его к нам.
Врач черкнул что-то в бумагах. Пришла санитарка. Матвея пересадили с его каталки на больничную и увезли. Лида и Аглая остались стоять посреди больничного холла.
– Не бойся, – сказала Аглая. – Это хорошая больница. И врачи тут что надо. У меня сын в соседнем отделении лежит.
– Что с ним?
– Острый ларингит. Пойдем.
Они вышли на улицу. Сильно мело, дул ветер. У Аглаи зазвонил мобильный. Она взглянула на экран.
– Это отец.
Лида равнодушно пожала плечами. Аглая нажала на прием.
– Да, пап, привет.
– Глаша, как ты? Я полдня тебе звоню, ты трубку не берешь! Вы в порядке? Мы с ума сошли от волнения.
– Да, пап, я в порядке. Димка попал в больницу, снова с крупом, но ему уже лучше. – Аглая сделала секундную паузу и прибавила: – Тебе привет от Лиды и от Матвея.
– Что? От какой… – Отец замолчал, а потом тихо произнес: – Откуда ты узнала?
– Неважно. Это долго объяснять. Они в Москве. Мы отвезли Матвея в больницу и едем к нам.
– Я сейчас приеду, – твердо проговорил отец. – Никуда не уходите. Ждите меня дома.
– Хорошо. – Аглая убрала телефон.
– Что он сказал? – спросила Лида.
– Он едет к нам с дачи. Часа через два будет. Идем, купим чего-нибудь к чаю.
Она взяла сестру под руку…
На часах было девять вечера. В чашках остывал чай, на тарелке лежали бутерброды, в коробке зефир в шоколаде. Сергей Трофимович сидел, подперев подбородок ладонями, и смотрел на Аглаю и Лиду.
– Девочки мои. Простите меня. Я виноват перед вами обеими. Перед тобой, Лида, конечно, гораздо больше. Но и перед Глашей. Обманывал ее всю жизнь.
– Ладно, что уж там, – проговорила Лида нарочито небрежным тоном, однако было видно, что она тронута до глубины души.
– Я – дурак. – Сергей Трофимович вздохнул. – Думал, что вам не стоит встречаться. Вы будете ненавидеть друг друга и никогда не полюбите. Как я ошибался.
– Это все Глаша, – сказала Лида. – Она первая назвала меня сестрой. Я теперь… самая счастливая! – Она не сдержалась и заплакала.
Аглая ласково погладила ее по голове.
– Не плачь. Все будет хорошо. Ты не одна теперь. О тебе есть кому позаботиться.
Лида в ответ улыбнулась сквозь слезы и обняла Аглаю.
Димку выписали через три дня. Ни соплей, ни кашля, ни температуры.
– Вы волшебница. – Аглая посмотрела на доктора с благодарностью.
– Глупости, – скупо улыбнулась та. – Не переохлаждайте ребенка и не кормите мандаринами. Они аллергенны.
Аглая кивнула, схватила Димку в охапку и повела во двор, где их ждали Сергей Трофимович и Лида.
– Ну вот, мы совершенно здоровы, – сказала им Аглая. – А как Мотя?
– Ему тоже лучше, – ответила Лида. – Но о выписке пока говорить рано.
– Знаете что, девчонки, – предложил Сергей Трофимович. – А не пойти ли нам покутить? Например, поесть пиццы и мороженого?
– Я – за, – засмеялась Аглая.
– Я тоже, – улыбнулась Лида.
В пиццерии было весело и шумно. Народ вовсю праздновал Старый Новый год. Лида, Аглая с Димкой и Сергей Трофимович уселись за уютный столик у окна. Официант принес им две пиццы и четыре вазочки с разноцветным мороженым.
– Ну, девочки, за вас! И за моих внуков. Пусть все будут здоровы! – Сергей Трофимович поднял бокал с кока-колой.
– Ура! – подхватила Аглая.
В это время у нее зазвонил телефон.
– Аглая Сергеевна, добрый день. Это следователь, Петр Петрович.
– Да, здравствуйте, – удивленно проговорила она, в перипетиях всех последних событий совсем позабывшая о нем и о своем заявлении в полицию.
– Как ваше самочувствие? – спросил Петр Петрович.
– Спасибо, гораздо лучше.
– Рад слышать. Послушайте, Аглая Сергеевна. Мы нашли тех, кто на вас напал. Это некто Семенов и Рогачев, оба недавно отсидели за хулиганство и грабеж.
Она молчала, не зная, что ответить.
– Вот что, Аглая Сергеевна. – Петр Петрович покашлял. – Я задам вам один вопрос. Конечно, лучше бы вы пришли ко мне на беседу, но не хочется таскать вас со сломанной рукой. Поэтому послушайте меня внимательно.
У Аглаи неприятно заныло под ложечкой.
– Я слушаю, – проговорила она тихо.
– Оба уголовника признались: их наняли специально, для того чтобы причинить вам телесные повреждения.
В трубке воцарилась пауза. Аглая сидела за столом, не шелохнувшись.
– Вам известно, кто это сделал? – наконец спросила она.
– Нет. Пока нет. – Следователь подчеркнул слово «пока». – Бандиты молчат. Но, надеюсь, скоро они расколются. А вы, Аглая Сергеевна? Не знаете, кто мог желать вам зла? Кому вы перешли дорогу? У вас есть враги? Конкуренты?
«Боже мой! – пронеслось в голове. – Это же Виолетта! Только она одна знала, что мы с Димкой уезжаем рано утром на машине. Неужели это из-за конкурса? Чтобы избавиться от соперницы?»
– Я вижу, у вас есть предположения, – проговорил следователь.
– Нет! – поспешно сказала Аглая. – Никаких предположений. Я не знаю, кому могла перейти дорогу.
– Вы уверены, что не ошибаетесь?
– Уверена.
– Что ж, тогда не смею вас задерживать, – сухо произнес Петр Петрович.
Аглая дрожащими пальцами надавила на отбой.
– Что с тобой? – взволнованно спросил отец. – Кто это был?
– Следователь.
– Что он сказал?
– Ничего. – Она встала из-за стола. – Идите домой. Я скоро приду.
Она быстро пошла к выходу.
– Куда ты? – крикнула ей вслед Лида, но Аглая ничего не ответила.
Она вышла на улицу и набрала номер Виолетты. Сердце ее колотилось бешеными ударами.
– Глашка! Как хорошо, что ты позвонила! – Голос подруги звенел от радости. – Приходите с Димкой к нам в гости. Будем Старый Новый год справлять!
– Дима только что выписался из больницы, – замороженным голосом проговорила Аглая.
– Господи! Я ничего не знала. Что с ним?
– Аллергический ларингит. – Аглая сделала маленькую паузу. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Я? – удивилась Виолетта. – Нет. А что я должна говорить?
Ей стало противно.
– Послушай, Виол, давай не будем вилять вокруг да около. Ведь это ты виновата в моих неприятностях. Признайся честно.
Повисло молчание. Потом Виолетта всхлипнула.
– Глашенька, ради бога, прости! Я ведь хотела как лучше.
– Как лучше?? – Аглая не верила собственным ушам.
Что за бред она несет?
– Ну да. Ты ведь о мандаринах?
Аглая ничего не понимала.
– О каких мандаринах? – спросила она.
– Ну как же. Я, когда ездила к тебе домой за вещами, купила по дороге полкило мандаринов. Думала тебе в больницу привезти. А Димка увидел их и стал канючить: «Дай, ну дай, пожалуйста». Я знала, что ему нельзя. Но черт меня дернул, подумала: ладно, праздник же, Новый год. И отдала все мандарины. Он их тут же слопал, пока ваша соседка на кухне хлопотала. Это из-за меня
