Данил Корецкий - Менты не ангелы но...

— Начальника! Начальника зовите! Всех на воздух подыму!

Гостев, весь сжавшись, стоял в углу и держал перед собой трясущиеся руки. Набитые в «аквариум» задержанные сидели или лежали на полу, некоторые закрывали голову руками. Помощник дежурного Петухов на корточках спрятался за металлическим шкафом. Дежурная часть была деморализована.

— Что здесь происходит? — властно спросил Видин, уверенно переступая порог «дежурки».

— Товарищ подполковник, вот такая нештатная ситуация, — жалобным тоном доложил Гостев и подошел к подполковнику. Но тот не обратил на него внимания.

— Я ответственный дежурный. Предлагаю отдать гранату и не усугублять свою вину!

Он держался так, будто на участковом пункте милиции делал разнос нерадивым подчиненным. Звягинцев испугался, что жесткий тон разозлит задержанного и он выдернет кольцо.

Но тот наоборот — присмирел и даже опустил гранату.

— Я капитан Шкловский, ветеран боевых действий, все горячие точки прошел, а у меня дом снесли! На улицу выселили — по ошибке, говорят! — начал объяснять он. — И куда ни приду, никто не слушает!

— Мы разберемся, — твердо пообещал Видин. — Но гранату надо отдать.

Он протянул руку.

— Я жду!

Мужчина покачал головой и сделал шаг назад.

— Мне нужны гарантии! Вызовите прокурора!

— Прокурор уже не работает. Он уже дома, отдыхает…

— Все равно! Вызывайте из дома!

Входная дверь скрипнула. В вестибюль вошли двое мужчин. Крепкие фигуры, уверенные манеры, чуть прищуренные внимательные глаза. Их лица были знакомыми, и Звягинцев понял, что это сотрудники СОБРа. Они сразу оценили обстановку и, изображая простецких мужиков, направились к окошку дежурного.

— У нас это… машину угнали, — сказал тот, что повыше.

Гостев не обратил на него внимания, зато Видин все понял и сделал два шага назад, уходя с линии возможного огня.

— Прокурора и главу администрации зовите, — уточнил капитан Шкловский. — Тогда сдамся. А так — и сам поднимусь на воздух, и всех подниму!

Он не понимал, что сейчас его убьют.

Зато до всех остальных дошло, что вот-вот начнется стрельба. Петухов на четвереньках выбежал из дежурки, Гостев попятился к стене. А взгляд Звягинцева упал на угол стола. Там лежало дело Гуссейна и опечатанная коробочка с пистолетом. Он напрягся.

— Так кому заяву писать? — спросил высокий собровец.

Он незаметно вынул пистолет и держал под окошком, так что никто по ту сторону стекла не мог видеть оружия.

— Пишите, пишите… — тихо произнес Гостев, вжимаясь в стену. Он находился в ступоре и плохо соображал.

— Глава администрации тоже дома, — сказал Видин. — Лучше отдайте гранату…

Пистолет начал медленно подниматься. Собровцы за три секунды делают восемь выстрелов, и все пули укладывают в центр мишени. У нарушителя не было никаких шансов выжить.

Но в этот миг капитан Шкловский шагнул вперед и протянул Видину «эфку». Очевидно, включилось шестое чувство, которое и спасло ему жизнь. Подполковник взял гранату и машинально сунул в карман мундира. Карман сразу раздулся, а китель перекосило.

— Пакуем, — сказал высокий собровец себе под нос, точнее, в скрытый микрофон, и оба бросились в дежурку.

— А-а-а!

Капитан Шкловский шарахнулся в сторону, но сильный удар отбросил его в сторону, он опрокинул стол дежурного и тяжело упал на пол.

— Еще оружие есть?! — рявкнул собровец, закручивая ему руки за спину.

— Нет, больше ничего нет, — прохрипел тот.

Второй собровец быстро ощупал карманы, провел по брюкам.

— Браслеты! Дайте наручники!

Звягинцев поспешил на помощь. Он защелкнул наручники на запястьях задержанного, на всякий случай проверил: нет ли чего за пазухой…

С улицы в вестибюль ворвались еще четыре фигуры в полной боевой экипировке: маски, бронежилеты, черные комбинезоны, автоматы наперевес. Они тоже вбежали в дежурку, но ломать силу силой уже не требовалось: инцидент был исчерпан, при этом никого не убили, что редко бывает. По инерции один из атакующих ударил лежащего Шкловского прикладом, на этом силовой захват завершился.

— Доложите в Управление! — приказал Видин, сняв фуражку, вытер платком вспотевший лоб и повернулся к собровцам. — Пойдем ко мне, парни, коньяком угощу, чтобы стресс снять!

— Да какой там стресс…

Привычные к смертельному риску бойцы переглянулись, пожали плечами, но отказываться не стали.

В возникшей сумятице Звягинцев собрал с пола упавшие документы, сложил на подоконнике, подозвав Петухова, поставил опрокинутый стол.

— Наводи порядок, сержант! — презрительно бросил он. — В штаны не наложил?

— А как ты думал, когда рядом граната, — пряча глаза, стал оправдываться тот. — Я на гранаты не подписывался, я не Александр Матросов!

Звягинцев, не слушая, вышел из дежурной части и, не задерживаясь, сразу покинул отдел. Гуссейн, вцепившись в решетку, с тоской смотрел ему вслед.

А Сергей спустился к Дону в районе Лысой горы, прошелся по окутанной сумерками набережной. Осмотревшись, он сделал движение, как метатель диска, и далеко забросил тяжелую картонную коробку. Вода безразлично булькнула.

На другой день всем сестрам раздали по серьгам. Подполковника Видина представили к медали «За отличную службу по охране общественного порядка». А дежурного Гостева с Петуховым уволили из органов за трусость и отсутствие инициативы. К тому же по их халатности было утрачено вещественное доказательство — пистолет по уголовному делу Аликперова.

В связи с этим дело прекратили, и Гуссейна через двое суток выпустили на волю. Он был очень доволен и окончательно убедился в могуществе своего друга и наставника Сергея Звягинцева.

Приближалось обеденное время, и Звягинцев стал искать себе сотрапезников. Спустился на первый этаж и увидел, что впереди идут к выходу Толян Ефимов и Черемхов.

— Что обсуждаем, орлы? — спросил он, догоняя коллег. — Не пора ли подкрепиться?

— Можно, — кивнул Ефимов. — Пошли в чебуречную.

— Нет, меня мать с детства учила, что в обед надо первое кушать, — не согласился Звягинцев.

— Я бы тоже супчику похлебал, — кивнул Черемхов.

— Давайте попросим у Николаева машину и поедем в «Три собаки», — предложил Сергей.

Толян пожал плечами. А Черемхов наклонился к окошку, за которым дежурный по РОВД майор Николаев принимал телефонный звонок, одновременно записывая что-то в журнал.

— Слышь, Егорыч, дай машину в «Три собаки» подъехать.

Николаев кивнул.

— Только по дороге заедете на бытовую ссору. Вот, возьмите адрес.

Дежурный протянул неровно оторванный клочок бумаги.

— Папанина сорок четыре, квартира пять, — вслух прочел Черемхов. — И правда, по дороге…

— Лысаков Иван Петрович? — усмехнулся Ефимов.

— Точно. Знаешь его?

— Чего ж не знать: он каждый день глаза зальет да жену гоняет, или с соседями драки затевает. Раньше его можно было в ЛТП[13] оформить, или по повторному мелкому на год законопатить, или по хулиганке закрыть… А сейчас демократия, ничего этого нет, остаются беседы да предостережения…

— Если задержим, придется возвращаться, оформлять, весь обед провозимся, — задумчиво сказал предусмотрительный Звягинцев.

— Если водила с нами обедать пойдет, можем в собачьем отсеке запереть, посидит сорок минут, ничего с ним не сделается…

Оживленно разговаривая, они вышли на улицу, в машине сидел сержант Пестиков. Увидев Звягинцева, он радостно улыбнулся и помахал рукой.

— В «Три собаки» с нами пойдешь?

— Конечно! Солнце спряталось за ели, время спать, а мы не ели! — оживился водитель.

— Только заедем на Папанина.

— Харэ!

Сорок четвертый дом представлял из себя блочную пятиэтажку, в которой располагалось малосемейное общежитие завода «Алмаз». Постепенно крохотные квартиры правдами и неправдами приватизировали, завод обанкротился, и теперь дом ни на чьем балансе не находился, а потому пребывал в ужасном состоянии. В подъезде воняло канализацией и чем-то горелым, под потолком провисали провода, углы были закопчены. На щербатых ступеньках стояли несколько женщин в засаленных халатах. С первого этажа доносился истошный женский крик:

— Ваня, Ваня, не надо! За что? Не надо, я тебя прошу!

Толян вытаращил глаза:

— Она всегда на весь квартал орет. А завтра придет, будет требовать, чтоб не сажали. Да нас во всем обвинять…

Он пошел первым, Звягинцев для порядка двинулся следом, а Черемхов с Пестиковым остались на улице перекурить.

Ефимов распахнул дверь, вошел в пятую квартиру и тут же вышел спиной вперед и, попятившись, наткнулся на Сергея.

— Оружие есть? — булькающим голосом тихо спросил он.

Звягинцев не понял, что такого увидел Толян в квартире, если заговорил об оружии, а спросить не успел, потому что тот опрокинулся на спину. Руками он держался за живот, под распахнувшимся кителем, между ладонями, торчала замызганная деревянная рукоятка. На синей форменной рубашке медленно расплывалось темное пятно.