Яна заметила, что “девятка” сбрасывает скорость. Машина остановилась у кафе “Садко”, и не оказалось даже времени на то, чтобы ввернуть пару ироничных замечаний по поводу сделанного предложения. Она сунула водителю пятьдесят рублей, попросив немедленно остановиться. Тот затормозил и, пока Яна снимала ремень безопасности и дергала за ручку дверцы, повторил, что хотел бы скоротать вечерок в ее обществе. Однако мысленно Яна была уже по ту сторону от салона, поэтому обронила банальное “спасибо” и вышла.
"Шестерка” продолжала стоять на месте, и это очень нервировало. Ей пришлось сделать вид, что она интересуется прейскурантом туристической фирмы, располагавшейся здесь же, чтобы дать понять этому самонадеянному кретину, что она далека от какого бы то ни было флирта. Наконец бежевый “жигуль” отъехал. “Девятка” же продолжала стоять на обочине. Из нее никто не выходил — Яна краем глаза наблюдала за ней.
Она видела, что за рулем сидит мужчина, но разглядеть его не могла. Ее взгляд медленно скользил по прейскуранту, на котором толпились цифры и красивые названия, вроде Касабланки и Рио-де-Жанейро. Она явно переусердствовала в этом своем изучении туристических маршрутов и цен на них, потому что проглядела, как двое вышли из “девятки” и быстро направились в кафе. Она лишь заметила темные на фоне бледно-серого пролета улицы силуэты, моментально исчезнувшие за дверью заведения.
"Черт!” — выругалась она, вне себя от досады. Теперь у нее не оставалось выбора. Она войдет в кафе — решила она, опьяненная собственной смелостью и сознанием того, что близка к разгадке. Ни о чем не думать, просто войти, а там…
Яна пошла быстрым шагом к кафе. Она ни разу не была в нем, не знала, как расположены столики, какой там зал. “В любом случае я решила высказать ему все, что о нем думаю”, — крутилось у нее в мозгу. Несколько метров, отделяющие ее от входа, показались нескончаемым лабиринтом. У самой двери она остановилась, решив дать время Смурыгину с приятелем сделать заказ и подумать, что если войдет следом, то, возможно, Смурыгин, не желая беседовать с ней, тут же встанет и уйдет. А она хотела захватить его врасплох и потому посчитала необходимым предоставить Виктору Сергеевичу возможность расслабиться, ибо поглощение пищи так или иначе настраивает на приятный лад.
Покрутившись у витрин близлежащих магазинов, она посмотрела на часы и вернулась в кафе. Помещение было небольшим, даже тесным, но довольно милым, воспроизводило интерьер кабачка. Приглушенный свет, пробивавшийся в прорези жалюзи, деревянные столы, картины со сценами охоты и раздела трофеев, обитая железом декоративная бочка с краном, поставленная на небольшой, слепленный из зеленовато-бурых камней постамент, официантки в платьях на шнуровке и расшитых передниках.
Смурыгин с приятелем сидели в уголке, у Самой стойки, за которой моложавая брюнетка лет сорока наполняла пивом высокие кружки с золотыми вензелями. Два парня с жадным вниманием следили за неспешно льющейся и тихо пузырящейся жидкостью. Подошедшая к ним официантка с вежливой улыбкой попросила их пройти к столу, миссию разноса пива она брала на себя. Приятель Смурыгина сидел к Яне спиной. Виктор Сергеевич поглощал огуречный салат, глядя в тарелку. Его безучастность тут же пробудила в Яне желание тихонечко присесть за соседним столиком и окунуться в молчаливое созерцание этих двоих. Не исключено, что она могла услышать обрывки разговора… Но как только она расслабленной походкой двинулась к столику, холодные глаза Смурыгина скользнули по ней и остановились, точно две стеклянные рыбы, вмерзшие в глыбу льда. Яна поняла, что скрыться некуда, и потому, демонстрируя завидную непринужденность, поздоровалась. Смурыгин быстро овладел собой, ответив ей сухим кивком и сипловатым “здрасьте”.
— Можно присесть? — как ни в чем не бывало улыбнулась Яна.
Ее хладнокровие и беззаботность тем больше впечатляли, что она узнала приятеля Смурыгина. Не дожидаясь ответа, она села на лавку, рядом с… Гулько.
— Здравствуйте, Денис, — с тайным ликованием, в котором сквозило тонкое злорадство, произнесла она, — не ожидала вас здесь встретить.
— Я вас, признаться, тоже, — не растерялся и ответил за друга Смурыгин. — Чем обязан? — грубо спросил он.
— Хотела с вами поговорить, — Яна взяла меню и подозвала жестом руки официантку. — Крабовый салат и апельсиновый сок.
Девица в нарядном костюме благодушно улыбнулась и отправилась на кухню.
— Милое заведение, — тоном беспечной кокетки продолжала Яна, — тихое, оформлено со вкусом.
— Что вам надо? — Смурыгин вперил в Яну острый недружелюбный взгляд.
— Я и понятия не имела, что вы знакомы, — честно призналась Яна и бросила ироничный взор вначале на Смурыгина, потом на Гулько.
Последний, видимо, все еще не мог собраться с мыслями, ошеломленный встречей с Милославской.
— А что, это запрещается? — с вызовом спросил Смурыгин.
— Да нет, наоборот, приветствуется. — Яна хитро посмотрела в лицо Виктора Сергеевича, не выражающее ничего, кроме злобного раздражения. — Начну с того, что в силу своих способностей и имеющихся в моем распоряжении фактов проясню сложившуюся ситуацию…
— Какую ситуацию? — насмешливо спросил Смурыгин.
— Вокруг фирмы “Уют”. — Яна краем глаза наблюдала за выражением лица Гулько, который еще ниже склонился над тарелкой. — Надеюсь, это не лишит вас аппетита.
— Да что вы себе позволяете? — издал приглушенный возглас обычно такой спокойный Смурыгин. — Устраиваете слежку, а потом намекаете…
— Я не намекаю, — резко возразила Яна, — а говорю прямо. Итак, с чего же мы начнем?.. Ах да, с Насти Парамоновой. Вы ее хорошо знали. Вы должны помнить, что помогли ее родителям избавиться от квартиры. — Яна саркастически усмехнулась. — Санталов тоже был в курсе, но сейчас это не имеет никакого значения. Вы, думаю, познакомили его с Парамоновой. Познакомили, руководствуясь собственной выгодой. Вы также, будучи прекрасно знакомы и имея влияние на Оксану, подтолкнули ее нанять господина Радзиевского, чтобы он произвел съемку любовных утех Юрия с Настей. Настя не интересовалась персонально теми людьми, которые сыграли злую шутку с ее родителями. Обладая прагматичным умом, недолго думая, она купила родителям новое жилье, поставив крест на их роскошной квартире, перешедшей в ваше владение. Я не могла понять, зачем Оксане понадобились две пленки, если принять во внимание, что она просто решила добыть доказательства измены мужа. Вы, очевидно, деликатно попросили Радзиевского сделать копию и передать ее вам. В ресторане “Золотое плато” Радзиевский за вознаграждение вручил пленку Оксане, а вам передал копию. За что вы, полагаю, отблагодарили этого опытного видеомастера.
Предложив Настю Санталову, вы собирались свалить на нее вину за убийство последнего. Проще говоря, подставить девушку. У нее был мотив — проведенная “Уютом” в лице его директора афера с недвижимостью ее родителей. Итак, — Яна повернулась к Гулько, — вы, Денис, свели знакомство с Оксаной, поджидая удобного случая… Думаю, что Санталов пригласил вас, Виктор Сергеевич, на ту злополучную вечеринку, но вы отказались, хотя уцепились за эту возможность лишить своего шефа жизни. Денис знакомится с Оксаной — я возвращаюсь к событиям, непосредственно предшествовавшим этому “празднику”, — проникает в дом Санталовых, в нужный момент открывает дверь и впускает убийцу.
— Бред, — хмыкнул нервно передернувший плечами Гулько. — Виктор Сергеевич… — Он со смесью досады и упрека посмотрел на скривившегося в презрительной гримасе Смурыгина.
Смурыгин молчал, только его пустой взгляд перебегал с предмета на предмет, словно желал за что-то зацепиться и не мог. В этот драматический момент официантка принесла Милославской заказ. Та взяла салфетку и стала протирать ею приборы.
— Нет, это были не вы. — Она одарила посеревшего от ненависти и еле сдерживающегося от резкого жеста Смурыгина снисходительным взглядом. — Стрелявший был среднего роста, как доказала баллистическая экспертиза. Скорее всего это тот парень, который не далее как вчера встречался с вашей матушкой у мэрии, а потом чуть не прикончил меня…
Яна внезапно замолчала, неотрывно глядя в лицо Смурыгина. Она заметила испарину, выступившую у него на лбу, заметила, как дернулось полуприкрытое веко, увидела, как он сжал лежавшую на столе салфетку. Неожиданно он поднял на нее глаза, жевать он прекратил с самого начала разговора — и на Яну обрушилась холодная ярость. Пустой взгляд приобрел силу пронизывающей стрелы — стрелы, отравленной ядом.
— Я права? — Яна принялась за салат.
— У вас мрачное воображение, — выдавил из себя Смурыгин, — этак можно насочинять…
Он попробовал изобразить насмешливую улыбку, но его губы сами собой растянулись в горькой ухмылке. Гулько упорно молчал, он даже попытался вернуться к еде — все это время, склонившись над тарелкой, парень с достойным панегирика вниманием рассматривал кусок отбивной, — но ему помешало волнение, которое он сдерживал ценой героических усилий и которое было для Яны столь же очевидным, сколь и забавным.
