Она пристально вглядывалась в него – и с каждой секундой убеждалась, что дело совсем не в этом, нет здесь никакого увлечения. Павел явно фальшивил, как плохо настроенный инструмент, в глубине его глаз таилось нечто странное, он словно прощупывал ее, словно чего-то от нее хотел, вел свою непонятную игру. Уж настолько-то она в людях понимает, все-таки профессия обязывает.
– Я тоже об этом думала, – проговорила она нарочито хмурым, неприветливым голосом.
– Ты думала? – Он попытался изобразить восторг, но это получилось у него не очень натурально. – Ты тоже думала, что это серьезно?
– Нет, как раз я думала, что это было самое обычное курортное знакомство и нам нужно поставить в нем точку. Мы с тобой совсем разные люди, у нас разные интересы, разный круг общения… Я, видишь ли…
– Нет, я не верю! – воскликнул он с фальшивым огорчением. – Ты не можешь так думать! У нас было что-то серьезное, что-то настоящее, а настоящими, подлинными чувствами нельзя разбрасываться! Ими нужно дорожить!
«Любовью дорожить умейте, – к месту вспомнила Агния старые советские стихи, – с годами дорожить вдвойне… любовь – не вздохи на скамейке и не прогулки при луне…» Помнится, дед с усмешкой вспоминал и цитировал, называя их «душещипачевские стихи», по фамилии поэта, Степана Щипачева.
В это время официантка принесла их заказ.
Агния стала есть, чтобы этим простым и очевидным действием отгородиться от Павла с его разговорами. И вообще у нее обеденный перерыв, хоть поесть нормально.
Он тоже положил в рот кусочек мяса и попытался было говорить, но с набитым ртом это получилось совсем смешно, и он обиженно замолчал, опустив глаза.
Но как только еда закончилась, Павел положил нож и вилку и снова завел:
– Мне все же кажется, что нужно хотя бы попытаться…
– Павел, не напрягайся, – поморщилась Агния, – мы не в Тунисе. Это там я могла клюнуть на твое обаяние, здесь же у тебя нет никаких шансов. Можешь не стараться.
– Никаких шансов? – переспросил он с фальшиво-трагической интонацией.
– Никаких. Извини, я тебя на минутку оставлю…
Агния взяла из сумки косметичку и ушла в дамскую комнату.
По дороге у нее возникло чувство, будто кто-то смотрит ей в спину, но она отнесла это на счет своего взвинченного состояния.
Приведя себя в порядок, вернулась в зал, села за стол, положила косметичку обратно в сумку.
При этом ей показалось, что в ее сумке кто-то рылся. Дамские мелочи лежали в каком-то новом порядке, да и саму сумку она оставила в другом положении.
Агния испытующе взглянула на Павла, и он тут же придал своему холеному лицу страдальческое выражение.
Неужели это он рылся в ее сумке? Но что он там искал? Деньги? Не похож он на вульгарного карманника!
– Мне кажется, ты делаешь большую ошибку! – проговорил Павел, искательно заглядывая ей в глаза. – Давай попытаемся начать все сначала! Давай совершим еще одну попытку!
– Извини, Павел, но только не сегодня!
Агния встала, положила на стол деньги за свою часть заказа и шагнула к двери.
– Ты хочешь меня обидеть? – воскликнул он ей вслед. – Что я – не могу заплатить за любимую женщину?
– Я тоже вполне в состоянии за себя заплатить! – бросила Агния и вышла из ресторана.
По пути у нее снова возникло неприятное чувство, будто кто-то смотрит ей в спину. Она не выдержала и оглянулась.
Это был не Павел.
В спину ей смотрел высокий элегантный мужчина со смуглым лицом и темными, чуть тронутыми сединой волосами.
Через полчаса Агния вернулась на свое рабочее место и решила для начала позвонить родственникам покойного профессора Семипалатинского и выразить им свои соболезнования. В конце концов работа по атрибуции картины Поленова подождет день-другой, а соболезнования – товар скоропортящийся, их нужно приносить своевременно. А что уж выйдет с наследством профессора – там будет видно…
Она набрала номер Семипалатинского.
Вскоре трубку сняли, и раздался чей-то очень недовольный голос:
– Слушаю!
Агния поразилась, насколько этот голос похож на голос покойного профессора. Наверное, к телефону подошел его брат или еще кто-то из близких родственников.
Придав своему голосу соответствующее случаю печальное выражение, Агния проговорила:
– Здравствуйте. Позвольте выразить вам соболезнования по поводу понесенной вами утраты…
– Единственная утрата, какую я сегодня понес, – сварливым голосом отозвалась трубка, – это очки, которые я куда-то положил и никак не могу найти. Но вы вряд ли об этом знаете…
– Вениамин Андреевич?! – ахнула Агния. – Это вы?
– Разумеется, я! – ответил профессор раздраженно. – А кого бы вы хотели услышать по моему телефону?
– Ради бога, извините! Мне сказали… мне сказали, что вы… но я в это не поверила…
– Вам сказали, что я сыграл в ящик?! – рявкнул профессор. – Не вам одной, милая! Какой-то идиот напечатал эту «новость» в жалкой районной газетенке, и теперь с самого утра мне звонят с соболезнованиями! Представляете, каково это – выслушивать соболезнования в собственной смерти?
– Могу вас утешить только одним, – смущенно проговорила Агния, – есть такое поверье, что тот, кого раньше времени объявили умершим, проживет очень долго!
– Буду надеяться! – отрезал профессор и повесил трубку.
В это время в кабинет вошел Солуянов.
– С наследством Семипалатинского ничего не вышло, – сообщила ему Агния.
– Почему? – спросил тот недовольно. – Нас кто-то успел обойти? Неужели Барсовецкий?
– Нет, Барсовецкий здесь ни при чем.
– А кто же тогда?
– Никто. Вениамин Андреевич жив и здоров, слухи о его смерти преувеличены.
– Что, правда? Какая жалость!
– Ну, для кого как…
– Но вообще-то я к тебе зашел, поскольку хотел кое-что спросить. Кто тот человек, с которым ты сегодня обедала?
– Что? – Агния удивленно взглянула на шефа. – Вы что – следили за мной? Или наняли для этого частного детектива? Вы что – в чем-то меня подозреваете?
Она сама не понимала, отчего так завелась. Что называется, с полуоборота. С работодателями нельзя так разговаривать, могут и на дверь указать, несмотря на то что Агния – ценный сотрудник. Но, видно, нервы совсем расшатались. Это плохо – и для работы, и вообще для жизни. Ох уж этот Павел, все из-за него. Нет, надо с ним кончать.
– Ничего подобного, – Солуянов поморщился, – мне и в голову не приходило за тобой следить. Просто у меня был деловой обед в том же ресторане, и я случайно вас увидел.
– По-моему, с кем я обедаю, с кем я встречаюсь – это мое сугубо личное дело, – сдержанно сказала Агния.
– Только в том случае, если это никак не затрагивает интересы фирмы.
– Но это как раз ничего не затрагивает. Это всего лишь небольшое курортное знакомство, даже не роман…
Она рассердилась на себя за то, что оправдывается.
– Ты так считаешь? – Шеф пристально взглянул на нее, будто пытаясь проникнуть в ее голову и прочесть мысли. – А все-таки ты знаешь, кто этот человек?
– Павел Плавунцов… а в чем дело?
– Так он тебе представился? – На лице у Солуянова появилось странное выражение. – А он сказал тебе, где работает?
– Да что-то такое говорил… – Агния попыталась вспомнить, что рассказывал ей Павел о своей работе. Вспомнилось что-то неопределенное, невнятное. Вроде бы был раньше археологом, а сейчас… забыла. Впрочем, она ему тоже наплела какой-то ерунды, выдавала себя за пустоголовую офисную девицу.
– Какой-то рядовой менеджер… – проговорила она неуверенно, – кажется, в страховом бизнесе…
И тут же прикусила язык. Ведь это она представилась Павлу менеджером! В страховом бизнесе! Но Солуянову про это она ни за что не скажет.
– Рядовой менеджер… – Солуянов хмыкнул, – а теперь посмотри, кто он на самом деле, твой курортный приятель…
Он включил компьютер на ее столе, вышел на сайт Общества антикваров и открыл «черный список» – перечень людей с сомнительной репутацией, так или иначе связанных с антикварным бизнесом и торговлей произведениями искусства.
В этом списке он нашел файл «Павел Салтыков» и кликнул мышью на его заголовке.
– При чем тут какой-то Салтыков? – удивленно спросила Агния, пока грузился файл. – Я ведь сказала, фамилия моего знакомого – Плавунцов… а то, что он тоже Павел…
– А ты посмотри на фотографию! – перебил ее шеф.
Агния взглянула на экран… и оторопела.
С качественной цветной фотографии на нее смотрел тот самый человек, с которым она только что обедала в ресторане. Тот самый человек, с которым она мило провела время в Тунисе.
Не похожий на него, а именно он сам. Тот же самоуверенный взгляд, та же приятная улыбка…
– Узнаешь? – спросил ее Солуянов.
