— Знаете, мне начинает казаться, что вы правы. Конрад, ты едешь?
— Неужели вы станете хладнокровно стрелять в меня и тех из моих Последователей, которые попытаются остановить вас? — взволнованно спросил Укуба.
Я — убийца, помните? Так пошевелите мозгами, Укуба. У вас здесь возникли ваши собственные проблемы, с вашим собственным экстремистом, а меня они вовсе не касаются. К тому же, как правильно предположила Инга, у меня есть подкрепление. Мои люди смотрят сейчас на вас со стороны пастбища.
— Мы все равно остановим вас, мистер Уайльд, — раздался голос Фодио. Он стоял справа от толпы, и свет заходящей луны поблескивал на стволе легкого пулемета «шеппард энд торпин».
(iii)
Промедлить хоть мгновение значило умереть. Уайльд метнулся под защиту ближайшего дома. Он приземлился на четвереньки, услышал звук очереди, и пули взрезали землю не далее, чем в футе справа от него Он резко перекатился левее, упал на живот и выстрелил. Но Фодио тоже успел убраться в прикрытие, и ночь прорезала еще одна очередь.
Заметив рядом женщину, Уайльд поднялся на колени, и пулемет протрещал вновь. Инга беззвучно вскрикнула и упала. Уайльд бросил винтовку в хижину, схватил женщину за плечи, рухнул вместе с ней в темноту, и замер, а над ними пули прошивали травяные стены, словно их вовсе не было. Разгоревшаяся стрельба пробудила Фатима и Джоанну, и из-за огорода раздался залп, сопровождаемый криками Последователей Бога. Те поспешно разбегались. Уайльд получил горькое подтверждение того, что его стратегия могла бы привести к успеху, если бы он не ввязался в многословный бесплодный диспут с Укубой. Уже через несколько секунд деревня опустела, лишь в отдалении поблескивал блистер вертолета, но ночь продолжала напоминать сумасшедший дом, так как Джоанна и Фатима продолжали издалека палить в сторону деревни.
— Джонас, — прошептала Инга, — Джонас. В меня попали.
Уайльд погладил темноту, нашел прекрасные серебряные нити волос, коснулся лица и сдвинул одеяло, чтобы открыть влажные от пота плечи, провел ладонью по груди к животу, погладил лобок и бедра, и почувствовал ладонью кровь. Инга начала задыхаться.
— Правое бедро, — сказал он. — Но кость, скорее всего, не задета.
— Джонас! Я истеку кровью.
Он разорвал одеяло на несколько полос и вновь нащупал пальцами рану. Отстраненно слушая захлебывающиеся всхлипывания, похожие на скулеж больного зверька, прижал тряпку к разорванной плоти и перевязал, как мог. Теперь его глаза привыкли к темноте, и он видел почти ясно. Инга лежала на спине, волосы были скомканы, как подушка, под головой, обе руки прижаты ко рту, ноги раскинуты в стороны, живот быстро подергивался в такт неровного дыхания.
— Ты продержишься еще некоторое время, — сказал он. — На твоем месте я мог бы держать пари, что это кончится заражением крови.
— Джонас! — Пальцы Инги стиснули его плечо, ногти врезались в кожу. — Джонас! Чувствовать тебя рядом… Джонас, я не хотела посылать тебя в пустыню. Я хотела спасти твою жизнь.
— Я уже сказал, что верю тебе. И в долгу перед тобой за это.
— Но ты приехал сюда, чтобы разделаться со мной. Ты лгал о том, что больше не работаешь на англичан.
— Все мы совершаем ошибки. — Уайльд закончил накладывать импровизированную повязку, проверил затвор винтовки. Мокрые от крови пальцы скользили по металлу. Он выглянул за дверь. По хижине больше не стреляли, и деревню накрыла тишина. Но на опушке леса все еще раздавались выстрелы и мелькали вспышки.
— Сколько оружия собрали твои дружки?
— Не знаю. Я даже не знала, что у них есть пулемет.
— В какую же запутанную сеть все сплелось… Я до сих пор не все понимаю. Значит, ты совратила этих двоих африканских мальчишек и решила основать на них свой план захвата контроля над сектой после смерти старика. Небольшие трудности с материалом, так?
— А ты, Джонас, знаешь, что такое быть без гроша в кармане и всего бояться? В Париже, где я когда-то обедала с шампанским каждый вечер? Знаешь, что такое связать себя с человеком вдвое старше тебя, и к тому же имеющим самые старомодные представления о браке? А эти мальчишки были так нетерпеливы, так стремились учиться…
— Учиться… — задумчиво повторил Уайльд. — Но не иметь тебя в качестве своего лидера. Они выдали твои секреты старику, а Укуба посоветовал им сделать вид, что все идет по твоему плану. Мне кажется, что ни ты, ни он и понятия не имели, с каким огнем играете. И они осуществили свой собственный план, в котором была задействована и ты, интригующая против старика, сам старик и Зобейр, заключившие между собой эту смешную договоренность только для того, чтобы позволить ему оставаться с тобой до конца жизни, и Последователи, которые постепенно становились все более своенравными, так как до них начало доходить, что их Бог это всего-навсего влюбленный до потери разума старик, нарушающий свои же собственные законы. А я-то всегда считал европейскую политику аморальной.
— Канем, — прошептала Инга. — Канем. Оставь его мне, Джонас.
— Говорят, что ненависть лучше всего помогает выжить. Главная проблема
— узнать, откуда они достали свою пушку, и много ли еще у них такого добра.
— Уайльд осторожно выглянул из двери хижины, и сразу получил ответ на один из вопросов. Пуля из крупнокалиберного автоматического пистолета ударилась в землю совсем рядом, обдав его лицо пылью. Раз пулемета здесь нет, то значит Фодио отправился с ним сражаться против второго отряда вторжения. Но прежде, чем спасать Фатиму и Джоанну, нужно было разобраться с пистолетом.
— Джонас? — прошептала Инга. Ты не ранен, Джонас?
— Нет. — Он резко повернулся, держа палец на спусковом крючке, так как рядом с хижиной послышался шорох. Инга, ухватившись за его ногу, пыталась подползти поближе. Уайльд протянул руку, и помог Инге скрыться в темном углу за своей спиной. Она прижалась к нему всем пылавшим от жара телом.
— Мистер Уайльд? — шепотом позвала Серена. — Вы здесь, мистер Уайльд?
Пальцы Инги, как когти, впились в его плечо, призывая к молчанию.
— Я здесь. Как ты сюда попала?
— У меня нож. Жаль, что нет винтовки, которую мы отдали бадуми. — Серена вытянулась на земляном полу рядом с ним. — Со мной Укуба.
Пророк вполз в хижину.
— Какое несчастье вы принесли моим людям, мистер Уайльд? В Центре Вселенной не разрешалось иметь вообще никакого оружия. Но теперь здесь есть современные орудия убийства и погибнут люди…
— Вы, Бог знает сколько времени, сидели на небольшом вулкане, — сказал Уайльд. Руки Инги поглаживали его по спине. Она пыталась разговаривать с ним пальцами, выиграть, вернуть его себе, не выдав при этом своего присутствия, и напрягала для этого все возможности своего мутящегося сознания. — Ваши приемные сыновья, вероятно, уже довольно давно готовились к этой заварушке. Вы когда-нибудь видели, чтобы пулеметы росли на деревьях?
— Мой Бог! Мой Бог! — плачущим голосом повторил Укуба. — Это конец нашей веры, моих людей.
— И наш тоже, если, конечно, мы не поторопимся, — проворчала Синтия Борэйн протискиваясь через дыру в стене.
— Кто там еще? — спросил Уайльд.
— Я не знаю, где Конрад. Уайльд, я вообще не понимаю, что происходит, но предпочла бы держаться рядом с вами, а не с этими канембу, готовыми палить во все, что хоть немного движется. Прикройте нас, чтобы мы могли добраться до вертолета, и я забронирую вам место.
— Вы умеете летать на этой штуке? — Губы ласкали его плечо. Голодные губы. Инга никогда прежде не проявляла своего желания ни перед одним мужчиной.
— Ради Бога, — чуть обиженно откликнулась Синтия Борэйн. — У меня есть точно такой же.
— Да, мне всегда казалось, что моя любимая женщина это вы. Беда только в том, что на той стороне луга у меня пара приятелей.
— Судя по тому, какая оттуда слышна пальба, они вполне могут позаботиться о себе.
— У них холостые патроны.
— Нашли, когда сказать. У вас тоже?
— Нет. Мысль была в том, чтобы избежать кровопролития. Не трудитесь пинать меня; я и сам справлюсь с этим. Я искренне считал, что эти люди готовы подставить вторую щеку.
Теперь Инга всем телом, от пальцев ноги до губ, прижалась к нему, ее обнимали его за талию. Он мог чувствовал каждое биение пульса в ее артериях, и чувствовал, как кровь, просачиваясь через грязную повязку, течет ему на ноги. Беспомощная, раненная, она была сейчас больше всего похожа на испуганную маленькую девочку. Но тот, кто начинал с жалостью думать об Инге Либерстайн, должен был сразу же готовиться к какому-нибудь большому несчастью.
— Серена? — спросил он, — ты была замешана в эту революцию, еще во время, так сказать, предпроектной разработки. Какая часть Последователей поддерживает Канема и Фодио?
— Не знают, мистер Уайльд. Но, раз мисс Борэйн умеет водить вертолет, то нам, конечно, нужно улететь отсюда. Фатима и Джоанна это всего-навсего рабыни.
