попросил Птах.
- Мои галлюцинации - мое личное дело. Дело не в них. Дело в психическом состоянии. Сегодня ночью, находясь из-за этих видений в невменяемом состоянии, я позволил себе настолько откровенный разговор с Вениамином, что даже сейчас, вспоминая его, обливаюсь потом стыда. - Платон достал свой белоснежный платок и вытер лоб.
- Какая у вас нежная нервная система, - ехидно заметил Птах. - У всех бухгалтеров так плохо с нервами или только у тех, которые носят перстни из платины?
- Похоже, вы не можете отключиться от своего состояния не успевшего опохмелиться алкоголика и вникнуть в мое, совершенно паническое, - вздохнул Платон. - А в прошлый раз вы мне показались неплохим психологом. Поймите, дело не в том, что я наговорил племяннику. А в том, что мне это совершенно не свойственно, понимаете? Я рассказал о вещах настолько личных, которые сам себе до этого случая не позволял вспоминать, даже в самые страшные по тягучести ночи!
- Вы меня ужасно заинтриговали.
- То, что я позволил себе подобное, - не слышит Платон, - свидетельствует о критическом состоянии моей психики, что может привести к непредсказуемым последствиям.
- Ну хотя бы в двух словах... боже мой, я всегда смотрел на вас, как на скалу, как... на оплот невозмутимости! В двух словах, о чем речь? - нервно запрыгал вокруг кресла Птах. - Это для дела необходимо, поверьте!
Платон удивленно уставился на него.
- Вы серьезно?
- Конечно, серьезно! Вот, смотрите, - он чуть развернул кресло с Платоном, чтобы было удобней добраться до клавиатуры. - Вот какой ерундой сейчас пичкают современных работников спецслужб. Вы только послушайте названия лекций по формированию психологического образа работника плаща... так сказать, и кинжала. Где же это? Вот! Читайте. "Визуальные компоненты раздражителей извне. Визуальные компоненты внутренних раздражителей на основе специально подобранной музыки, видеоряда, голосов толпы". А?! Вот тут еще: "Некоторые рекомендации по способам сохранения спокойствия в экстремальных условиях нервического противостояния исследуемого объекта".
- Хорошо, хорошо, прекратите, - скривился Платон от такой казенщины. - Я попробую. - Он посидел с видом человека, слушающего внутренний голос. На самом деле Платон лихорадочно соображал, как побыстрей отвязаться от Птаха и при этом получить хотя бы некоторые сведения об Авроре. Когда погас экран монитора, Платон встрепенулся. - В двух словах это звучит так. Впав в исступленное состояние тоски и заново переживая горечь потери любимого человека, я настолько забылся, что позволил себе обсуждать некоторые физиологические особенности этого человека с племянником, который ни в силу своего возраста и тем более ни в силу своего воспитания и образовательного уровня не мог правильно оценить подобную информацию.
- В смысле?.. - Птах скривил в умственном напряжении свое розовое лицо.
- Ох ты, боже мой... В смысле я позволил себе обсуждать с племянником лобок некогда любимой девушки. Из этого следует...
- Да-да, дальше я все помню, это объясняет ваш психоз, невроз и так далее. Вы приехали рассказать мне об этом? - подозрительно посмотрел на него Птах.
- Да. - Платон кивнул, изобразив мученически честный взгляд затравленного жизнью сенбернара. - Вы должны мне помочь.
- Да как же?
- Нужно расселить племянников, иначе быть беде. Федор женился, самое время предложить ему с женой отдельное проживание. Он может поселиться в Москве в отцовской квартире. Вы со своей стороны обеспечите ему охрану.
Ознакомительная версия.
