заглянула Хелен.
– Почему вы ее не допрашиваете? – вскипел Густав, тыча пальцем в соседку.
– Меня? – Она положила руку на сердце.
– Вас, именно вас! Это же у вас сын – наркоман!
– У меня?
– Ну не у меня же! – вскричал мистер Лембек, да так, что у него потемнело в глазах.
– Вы понятия не имеете…
– Миссис Нотбек, зайдите в квартиру. – Маркус провел ее внутрь и закрыл дверь.
– Вы понятия не имеете, какой это добрый мальчик… он даже мухи… – Она задохнулась.
– Не обидит, – продолжил Лембек, – да, вы уже говорили.
– Когда?
– Всегда, Хелен, вы говорите об этом всегда!
– Но ведь это правда! У Джереми доброе сердце.
– Это еще никому не мешало преступать закон.
– Типун вам на язык!
– А может, она что-то видела? – не отступал мистер Лембек, наступая на Хелен.
– Кто она? – не поняла миссис Нотбек.
– Женщина из девятой квартиры. Придите уже в себя, Хелен! – кричал на нее Густав.
– Да это вы не в себе!
– А почему, собственно, нет? – не отступал Лембек. – Я же прав, я знаю, что прав. Может, она видела, как ваш сынок ломился в чью-то квартиру на первом или на третьем этаже или как ему что-то подвозят, какие-то непонятные свертки… Он же где-то берет эту дрянь? А сынок ее возьми потом и прикончи!
– Да как вы смеете! – вскричала миссис Нотбек. – Вы не знаете, какой он ребенок!
– Он уже не ребенок, Хелен, – заметил Хейз.
– Вот послушайте, что человек говорит; он, наверное, таких немало видел…
– Да вы с ним даже незнакомы!
– О, мне хватает всего, что я слышал. За одной стенкой живем. Вы звоните ему раза три за ночь и просите вернуться домой, бросить эту компанию… Он в какой-то компании? – налегал на нее Густав.
– Вы что, следили за мной?
– Здесь картонные стены!
– Какой же вы подлец…
– Ой, вот только не надо!
– Какой подлец!
Хелен попятилась к двери, вытирая покрасневшие щеки.
– А вы знаете, – вдруг собралась она с духом, – это я видела вас! Я видела вас у девятой квартиры за месяц до того, как все произошло. Вы стучали в дверь и звали какую-то Агнес!
В воздухе повисла холодная тишина.
– Агнес? – переспросил Хейз.
– Что за чушь! Я никуда не стучал!
– Стучали-стучали, мистер Лембек, – ухмыльнулась Хелен, – не только же вам всех обвинять! Стучались и звали, стучались и звали!
– Прекратите немедленно! – Лембек схватился за голову.
– «Агнес, открой сейчас же! Агнес, открой!..»
– Да заткнитесь же вы! – завопил Густав.
– Признайтесь, мистер Лембек, кто она вам? Вы были весь покрасневший и злой, я точно помню, – Хелен трясла перед ним дрожащим пальцем, – я помню все!
– Бред, вы говорите бред…
– И всё кричали, чтобы вам открыли, и все звали ее!
– Лучше придумайте какую-нибудь ересь, чтобы выгородить своего сыночка, у него ведь большие проблемы, не так ли? Не вы ли просили меня полгода назад одолжить вам приличную сумму? Зачем вам нужны были деньги? Отдать за него долги?
– Я не позволю очернять моего сына, понятно вам? – вскипела миссис Нотбек. – И деньги, – она задохнулась отчаянием, – я просила для себя! Я хотела сделать ремонт!
– Ну, коне-е-чно, – протянул Густав.
– И денег вы мне так и не дали!
– Конечно, не дал. Если помогать всем наркоманам, никаких денег не…
– Он не наркоман! – заорала Хелен. – Он хороший мальчик! – И она разразилась слезами.
– Мы не хотели вас обидеть, миссис Нотбек, – хотел было сбавить градус Маркус, но Хелен уже хлопнула дверью. – Так вашу любовницу звали Агнес? – спросил он.
– Это бред полоумной старухи… – Лембек пытался прийти в себя. – Даже если и так, даже если б у меня была любовница, неужели вы думаете, что я жил бы с ней на одной площадке? Или, если б я, как вы полагаете, убил бы ее, неужели остался бы здесь?
– Если б вы не остались здесь, это вызвало бы больше подозрений.
– Оставьте свои подозрения при себе, мистер Хейз! Да и разве вы сами не были в доме в ночь убийства?
Маркус уже полчаса смотрел на фотографии, разложенные у него на столе. По правую руку была его жена, по левую – женщина из соседней квартиры, чье имя ему так и не удалось узнать. Обе они лежали на полу, обе – у Хейза помутнело в глазах – в одной и той же позе; мокрые волосы закрывали им лица, положение рук и ног было также схоже. Та женщина из соседней квартиры, видимо, только вышла из душа, и преступник застал ее врасплох. Хейз взял фотографию жены. Он попытался вернуться в тот день, но память не давала ему этого сделать, не давала окончательно сойти с ума. «Почему она была мокрая? – вдруг задумался он. – Ах да, пожарная сигнализация. Она сработала и залила весь дом». Маркус вспомнил, что открыл духовку только на следующий день после убийства. Выбросил в мусор пирог. Этот запах… Он не мог его больше терпеть. Маркус вспомнил пирог в мусорном пакете; он смотрел на него тогда минут пять, просто стоял и смотрел. Только сейчас Хейз понял, что пирог был ничуть не черный, от него пахло яблоками и тестом, но никакой гари не было. Должен же был сгореть, черт возьми! Почему он не обратил на это внимания? Или пожарные зафиксировали ложную тревогу? Что было в пожарном протоколе? Он не помнил, ничего не помнил, кроме трупа жены, кроме белого снега и постоянной метели…
Маркуса пробил озноб, пальцы его вновь свело нервной судорогой. Он кинулся к телефону и с трудом попал в нужные цифры. Гудки на том конце казались бесконечно долгими, от одного до другого проходила целая вечность. Он подгонял эту вечность, он считал гудки, он услышал…
– У аппарата.
– Крис, – Маркус потирал лоб, пытаясь разобраться в том, что сейчас туманило ему голову.
– В чем дело, Марк?
– Ты не помнишь, был ли дым?
– Какой дым?
– Дым из духовки, пахло ли гарью… Ведь пирог не сгорел.
– Какой пирог, Маркус? – Голос брата стал мягче. – Марк?
– Там не было никакого дыма! И пирог не сгорел! Она всегда ставила таймер!
– О чем ты? Кто ставил? Какой таймер?
– Кэтрин ставила таймер! Пожарная сигнализация сработала не из-за духовки!
– Я прошу тебя, успокойся; может, и был дым, я не помню.
– Они бы открыли духовку и достали пирог; но его достал я на следующий день и даже не подумал об этом.
– Подожди, так ты считаешь, убийца специально включил сигнализацию, чтобы копы приехали раньше времени? Что за чушь?
– Нет, не знаю… я не пойму… – Маркус
