— Как скажете, гражданин начальник, — ерничая, прогнусавил частный детектив. — Сей секунд будет исполнено.
Тарасенков очень неодобрительно посмотрел на товарища, но тот уже направился к телефону, который Лиза зачем-то вынесла в прихожую, а потому взгляда капитана не заметил.
— А вы… А вы давно знакомы?
— Э-э… — Попавшийся на удочку Заварзин принялся тереть переносицу.
Бывший коллега поднял глаза к потолку:
— Восемь лет.
— Девять, — поправил частный детектив. — Я к вам в отдел в восемьдесят девятом пришел, осенью.
Складывалось впечатление, что они просто не способны не спорить.
— Нет, восемь, — настаивал Тарасенков. — Ты в октябре пришел, а сейчас сентябрь. Девять не сравнялось еще.
— Нет, я именно в сентябре…
— А из-за чего ты ушел, Андрей? — Лиза попыталась заткнуть хотя бы одного из спорщиков. Она вдруг подумала, что за все это время ей как-то недосуг было поинтересоваться у своего охранника, каким образом приобрел он столь пока еще редкую в России профессию частного детектива.
— Да… — махнул рукой Заварзин. — Надоело.
— Работать ему надоело, — хмыкнул капитан.
— Рутина мне надоела, — не согласился частный детектив. Он обращался непосредственно к Лизе: — Это ты в кино видишь, как бравые милиционеры с пушками в руках крутят опасных преступников, вступая с ними в бой один на один, а на самом деле… Чушь все! Всюду жополизы да чинодралы, а то и того хуже…
— А кем ты был? — спросила девушка.
— Опером, кем же еще, — удивился такому вопросу Андрей.
— Я в смысле звания…
— А-а-а, — протянул детектив.
Ответил за него Тарасенков.
— Капитаном, — сообщил он отчего-то с грустью.
— И вы капитан? — спросила любопытная Лиза.
— И я, — тоскливо отозвался Сергей Сергеевич.
— Два капитана, — неожиданно вырвалось у Лизы. Как раз в этот момент в дверь позвонили. — Ой, Андрей, мне открыть или ты сам? — вздрогнув, спросила девушка.
— Господа капиталисты прибыли, — уверенно проговорил Заварзин, вставая. — Сиди, я открою.
— Ой, ой, Андрей… — вдруг почему-то шепотом проговорила Лиза. — Я вспомнила! Славик сказал, что у того блондина на руке кольцо было. Какое-то странное!
— Ну ты даешь… — Детектив развел руками, всем своим видом демонстрируя, что он думает об умственных способностях богатой наследницы. — Хотя толку от этого чуть.
— Итак, вы ее опять упустили? — с деланным спокойствием спросил Изборский. Всю дорогу от отделения милиции до офиса он не проронил ни слова, копя ярость для обстоятельной беседы со всеми участниками с блеском проваленного дела.
Дмитрий Антонович, сидевший на стуле в сторонке, скривился. Висок его украшал солидный кровоподтек. Конечно, обстоятельства сложились не в его пользу, но… кого же это волнует? Что сказал бы он сам своим помощникам? «Важен результат. Ляпнулся — молчи, не клацай яслями» — вот что бы он сказал.
— Чертов бомж… — промямлил Жирный.
Начальник окинул его презрительным взглядом, однако тот все же продолжал:
— Кто ж от старика такой прыти ждал? И чё ему от нее понадобилось?
— Да это тот самый француз был, который к вам приходил! Бля буду! — выпалил Губа и опустил голову.
— Помолчали бы, придурки! — рыкнул Изборский, забарабанив пальцами по столу. — Крепки… задним умом.
— Я говорил, надо его… — начал Кирсанов.
— Слышал уже! — оборвал его начальник. — Кулаками махать каждый горазд… — Он неприязненно покосился на помятые «фотокарточки» Губы и Жирного. — Хотя кое-кто и этого толком не может. Мозгами, мозгами работать надо! Сейчас девяносто шестой год! Третье тысячелетие на носу!..
Кирсанов хмыкнул.
— Что ты хмыкаешь? Есть предложения?
Помощник кивнул.
— Ну, что еще придумал, Дмитрий Антонович?
— Пусть секретарша Глебова вызовет, — попросил Кирсанов.
— Лена, пригласи господина Глебова, — приказал Изборский, включив переговорное устройство.
Трюк, очевидно, был подготовлен заранее. Тотчас же отворилась дверь и вошел… Ла Гутин!
Жирный и Губа пораженно отступили на шаг. Изборский вскочил и сразу же вновь опустился на стул:
— Не может быть! — промямлил он.
Немую сцену пресек издевательский смех Кирсанова.
— Знакомьтесь — Глебов Геннадий Валентинович. Правда похож? Теперь он будет нам помогать. Изображать иностранца-киллера, от которого мы будем спасать наследницу.
— Н-да… — протянул Изборский. — Неплохо. Посмотрим, что выйдет из вашей очередной гениальной идеи… И куда, скажите пожалуйста, девать самого Ла Гутина?
Кирсанов пожал плечами.
— Ничего не поделаешь, — сказал он твердо. — Придется изолировать. Подержим в трюме, объясним, что к чему, и… выдворим из страны. — Он усмехнулся. — Нам самим урок хватает, во Францию отправим или в Штаты… Не будет же он в ментовку обращаться?
Аркадий Афанасьевич к людям сентиментальным не принадлежал, он довольно легко распоряжался чужими судьбами, но… Ла Гутин был, как это ни странно звучит, своим человеком. К тому же он в былые времена здорово сыграл на руку директору почившей в бозе «Феи». Как знать, так ли бы уж все удачно обернулось, если бы французы прислали менее «творческого» специалиста? Убивать Ла Гутина Изборскому не хотелось. Однако Кирсанов говорил, безусловно, разумные вещи.
— Хорошо, — кивнул Аркадий Афанасьевич. — Только корректно. И приглядите за американцами, тоже, разумеется, без членовредительства. Повторяю, это вам не отечественные алкаши. Да и с этим парнем, носатым, что возле Батуриной крутится, тоже поосторожнее.
— Да что ж с ним, целоваться, что ли? — возмутился Кирсанов. — Он же к ней не подпустит!
— Я сказал, поосторожнее, он с ментами кентуется. Всё. Все свободны. — Изборский подвел итог «летучки» и, когда все поднялись, добавил: — Прошу не нагадить на сей раз, господа. Хватит уже… — Изборский не закончил, он только махнул рукой, провожая взглядом удалявшихся из кабинета помощников.
Начался визит Херби и Гарриса, можно сказать, в теплой и дружественной обстановке. Адвокат сделал попытку выяснить, в какой больнице находится Марков, объясняя это вполне естественным желанием навестить нового приятеля. Детектив сообщил Гаррису, что жизнь Славика в безопасности, но посещения строго регламентированы, и вызвался лично при первой же возможности передать Гусару привет от американского друга. Херби судьба Лизиного соседа не интересовала, хотя он старательно изображал сочувствие.
От зоркого взгляда Заварзина не укрылся едва заметный след от кольца на среднем пальце правой руки адвоката. Ничего подобного на руках Херби частный детектив, как ни старался, не обнаружил.
Узнав, кто такой капитан Тарасенков, Гаррис отчаянно заорал:
— Я есть гражданин Юнайтед Стэйтс ов Америка! Я не быть говорить без адвокат и консул! Это есть произвол!
Херби, не понимавший ни слова, глупо таращил глаза, старательно улыбался и вертел головой. Как только Лиза, сбиваясь и путаясь, по-английски разъяснила ему суть проблемы, он ухмыльнулся и сказал, торжествующе посмотрев на разволновавшегося Гарриса:
— А я в адвокатах не нуждаюсь! Моя совесть чиста, и я готов отвечать на любые вопросы. Будьте добры, переведите, мисс Лиза!
— Не надо, — остановил девушку капитан. — Я способен объясниться по-английски.
Тарасенков, который учил язык и в институте и на курсах, предложения строил правильно — четко по учебнику, но говорил очень медленно и с ужасающим акцентом, поскольку разговорной практики не имел. Тем не менее Херби прекрасно понял его и поспешил с комплиментом:
— О! Русский полисмен владеет английским? Изумительно. Наши не столь образованы, уж русского точно никто не знает.
Сергей едва заметно улыбнулся.
— Я не собираюсь подвергать вас допросу, господа! — произнес он, краснея от старания, но, почувствовав, что первая фраза ему удалась, продолжал смелее: — Это дружеская беседа, ее целью является обеспечение безопасности мисс Батуриной. Ведь вам не безразлична ее судьба? — Он выразительно взглянул на несколько поникшего Гарриса.
Дубовые фразы, составляемые капитаном, звучали в мозгу адвоката похоронным набатом.
Тарасенков, внимательно наблюдавший за ним, отметил про себя, что его глаза порой принимают обманчиво-простодушное, почти детское выражение.
«Простодушный адвокат? Извините — не верю!» — подумал капитан. Кроме того, он, как и Заварзин, заметил след от кольца на пальце Гарриса.
— Погодите, погодите! — вмешался Заварзин. — Вы тут все такие умные, а я по-английски ни бум-бум.
Лиза подсела к нему:
— Я буду переводить.
— Валяй, мадемуазель.
Сначала Херби рассказал о Ла Гутине. Он упирал на то, что не сразу узнал этого человека, а когда узнал, не счел возможным опираться на сплетни, которые о нем распускали, и лишь после убийства Светланы окончательно уверился в справедливости своих подозрений. Потом Херби заявил, что не уверен в виновности Ла Гутина. Ведь его целью, несомненно, являлась богатая наследница, а не ее случайная знакомая! Не стоит ли поинтересоваться, почему у так кстати подвернувшего ногу Гарриса были мокрые волосы, когда он, Херби, вернулся в гостиницу, так и не сумев объяснить таксисту, куда ему нужно попасть? Гаррис ведь утверждает, что не выходил из номера! А волосы…
