— Пункт второй настолько элементарен, что должен быть очевиден и ребенку. Однако позволь мне оскорбить наш фамильный интеллект сомнением. Если шляпы Филда сейчас в театре нет и не было с понедельника, значит, ее как-то вынесли из театра в понедельник вечером.
Он опять задумчиво посмотрел в окно. На перекрестке Бродвея и Сорок второй улицы регулировщик энергично размахивал руками.
— Следовательно, мы разрешили сомнение, которое три дня не давало нам покоя, а именно: покинула шляпа, которую мы ищем, пределы Римского театра или нет?.. Да, покинула, в вечер убийства. Теперь перед нами встает более трудный вопрос: как она его покинула и когда? — Эллери затянулся и некоторое время глядел на разгоревшийся кончик сигареты. — Мы знаем, что в понедельник вечером никто не ушел из театра в двух шляпах или вовсе без шляпы. Вообще, зрители были одеты сообразно правилам. То есть никто, на ком был смокинг, не надел фетровую шляпу. Точно так же никто, на ком был цилиндр, не надел повседневное платье. Вспомни, что ничего такого мы вообще не видели. Из этого неизбежно вытекает поразительный вывод: шляпа Монте Филда покинула театр самым обыкновенным способом, то есть на чьей-то голове. И этот человек был одет в вечерний костюм.
Рассуждения Эллери заинтересовали инспектора. Подумав минуту, он сказал:
— Это уже кое-что, сынок. Но ты говоришь, что кто-то ушел из театра в шляпе Монте Филда. Это очень важно. Но ответь тогда на такой вопрос: что он сделал со своей собственной шляпой? Никто ведь не ушел в двух шляпах.
Эллери улыбнулся:
— Вот ты и нащупал болевую точку нашей загадки, отец. Но об этом немного погодя. Нам еще нужно многое обдумать. Например, вот это: человек, ушедший в шляпе Монте Филда, был или убийцей, или его пособником.
— Верно, — проговорил инспектор. — Что еще?
— Если он был убийцей, то ясно, что убийца был мужчиной, а не женщиной и что в тот вечер на нем был смокинг. Это не так уж много нам дает: таких людей в театре было много. Если же он был пособником убийцы, то напрашивается заключение: или он был мужчиной, одетым в повседневное платье, который вызвал бы подозрение, если бы на нем был цилиндр, или он был женщиной, которая, естественно, вообще не могла напялить на себя цилиндр.
Инспектор откинулся на спинку сиденья.
— Ничего не скажешь: рассуждаешь ты логически, — с усмешкой сказал он. — Я бы тобой даже восхищался, сын мой, если бы ты поменьше заносился… Значит, ты разыграл эту сценку в кабинете Панзера исходя из этих соображений…
Он понизил голос. Эллери наклонился к нему, и они некоторое время разговаривали вполголоса, пока такси не остановилось перед входом в управление.
Как только инспектор вошел в сопровождении Эллери в свой крошечный кабинет, сидевший там сержант Вели вскочил на ноги.
— Я уж думал, что вы потерялись, инспектор! — воскликнул тот. — Недавно сюда заходил Стоутс. Вид у него был несчастный. Сказал, что Кронин рвет на себе волосы в конторе Филда: они до сих пор не нашли в бумагах Филда ничего существенного.
— Иди, Томас, занимайся своими делами, — промурлыкал инспектор. — Стану я искать улики, которые позволили бы арестовать мертвого человека, — делать мне, что ли, нечего? Мы с Эллери…
Зазвонил телефон. Квин схватил трубку. Пока он слушал своего собеседника, его лицо утратило свое оживление и лоб снова нахмурился. Эллери внимательно наблюдал за ним.
— Инспектор, — звучало в телефонной трубке. — Это Хэгстром. У меня буквально минута для доклада. Все утро я ходил за Анджелой Руссо. Ну, она устроила мне пробежку! Видно, заметила, что я сижу у нее на хвосте. Полчаса тому назад она решила, что стряхнула меня, прыгнула в такси и рванула в центр. И три минуты тому назад вошла в контору Бенджамина Моргана.
— Хватай ее, как только она оттуда выйдет! — гаркнул инспектор. Обернувшись к Эллери и Вели, он пересказал им сообщение Хэгстрома. На лице Эллери отобразилось изумление. Вели выглядел довольным.
Но инспектор опустился в свое кресло с растерянным видом.
— Ну, как вам это нравится? — наконец проговорил он.
В которой называют имя предполагаемого убийцы
Детектив Хэгстром был флегматичным человеком. Он происходил из горной части Норвегии, где главным достоинством считается невозмутимость и где стоицизм был возведен в культ. Тем не менее, прислонившись к мраморной стене на двадцатом этаже Маддерн-Билдинг, в пятнадцати шагах от двери из бронзы и стекла, на которой висела табличка «Бенджамин Морган, адвокат», он ощущал, что у него сильнее, чем обычно, колотится сердце. Он нервно переминался с ноги на ногу, а его челюсти мололи табачную жвачку. По правде сказать, детективу Хэгстрому, много испытавшему на службе в полиции, никогда не приходилось класть руку на плечо женщины и объявлять ей, что она арестована. Поэтому он с некоторым трепетом думал о предстоящей ему операции, отчетливо помня огненный темперамент женщины, которой он дожидался.
Его опасения оказались отнюдь не беспочвенными. После двадцати минут ожидания, когда он уже начал подумывать, не улизнула ли его дичь через другой выход, дверь конторы Бенджамина Моргана вдруг распахнулась, и в коридоре появилась пышная фигура миссис Руссо в модном твидовом костюме. Ее накрашенное лицо перекосила злобная гримаса, и, направившись к лифтам, она угрожающе размахивала сумочкой. Хэгстром взглянул на часы. Было без десяти двенадцать. Скоро начнется обеденный перерыв, и изо всех дверей повалят служащие. Желательно произвести арест, пока коридор еще пуст.
Согласно этому плану, он поправил сине-оранжевый галстук и, изобразив вполне удовлетворительное подобие невозмутимости, встал на пути приближающейся женщины. Увидев его, она заметно замедлила шаг. Опасаясь, что она бросится бежать, Хэгстром поспешил к ней. Но миссис Руссо была не из слабонервных. Она вскинула голову и смело пошла ему навстречу.
Хэгстром положил свою огромную красную руку ей на плечо.
— Надеюсь, вы знаете, за что я вас задерживаю, — свирепо сказал он. — Пошли со мной — и без фокусов, а не то надену наручники.
Миссис Руссо стряхнула его руку.
— Ой, как страшно! Что это вы вытворяете?
— Как вы разговариваете с полицейским? — рявкнул он и нажал кнопку лифта «вниз». — Закройте рот и следуйте за мной!
Миссис Руссо умильно улыбнулась.
— Уж не арестовать ли вы меня хотите? — проворковала она. — Только для этого, отважный покоритель женщин, нужен ордер.
— Обойдетесь, — проворчал он. — Я вас не арестовываю, а приглашаю на беседу с инспектором Квином. Ну, пойдете сами или вызывать перевозку?
Дверь лифта открылась. Лифтер сказал: «Вниз!» Женщина неуверенно поглядела в кабину. Потом бросила хитрый взгляд на Хэгстрома и, наконец, вошла в лифт. Детектив крепко держал ее за локоть. Под любопытными взглядами других пассажиров они спустились на первый этаж.
Хэгстром чувствовал себя неспокойно, подозревая, что женщина, которая так спокойно идет рядом с ним, может в любую минуту устроить скандал. Поэтому он бдительно за ней следил и не отпускал ее локоть, пока они не сели в такси. Лицо миссис Руссо побелело под слоем краски, хотя на ее губах играла вызывающая улыбка. Вдруг она повернулась к своему конвойному и прижалась к его напряженному телу.
— Миленький, — прошептала она, — вам, случайно, не пригодится стодолларовая бумажка?
Она достала кошелек.
— Взятку предлагаете? — взорвался Хэгстром. — Инспектор рад будет про это узнать!
Улыбка погасла на лице женщины. Остаток пути она смотрела прямо вперед — на затылок таксиста.
Самообладание вернулось к ней, только когда Хэгстром повел ее по темным коридорам управления. И когда он открыл перед ней дверь кабинета инспектора Квина, она зашла в него с гордо поднятой головой и беспечной улыбкой, которая обманула бы даже бывалую женщину-полицейского.
Кабинет Квина был залит солнцем и производил отрадное впечатление. А сейчас даже чем-то напоминал клуб. Поверх пушистого ковра протянулись ноги Эллери. Он был поглощен книгой, называвшейся «Полное пособие по анализу почерков». В руке у него была дымящаяся сигарета. Сержант Вели неподвижно сидел у дальней стены, устремив взор на табакерку инспектора Квина, которую тот любовно держал двумя пальцами. Квин сидел в своем удобном кресле, задумчиво улыбаясь каким-то мыслям.
— А! Миссис Руссо! Заходите! — воскликнул инспектор, вскакивая на ноги. — Томас, пожалуйста, подай миссис Руссо стул.
Сержант молча поставил деревянный стул рядом со столом инспектора и так же молча вернулся на свое место. Эллери не удостоил женщину даже взглядом. Он читал свою книжку с отвлеченной улыбкой на губах. Инспектор отвесил миссис Руссо старомодный поклон.
