– Ну, конечно, приводи… Сережа, скажи, как дела у Ольги?
– Мы еще во дворе, ждем ее. Но я думаю, что у нее все получается. Мы здесь такие танцы видели…
– Не надо о танцах! Я не хочу больше ничего слышать о них, – сказала Альбина Эдуардовна. – Приводи завтра своего сторожа. Машину тоже вернешь завтра утром.
– Понял, Альбина Эдуардовна. Спасибо, Альбина Эдуардовна, – ответил Сережа, возвратил мобильник Даше и сказал Анатолию. – Вот видишь, я почти все уладил.
Мое Я отделилось от физического тела и устремилось ввысь, туда, откуда оно приносило ответы на самые сложные вопросы. На этот раз оно долго блуждало по настоящему, будущему, снова настоящему и прошлому… В этом бесконечном океане информации мое Я никак не могло ни за что зацепиться. Все казалось неважным, второстепенным, лишенным всякого смысла.
Вокруг моего Я летало множество мелких астральных сущностей и астроидей. Мое Я боялось запутаться, впасть в заблуждение, пойти по ложному следу…
Вот снова и снова мое Я блуждало по страницам прошлого. Оно увидело, каковы были его предыдущие воплощения. Пришло осознание того, что желание иметь в доме гонг североамериканских индейцев было не пустой навязчивой идеей, а имело символический смысл и глубокие корни.
Теперь мое Я пыталось найти ответ на вопрос, где можно найти в современной Москве самый настоящий гонг коренных жителей Северной Америки. Как ни странно, но мое Я металось по-настоящему, не находя ответа. Но вот оно влетело в больницу имени Склифосовского, давая понять, что присутствие там было бы полезно для моего физического тела. Из Склифа мое Я полетело, вероятно, за мной в однокомнатную квартиру на пятом этаже дома по Осташевской улице.
– Ольга, это я, – донесся знакомый голос.
– Но я не звала тебя, Наталья.
– Я явилась к тебе сама, чтобы сказать тебе, что ты сделала почти невозможное. Ты смогла остановить разрушительное действие слепней…
– Правда? А ведь именно это я и хотела узнать. Чем закончилась наша энергетическая атака и надо ли предпринимать что-то еще?
– Ты, я повторюсь, сделала очень много. Ты смогла преодолеть жадность в себе. Это – главное. И все те, кто ее преодолеют, освободившись от слепней, выберутся из нищеты. Не бери на себя их проблем, теперь все зависит от них самих. А ты лучше подумай о том, чтобы поправить свое здоровье…
– Но я не больна!
– А два подряд сотрясения мозга! Лиза заблокировала боль, но это обезболивание пройдет…
– Ты меня пугаешь, Наталья! Неужели мои дела так плохи?
– Я все сказала тебе. Прощай!
Я почувствовала, как отяжелели мои веки и я открыла глаза.
– Проснулась? – спросила Лиза, прибирающаяся в квартире. – А мы уже за тебя волноваться стали. Ты с кем-то разговаривала во сне, точно бредила…
– С кем? – спросила я.
– Я не прислушивалась…
– И все же?
– Ты звала какую-то Наталью…
Я успокоилась. Это не самое худшее, о чем я могла болтать во сне. Я встала с кресла и ощутила головокружение. На ногу, которую я порезала, выбегая босиком из больницы было больно наступить.
– Лиза, я кажется, неважно себя чувствую. Ты можешь что-нибудь сделать, спеть какую-нибудь мантру?
Лиза посмотрела на меня светло-зелеными глазами. Я ждала, что они будут темнеть и излучать зеленые волны. А потом Лиза запоет своим странным голосом мантры, и я снова почувствую себя здоровой. Но чуда не произошло. Савельева сказала уставшим голсом:
– У меня ничего не получается. Прости, Ольга. Вот такая я странная. Со мной все происходит помимо моей воли.
– Да, это так, – подтвердила Тамара. – Я всегда удивлялась ее способностям, которые внезапно появлялись и также неожиданно исчезали.
– Ну ладно, – обреченно сказала я. – Я справлюсь с этим сама.
Я поняла, что перехитрить свою судьбу не удастся, и придется возвращаться в больницу. А когда я увидела себя в зеркало, то еще больше утвердилась во мнении, что идти завтра на работу нельзя. Но моей щеке был огромный синяк, который я, пожалуй, не смогла бы загримировать даже самой дорогой пудрой.
– Ой, нас наверно уже заждались внизу, в машине, – сказала я. – Лиза, помоги мне спуститься.
– Вы уже уходите, девочки? – с грустью в голосе спросила Тамара Георгиевна. – Мне очень жаль с вами расставаться. Обещайте мне, что не забудете обо мне, не бросите старую слепую женщину на произвол судьбы.
– Ну какая же вы старая! – сказала я.
– По-моему, Тамаре очень понравился мой нехитрый комплимент. А еще мне показалось, что она немного ожила. В ее голосе появились живые ноты, а раньше он был лишен всяческих эмоций.
– Я обязательно навещу вас, когда немного приду в себя после всех этих событий.
– Буду ждать, – с надеждой в голосе проговорила Тамара.
Мы попрощались и вышли из квартиры.
– А ты Тамаре понравилась, – сказала Лиза. – Обычно ко всем, кто обладает хоть какими-нибудь экстрасенсорными способностями, она относилась почти враждебно. Вот и Лилию, которая перекупила у нее салон в Новогиреево, она невзлюбила.
– Но тебя-то она любит, – заметила я.
– Это потому что я не настоящий экстрасенс, я сама не знаю, кто я. Вот ты меня сейчас попросила помочь тебе, а я ничего не могу сделать, что-то не включается внутри меня. И я чувствую себя виноватой перед тобой.
– Да ты что, Лиза! Ты так много для меня сегодня сделала и не только для меня, но и для тех, кто пострадал от слепней…
Мы вышли из подъезда. Я кое-как доковыляла, опираясь на Лизину руку, до «Мерседеса». И, только когда я собралась открывать дверцу, на нас обратили внимание.
– Ольга! – закричала Даша. – Как же мы не заметили вас. Ну надо же! Мы вас ждали, ждали и пропустили!
– Значит не очень-то ждали, – заметила Лиза. Я вижу вам без нас весело тут, музыку слушаете, развлекаетесь, пока мы там…
– Не надо, Лиза, – перебила я ее. – Что же им теперь молча сидеть надо было и в полной тишине?
Я заметила, что в присутствии Сережи Савельева снова стала вести себя абсолютно глупо. Чувствовалось, что она приревновала его к Даше просто так, без всякого повода.
– Ну что, куда едем? – спросил Сережа. По домам.
– Нет, я домой не поеду. Я возвращаюсь в Склиф, – сказала я, совершенно не ожидая, что мои слова настолько удивят всех четверых.
Они смотрели на меня так, будто я сошла с ума. Даже Лиза, которая прекрасно знала, что я чувствую себя не лучшим образом, раскрыла рот от удивления. По-моему, если все восприняли бы это как очередное «дело», то все восприняли бы это как должное. Конечно, когда человек, обладающий неординарными экстрасенсорными способностями, признает свою слабость, уязвимость и желает доверить заботу о своем здоровье традиционной медицине, это выглядит очень странно. Надо было их подготовить – пожаловаться, поплакаться, понять, но я к этому не привыкла.
Наконец Лиза закрыла рот, потом снова открыла его и сказала очередную глупость:
– Да, конечно, тебе надо в больницу. Правильно, что ты, Ольга, на это решилась… Ты, Сережа, сначала Ольгу отвези, потом Дашу, а меня уж в последнюю очередь… Я за всеми приглядывать буду, вдруг кто-нибудь еще из машины вывалится.
После этих слов Даша, Анатолий и Сережа дружно перевели свои взгляды с меня на Лизу, а затем рассмеялись. Я не поняла, что именно вызвало такую реакцию, но догадалась, что за время нашего долгого отсутствия эта троица нашла общий язык. Их смех был настолько заразительным, что к ним сначала присоединилась я, а потом и Лиза. Наверно, каждый из нас смеялся чему-то своему. В этом хохоте нашли выход эмоции, которые мы сдерживали в себе в течение этого трудного дня.
Анатолий закашлялся, и все замолчали. Мне казалось странным, что никто не спрашивает меня, получилось ли изгнать энергетических слепней с Анатолия. Они были будто бы уверены, что все удалось, и что у Анатолия чуть ли не завтра начнется новая жизнь.
– Это серьезно, надо ехать в больницу? – переспросил Сережа.
– Да, – ответила я. – Ну разве я могу завтра с таким синяком идти на работу. Был бы у меня хоть муж, можно было бы сказать, что он мне врезал, а так даже не знаю, что и придумать.
– Все шутишь, – сказала Даша. – Нет, похоже здесь дело не только в синяке… Плохо, да? Не говори, я и так вижу, что неважно.
– Да, я не буду от вас скрывать мне становится все хуже и хуже. Лизина блокировка проходит…
– Так пусть она опять споет что-нибудь, – предложил Сережа.
Лиза раскрыла рот, чтобы пуститься в объяснения, но я ее опередила.
– Теперь мне это не поможет, – сказала я, и все мне поверили на слово, не требуя больше никаких объяснений.
– Это все из-за меня, – сказал Анатолий, – я не стою таких жертв.
У меня не было сил ему возразить. Сквозь шум в моей больной голове я вновь слышала слова Натальи о том, что из нищеты выберутся те, кто преодолеет жадность в себе. Мне хотелось верить, что Анатолий окажется в их числе.
