В. X. ван Эмландт
КОВАРНЫЙ ЛЕД
«Сюжеты своих романов В. X. ван Эмландт (1899-1955) не выдумывал, их подсказывала ему сама жизнь, его личный опыт. В свое время он работал в полиции и превосходно знал будничную жизнь уголовного розыска… То, что вышло из-под его пера, принадлежит к той разновидности детективного жанра, что принято называть «полицейским романом»…»
(Из Послесловия к «Современному нидерландскому детективу») С. БеловW. H. van Eemlandt
GEVAARLIJK IJS
Перевод с нидерландского С. Баженова
Едва комиссар Ван Хаутем углубился в утреннюю почту и рапорты ночных дежурных, как в кабинет неожиданно ворвался практикант-юрист Эверт Ван Хохфелдт и отвлек его от этого занятия.
— Доброе утро, менеер Ван Хаутем! У вас не найдется для меня свободной минутки?
— Какие-нибудь неприятности?
Возбуждение молодого юриста и поспешность, с которой он влетел в святая святых — кабинет своего шефа, — заставили комиссара поднять голову.
— К счастью, нет! Но думаю, я напал на след крупного преступления. Вы знаете…
— А нельзя подождать пять минут, пока я разберу почту? — Внимательные серые глаза, на мгновение задержавшись на взволнованном лице юриста, вновь обратились к бумагам.
Разочарованный, Эверт присел около письменного стола, новость жгла его; право, принеся такое потрясающее известие, он надеялся на большее внимание. Уже десять месяцев он состоял внештатным практикантом при Центральном полицейском управлении, рассчитывая, что участие в практической работе позволит ему углубить познания в области криминалистики. Определил сюда новоиспеченного юриста его влиятельный отец, в прошлом министр. В Нидерландах Эверт вряд ли смог бы найти лучшего наставника, чем доброжелательный Ван Хаутем, который с первого же дня обращался с молодым человеком так же, как и со всеми своими агентами, и постоянно посылал его на задания — то со Старингом, то с Дейкемой, двумя своими ближайшими помощниками, которые имели большой опыт и знали все тонкости сыскного дела как свои пять пальцев.
И вот сегодня случай пожелал, чтобы он, приемыш уголовной полиции, этакий мальчик на побегушках, вдруг принес на Эландсграхт[3] материал, обещавший массу интересных неожиданностей. А шеф, вместо того чтобы благожелательно выслушать да похвалить, отчитывает его за недисциплинированность! С нетерпением наблюдал Эверт, как хладнокровный Ван Хаутем спокойно делал пометки на письмах и рапортах. Он вздохнул облегченно, только когда комиссар наконец отодвинул в сторону стопку документов и поудобней устроился в кресле.
— Ну, Эверт, слушаю!
— Сегодня утром, когда я завтракал, ко мне вдруг ввалился, взволнованный, мой бывший однокурсник, некто Терборг, и рассказал невероятную историю…
Пальцы Ван Хаутема механически прочищали его неизменную трубку, но светлые спокойные глаза были устремлены на Хохфелдта, по которому было ясно видно, что он взволнован ничуть не меньше Терборга.
— Он младший компаньон одной из адвокатских контор здесь в городе и уже много лет живет в старинном семейном пансионе на Регюлирсграхт. Комната у него выходит в сад, но он с самого начала договорился с Фидлером, содержателем пансиона, что, как только освободится номер в бельэтаже окнами на улицу — четвертый номер, — он сразу же переедет туда. И вот вчера утром — первого декабря — приходит к нему Фидлер и говорит, что швед из четвертого номера внезапно уехал к себе на родину. Если Терборг не передумал, то может сегодня же перебраться. Так как мой знакомый должен был идти в контору, он быстренько собрал мелкие вещи в чемодан и договорился с Фидлером, что в течение дня прислуга перенесет его пожитки в четвертый номер. Вечером, в полшестого, вернувшись домой, он нашел свое новое жилище в полном порядке. Вот тут-то и начинается приключение…
Эверт облокотился на письменный стол и испытующе смотрел на шефа, чтобы не упустить, какое впечатление произведет его сенсационная новость на невозмутимого комиссара.
— Слушайте внимательно! Когда Терборг вошел в свою новую обитель и поздравил себя с удачей, взгляд его упал на плоский белый пакетик, лежавший на столе под лампой. Сверху был напечатан адрес табачного магазина, а в уголке карандашом написано: «Четвертый номер». Похоже, кто-то прислал ему коробку сигар. Но Терборг не курит и сигар не заказывал. Он хотел было уже позвать слугу и сказать, что произошла ошибка, но передумал, решив сперва посмотреть, что же в пакетике. Осторожно снял резинку, развернул бумагу и увидел металлическую коробку с этикеткой известной табачной фирмы. Она не была заклеена бандеролью, и Терборг открыл ее. Угадайте, что он там нашел?
— Фамильные драгоценности короля Фарука.
Когда коллеги шутки ради подсовывали Ван Хаутему загадки, он охотно принимал вызов и за словом в карман не лез.
Ван Хохфелдт вынул из кармана пиджака белый пакетик и протянул его шефу.
— Посмотрите сами…
Комиссар не спеша прочел адрес магазина, развернул бумагу и поднял крышку. Затем осторожно убрал слой белой ваты, обрезанный точно по размерам коробки и закрывавший ее содержимое.
Неяркое декабрьское солнце, едва поднявшееся над крышами, бросало на стол Ван Хаутема широкий косой луч. Свет упал прямо на открытую коробку и высек ослепительный сноп многоцветных искристых огней из сорока восьми довольно крупных бриллиантов. Как солдаты в безупречном строю, четырьмя рядами по двенадцати штук, расположились они на слое ваты. Все приблизительно одинаковой величины и огранки.
— Значит, все-таки фамильные драгоценности! — чуть слышно пробормотал невозмутимый Ван Хаутем.
Едва сверкающие камни открылись взору, как что-то сразу, точно по мановению волшебной палочки, изменилось в холодной, трезвой атмосфере служебного полицейского кабинета: буйная игра многоцветных вспышек ошеломляла, парализовала волю, казалось, она несла с собой ароматы торжественно освещенных зал и праздничной толпы в вечерних туалетах. Гипноз богатства давно был знаком Ван Хаутему, еще по прежним делам, когда, обнаружив тайник с добычей какого-нибудь крупного ограбления, он замечал, как присутствующие внезапно подавленно умолкали при виде драгоценностей. Да, у этих блестящих штучек много чего на совести! Много несчастий принесли они, возбуждая алчность в женщинах, падких на украшения, и неодолимо притягивая к себе всяких мошенников…
Пока он с грустью предавался этим размышлениям, дверь отворилась, и вошел его ближайший помощник Старинг. Еще с порога он уловил обаяние роскошной жизни, излучаемое бриллиантами, и слова утреннего приветствия замерли у него на губах. С комической гримасой он вскинул темные брови и на цыпочках подкрался ближе, чтобы в свою очередь попасть во власть искрящегося пламени.
Ван Хаутем не смог бы себе объяснить, отчего ему вдруг стало неприятно, что его помощник, человек трезвого ума, казалось, поддался очарованию бриллиантов. Слегка брюзгливо он заметил:
— Биллем, ты что, никогда не видал, как блестит «лед»?
Старинг добродушно улыбнулся комиссару, с которым давно был на дружеской ноге.
— Да, но лед-то коварный! Я мог бы назвать вам, менеер Ван Хаутем, десятка два надежных, честных парней, которые, однако, согласились бы отсидеть десять лет в одиночке, только бы погреть на нем руки. Ничего не поделаешь, человек слаб, вот и я, пожалуй, побоялся бы оказаться в таком положении, когда достаточно только протянуть руку, чтобы одним махом хапнуть столько, сколько за всю жизнь не заработаешь.
Помощник комиссара придвинул себе стул и иронически взглянул на Ван Хохфелдта: опытный сыщик, он тотчас уловил связь между драгоценностями на столе и практикантом, который за полчаса до этого поспешно пробежал в кабинет начальника.
— Вы что же, наконец применили свои теоретические познания на практике? — спросил он Эверта. — Ограбили оптового торговца бриллиантами? А теперь пришли поделиться добычей с коллегами?
Ван Хохфелдт, смеясь, покачал головой.
— Повтори-ка Старингу все сначала, — сказал Ван Хаутем, осматривая камни в карманную лупу. — Если эти блестящие штучки те самые, о которых я думаю, нам предстоят горячие деньки, — задумчиво добавил он.
Старинг внимательно выслушал повесть молодого юриста. Когда тот замолчал, комиссар убрал лупу и попросил Старинга достать из шкафа перечень крупных ограблений, совершенных прошлой весной в Южной Франции. Помощник вскочил и энергично ударил кулаком правой руки о ладонь левой.
— Ну конечно! Ограбление на Ривьере! Неужели все-таки напали на след?
Он быстро нашел в шкафу розыскные бюллетени французской уголовной полиции и положил их перед комиссаром. Ван Хаутем внимательно следил пальцем по перечню то задерживаясь, то опять отрицательно покачивая головой. Наконец он как будто бы нашел, что искал. Не отрывая глаз от бумаги, он снял телефонную трубку и велел соединить себя с Бернстейном, ювелиром, которого в подобных случаях привлекали в качестве эксперта.
