Рассуждая так, Новосельцев даже с собой не был до конца откровенен. Его удерживало другое. Встреча затронула за живое, напомнила о России. Мысли о родине, жене и сыне в последнее время неотвязно преследовали, даже во сне. Он просыпался среди ночи в холодной сырой комнате и с открытыми глазами дожидался утра. Жизнь в Кишиневе складывалась не совсем так, даже совсем не так, как ему представлялось. Здесь он так ни с кем и не сблизился, его мучило одиночество, чувство собственной неполноценности, даже унизительности своего существования. Полковник генерального штаба - а кто он теперь? Мелкий лавочник, содержатель явки, вербовщик, осведомитель.
Новосельцев так глубоко ушел в свои мысли, что не сразу услышал звяканье колокольчика на двери. Он поднял голову лишь тогда, когда под самым его ухом раздался громкий хрипловатый голос:
- Здравия желаю, господин полковник! О чем задумались, хотел бы я знать? Эдак всю вашу лавочку вместе с хозяином могут унести, - говоривший засмеялся своей шутке и изучающе устремил свой единственный глаз на Новосельцева. Другой покрывала черная повязка.
- Здравствуйте, господин полковник, - сдержанно ответил Новосельцев.
Фамилия одноглазого была Жолондовский, однако был он больше известен под кличкой Циклоп. Жолондовский был значительно старше Новосельцева и участвовал еще в русско-японской войне. Находясь в подпитии, что случалось довольно часто, он любил прихвастнуть своим боевым прошлым и с гордостью говорил, что глаз потерял при осаде Порт-Артура. Судьбы Новосельцева и Жолондовского в чем-то были схожи. Оба - полковники, оба служили в артиллерии, оба вкусили горький хлеб чужбины. Но, в отличие от Новосельцева, Жолондовский происходил из семьи шляхтича, владевшего до революции огромным поместьем на Украине. Революция лишила его всего. Он был из тех, по его же словам, эмигрантов, которые ничего не забыли и ничему не научились.
- Есть что-нибудь новенькое, Александр Васильевич? - спросил Циклоп. - Свежего материала, как я понимаю, достаточно. - Он хрипло засмеялся.
- Вы сегодня газеты читали, господин полковник? - Новосельцев кивнул на лежащий перед ним номер.
- Не успел, - пробормотал Циклоп, - а при чем здесь газеты? О наших делах они, слава богу, еще не пишут.
- Очень даже при чем. Вот, - он протянул газету, ткнув пальцем в заметку, которую только что прочитал.
Циклоп, далеко отставив от себя газету, на удивление скоро пробежал единственным глазом заметку.
- Нашли чем удивить. Ну и что такого случилось особенного? Обычное дело. Подрались холопы, пся крев. Марчела, конечно, жаль, способный был агент, однако ничего не поделаешь. Неизбежные издержки. Нам нужны люди и свежая информация, Александр Васильевич, - в голосе Циклопа зазвучали требовательные нотки, - вы давненько ничего нам не подбрасывали стоящего.
С Циклопом Новосельцева познакомил Тарлев вскоре после того, как помог открыть лавочку. Циклоп занимал какую-то незначительную должность в кишиневском трамвайном депо, где работало много русских эмигрантов. Однако служба в депо была отнюдь не основным его занятием. Одноглазый был резидентом "Интеллидженс сервис" в Кишиневе, о чем он сам сказал Новосельцеву, предложив сотрудничать. Удивленный, даже шокированный этим необычайным предложением, Новосельцев не дал определенного ответа и сразу сообщил обо всем Тарлеву. Пока Новосельцев говорил, снисходительная усмешка не сходила с полного лица майора.
- Вы должны пойти на сотрудничество с Циклопом. Это вполне достойный человек, которому мы доверяем. Советы, господин Новосельцев, наш общий враг, и мы обязаны работать сообща. Не понимаю, почему вас так удивляет его предложение? Вы поддерживаете точно такое же сотрудничество с господином Федоровским.
- Я действительно передаю господину Федоровскому кое-какие сведения, полученные из беженских источников, но исключительно для использования в газете, - горячо ответил Новосельцев.
- Неужели вы так действительно считаете? - удивился Тарлев. - Разве вам не известно, что Федоровский тесно сотрудничает с "Сюртэ женераль", особенно с ее "Сервис д'Ориан"? Службой Востока, - пояснил он по-русски.
- Я достаточно знаю французский, господин майор, чтобы понять, что это означает. - Новосельцев обиженно замолчал. - Однако...
- Однако, господин Новосельцев, - бесцеремонно перебил Тарлев, предоставьте нам самим решать, что к чему. Советы - наш общий враг, господин полковник, - уже мягче, как бы вразумляя Новосельцева, продолжал майор, - и мы должны выступать против них единым фронтом, не исключая, разумеется, и разведывательных служб. И потом, - Тарлев понизил голос, правительство недооценивает всю важность и значение нашей деятельности. Я говорю об этом с величайшим сожалением. Поэтому мы вынуждены оказывать кое-какие услуги нашим друзьям во Франции и Англии. Они на разведку денег не жалеют.
В тот раз Новосельцев поверил Тарлеву не до конца. Но однажды в лавку пришел молодой русский, судя по выправке, из бывших офицеров. Он передал Новосельцеву письмо Федоровского, в котором тот просил помочь подателю письма в переходе через Днестр, для чего ему, Новосельцеву, надлежало обратиться именно к Тарлеву. И тогда он окончательно убедился, что майор говорил правду. Свидание молодого офицера и Тарлева состоялось в лавке. Они долго беседовали, не стесняясь присутствия Новосельцева. Тарлев заверил, что румынские пограничники не будут чинить ему никаких препятствий, и обещал свести с лодочником-переправщиком Гицей, который перевезет его на тот берег. Удалось ли ему перейти границу, Новосельцев так и не узнал. Он видел, как русский под конец разговора вытащил из кармана толстую пачку денег - Новосельцев сразу узнал франки - и передал Тарлеву. Тот подержал пачку на ладони, подумал, отсчитал несколько купюр и протянул Новосельцеву. Избегая взгляда майора, Новосельцев деньги взял.
Эти сто франков обошлись ему дорого. Тарлев действовал уже открыто, не таясь. Регулярно встречался в лавке с Жолондовским и еще какими-то людьми, передавая им, а точнее, продавая сведения, стекающиеся по различным разведывательным каналам, в том числе и те, которые добывал Новосельцев. Эту же информацию Тарлев через Новосельцева пересылал Федоровскому в Париж, а тот, в свою очередь, - дальше, своим хозяевам. Информация, как не раз убеждался Новосельцев, носила случайный характер, не перепроверялась и часто была откровенной липой. Однажды поделился своими сомнениями по этому поводу с Тарлевым, однако тот цинично ухмыльнулся и махнул рукой.
Новосельцев окончательно понял: громкие слова Тарлева, Федоровского и прочих "идейных" борцов против большевиков - не более чем ширма. Главное, что их действительно интересовало, - это собственный карман. Постепенно он стал свыкаться со своей двойной, даже тройной жизнью лавочника, вербовщика и агента-связника, содержателя явочной квартиры, тем более, что эта жизнь имела и свои преимущества: ему тоже кое-что перепадало.
Лишь когда Тарлев завел разговор о жене и сыне, оставшихся в Петрограде, он взглянул на себя как бы со стороны и ужаснулся, как низко пал.
- Помните, Александр Васильевич, - мягко начал Тарлев, - мы говорили о вашей семье, оставшейся в Петрограде. Я сказал тогда, что мы вернемся к этому разговору.
При первых же словах Тарлева Новосельцев внутренне насторожился. Он уже достаточно узнал своего собеседника, чтобы понять: Тарлев завел об этом речь неспроста, он что-то задумал.
- Так вот, - продолжал Тарлев, - пришло время вернуться к этому разговору. По нашим данным, супруга ваша Мария Григорьевна пребывает в добром здравии и проживает с сыном по адресу: Литейный проспект, 129, квартира 15. Вы ведь там и до октябрьского переворота жили, не так ли? Тарлев взглянул на Новосельцева, желая убедиться, какой эффект произвели его слова.
Новосельцеву показалось, что сердце проваливается куда-то вниз, а ноги стали ватными, он никому, даже Федоровскому, не говоря уже о Тарлеве, не называл адреса жены. Стало быть, майор не лгал.
- Помнится, - сказал Тарлев, делая вид, что не заметил реакции своего собеседника, - я обещал вам помочь передать жене весточку. Однако мы не альтруисты, как вы имели возможность убедиться, - деловым тоном добавил майор, - и потому, в свою очередь, ожидаем от вас кое-каких услуг.
- Каких именно? - глухо пробормотал Новосельцев, догадываясь, к чему тот клонит.
- Самых обычных, - господин полковник, - Тарлев даже улыбнулся. Видите ли, руководство, - он простер руки к потолку, - требует активизации разведработы. Пока, к сожалению, нам похвастаться нечем, выжимаем информацию у беженцев, перебежчиков и прочей мелочи. Они же не располагают ничем существенным. Подбираем крохи. Готовится солидная акция, переброска опытных сотрудников на ту сторону для оседания. Вот мы и вспомнили о... вашей супруге. Им нужна будет надежная крыша, пока прочно не осядут. И братец ваш нас тоже весьма интересует, но об этом потом. Я, конечно, понимаю ваше беспокойство за судьбу близких, - в голосе Тарлева послышались вкрадчивые нотки, - но поверьте старому разведчику: ничего страшного. Поживут у них недельку-другую, и все.
