Сергей Юрьевич Навицкий был хирургом, что называется, от бога. Он вырос в семье потомственных врачей. Кем станет их сын, родители даже и не задумывались, это было предрешено. Способности к данной профессии проявились у Сережи уже в самом раннем детстве, к великой радости всей его родни. А начиналось все так: маленький Сережа, которому только что исполнилось семь лет, поймал в дачном пруду обыкновенную лягушку и довольно профессионально ее препарировал. Потом он лечил всех окрестных кошек, собак и птичек, которых ему удавалось поймать.
В школе он выигрывал все подряд олимпиады по химии и биологии. Единственной проблемой для Навицкого был иностранный язык, который никак не хотел укладываться в его голове. Это, правда, относилось только к английскому – латынь он знал хорошо, профессия обязывала.
На вступительных экзаменах в институт он, правда, едва не провалился из-за злополучного английского. Однако в дело вступили связи папы и мамы, и Сергей стал студентом мединститута.
Учился он отлично и был всеобщим любимцем у девушек, которые составляли абсолютное большинство группы. Сергей благосклонно принимал внимание слабой половины человечества, стараясь никого не обделить своим ответным вниманием, и вскоре прослыл по всему курсу завзятым сердцеедом. Этот ярлык, впрочем, совершенно не мешал ему в общении со студентками.
Он женился на последнем курсе института на первой красавице группы. Затем был красный диплом, выпуск и первый опыт работы, оказавшийся успешным. После ряда удачно проведенных сложнейших операций Навицкий получил репутацию известного хирурга и должность завотделением в одной из больниц города. Желающих оперироваться у него становилось все больше. Жизнь казалась прекрасной и многообещающей. А потом его жена попала в аварию. И помочь ей он, увы, не смог. Она навсегда лишилась возможности передвигаться.
К тому времени, когда его пригласили работать в клинике Асташова, да еще на должность замглавврача, он уже окончательно разочаровался в жизни и начинал потихоньку скатываться вниз. Сергей все чаще начал прикладываться к бутылке. Пил исключительно французский коньяк. Но новые перспективы заставили его взять волю в кулак и приступить к исполнению новых обязанностей.
Работа в клинике дала Навицкому новые жизненные импульсы. Он целиком погрузился в нее, все меньше обращая внимания на женщин. Он стал трудоголиком. Однако окончательно отказаться от женской любви так и не смог.
Но не это было главным в его жизни. Все чаще Сергей замечал за собой, что ему не хватает денег. Жена сидела дома и не работала, а ее содержание, современные препараты и аппаратура требовали немалых затрат. Родители Сергея к этому времени стали обычными пенсионерами, и уровень их доходов был совсем невелик. Былые связи же теперь не имели того значения. Оклад его в клинике Асташова был, конечно, приличным, но все это было не то, не тот размах!
Сергей давно уже лелеял мечту уехать из России. Клинику Асташова он считал недостойной великого хирурга, коим считал себя. Особую роль сыграла встреча с бывшим однокурсником, который после окончания мединститута перебрался в Штаты, переквалифицировался там и благополучно устроился в одну из клиник Лос-Анджелеса.
– С твоими руками, Сергей, – откровенничал он с Навицким на кухне под коньячок в один из своих редких приездов на родину, – тебе в Америке цены бы не было! Такие хирурги на вес золота!
Неизвестно, правду говорил бывший соотечественник или просто льстил Навицкому под влиянием алкоголя, а может быть, просто хотел подразнить, однако слова его глубоко запали в душу Сергея. Он стал задумываться над осуществлением своего плана. Жизнь в Тарасове с больной женой опостылела ему. Он мечтал о новых горизонтах. Поэтому, когда в ночном клубе, куда он порой любил захаживать для расслабления после дежурств, к нему подсел хозяин по имени Марат Шамсутдинов и словно невзначай завел разговор о лекарственных препаратах, Навицкий навострил уши…
Он не был дураком и прекрасно понял, чего хочет от него Марат. И даже сам удивился, с какой легкостью согласился участвовать в продаже наркотиков. Больница была идеальным местом для их хранения, а заподозрить замглавврача в торговле наркотиками никто не мог. Навицкий чувствовал себя хозяином в клинике. Был, конечно, старик Асташов, но тому и в голову не приходило проверять деятельность Навицкого, которому он полностью доверял и которого считал своим преемником. Подручные Марата исполняли свою работу четко, в срок забирая полученный товар и распространяя его по сети ночных клубов.
Дела шли гладко, и вскоре Навицкий уже не испытывал нужды в средствах. Однако с ростом доходов, как известно, растут и запросы… И Навицкому хотелось все больше. К тому же мечта об Америке гвоздем сидела в его мозгу, о ней он не забывал ни на минуту. А для переезда туда ему нужен был солидный капитал. И Навицкий продолжал свой бизнес, упорно и методично двигаясь к своей цели.
И, вероятно, она бы в конце концов осуществилась, если бы он не спутался с этой малолеткой Жанной, которая оказалась не по годам шустрой девочкой… Если бы он знал тогда, к чему приведет эта связь! Но деваться было некуда: Жанна сунула свой симпатичный курносый носик слишком далеко. Выбора у Сергея не было: не для того он столько лет рисковал…
* * *
– Я так понимаю, яд вы дали Жанне накануне практических занятий, выловив в коридоре? – продолжала я разговор, который, правда, принимал форму монолога. – Чем вы ее угостили? Шоколадной конфетой, соком? Можете не отвечать, это не суть важно. Естественно, она ничего не заподозрила! К тому же это так естественно: предложить что-то подкрепляющее перед процедурой взятия крови. И со Светой не было проблем! Вы ведь часто остаетесь в клинике дежурить на ночь? Кто может заподозрить в криминале заместителя главврача, если он ночью зайдет к больному в палату? Кто станет проверять, что у него в кармане, в шприце? Я вот только не понимаю, зачем вы спрятали шприц, которым у Жанны брали кровь? Ведь на нем не было ничего!
Навицкий шевельнул бровью.
– Никто же не знал, было или нет… – пробормотал он.
– Понятно, запутать хотели, – кивнула я. – Хотя как врач не могли не понимать, что экспертиза установит, что яд находился у нее в желудке.
Говоря все это, я очень медленно, практически незаметно приближалась к Навицкому. Я хотела подойти настолько, чтобы иметь возможность ударом ноги выбить у него пистолет. Но Сергей Юрьевич все же заметил мои движения.
– Куда, стоять! – вскрикнул он и взмахнул пистолетом.
– Стою, стою, – успокоила его я. – Только, Сергей Юрьевич, к чему все это? Не отягчайте свою судьбу еще и третьим убийством! Вы же понимаете, что вы на крючке!
– Почему это? – не согласился Навицкий. – Твой труп я спрячу так, что никто не найдет. Диск уничтожу. В подвале клиники не найдут и следов наркотиков, это я тебе гарантирую. Мне терять нечего, Татьяна. Убив тебя, я ничем не рискую. Хотя, признаюсь, мне немного жаль.
– Жанну вам тоже было жаль? – спросила я. – Но вы тем не менее ее убили. А еще плели мне сказки о неземной любви!
– Но ты же не маленькая девочка, чтобы верить в сказки, – холодно произнес Сергей Юрьевич. – Хотя на Жанну я действительно запал серьезно. Хороша была, мерзавка, что и говорить!
Навицкий сделал шаг ко мне. Медлить было нельзя. Он сам не понимал, что тем самым предоставил мне шанс. В доли секунды просчитав разделявшее нас расстояние и силу удара, я резко двинула ему острым носком сапога в пах.
– Оу! – сгибаясь пополам, только и смог выдавить Навицкий.
Не дав ему опомниться, я в один прыжок очутилась рядом и с силой саданула пистолетом по затылку. Навицкий издал глухой стон и повалился на пол, а следом я услышала топот снаружи и крик: «Ломайте дверь!»
Успев посторониться, я увидела, как в квартиру вломились омоновцы, а следом показалось встревоженное лицо Мельникова. Лежавшему на полу Навицкому заломили руки и защелкнули на них наручники.
– Все в порядке, Андрей, – улыбнулась я, опуская пистолет. – Дело об убийствах в клинике Асташова раскрыто.
– С доказухой у нас полный порядок! – веселился подполковник Мельников, даже ерзая от удовольствия на стуле в своем кабинете. – Прямо полный набор, ты подумай, а? Взят на месте с поличным – раз, запись на диске – два, незаконное хранение огнестрельного оружия – три! Угроза жизни – четыре! Он ведь тебе угрожал, Таня, подтвердишь?
– Подтвержу, – устало сказала я, отпивая из большого бокала горячий чай: кофе у Мельникова не оказалось. – Остальных взяли?
– Взяли, взяли, а как же! – радостно закивал Мельников.
Подполковника можно было понять: он только что разоблачил банду наркодельцов, которой руководил Марат Шамсутдинов, владелец сети ночных клубов «Континент», функционировавших в разных городах России.
