- Эй, Николаша, будь наготове! Помидор! Не вздумай напиться, наверняка, ехать придется. И далеко.
Тут, наконец, до Рыжего дошло, где он видел этого водителя, молчаливого, как рыба, малого. Они встречались в том самом СИЗО "Матросской тишины", где Ворон заступился за него, когда его хотели опетушить. Неказистый, здоровенный как бык, Помидор спал тогда на нарах неподалеку от Ворона и молча выполнял все его приказы. Потом до него донеслись слухи, что взят был Помидор по сто второй статье, но на суде оправдан и освобожден из-под стражи, так как убийство его не смогли доказать. А вменялось ему в вину зверское убийство молодой женщины с целью ограбления. Его лупили на допросах, выбивая признания в убийстве, но он не признался ни в чем, а на суде опытный адвокат сумел доказать его алиби, его признали невиновным. Как ни странно, но присутствие здесь личности Помидора, почему-то вселило в Рыжего надежду. И вообще, то, что Ворон начал бить его и угрожать ему, означало вполне конкретную вещь - убивать он его не станет, а даст какое-нибудь задание, приблизит к себе. Если бы Ворон хотел его убить, он бы разговаривал не так, он был бы тих и вежлив, а потом они вместе с Помидором вывезли бы его куда-нибудь за город и тихо, без всякого шума, шлепнули бы. Обоим это раз плюнуть. А раз так - понимает, что завязан теперь Рыжий намертво и будет выполнять любые приказы Ворона.
Это было чистой правдой. Ворон любил держать при себе тех людей, которым некуда деваться, у которых нет выбора. Это был его проверенный метод, он не любил гордых, независимых, он не верил таким, у которых может быть своя, не связанная с ним, Вороном, жизнь. Делал он исключение лишь для легендарного Хряка, да и то в последнее время он стал вызывать у него большие сомнения, а теперь ещё был и свидетелем убийства милиционера. Эти же - другое дело. Этим отрезаны всякие пути назад. Именно Ворон помог Помидору выпутаться из сложной ситуации на суде, помог адвокату представить такие доказательства в пользу обвиняемого, что суд вынужден был оправдать его за недостаточностью улик. Здесь, конечно, дело другое - случай дикий, нелепый, убийство не ради дела, а просто грязная бытовуха. Таких дел Ворон не понимал и презирал их. И, возможно, выгнал бы Рыжего, но тот знал дорогу сюда, а марать руки об эту сволочь у Ворона не было ни малейшего желания. Лучше уж использовать его для дела. Теперь он будет предан да конца, как цепная собака. Даже самые неприятные обстоятельства Ворон умел оборачивать в свою пользу.
Отлупив недоумка как положено, он посадил его на стул, а сам вышел на кухню.
- Николаха, Помидор, собирайтесь! Нам отсюда срочно линять надо! Этот гад только что человека замочил. Нам тут оставаться нельзя. Едем в безопасное место, ляжем на дно. Только бы слежки за ним не было... Но вряд ли... Его бы и безо всякой слежки повязали давно.
Он вошел в гостиную, где мертвым сном спала Катя, даже не шевелясь под воздействием сильнейшего снотворного, которое подмешал ей в второй бокал вина Ворон. Несколько минут он стоял и пристально глядел на нее, такую красивую, разрумянившуюся во сне, с черными прядями волос, спустившимся на лоб. Непроизвольно, но очень глубоко вздохнул, задумался... Потом резко встряхнулся.
- Заводи машину, Помидор! - крикнул он, взял Катю на руки и пошел к выходу. - Рыжий, Николаша, смотрите, чтобы нам никто не встретился. Если что, подадите знак, ну, чихните, что ли... Идите вперед меня!
Им повезло, никто не встретился на пути, время было позднее, шел уже второй час ночи. Ворон бережно нес Катю на руках и чувствовал, что в нем пробуждается какое-то страстное желание, совсем не похожее на обычный половой инстинкт. Он ощущал некую нежность к этой красивой девушке, так похожей на покойную Машу, отдавая себе отчет в том, что это именно от лишил жизни Машу, мать этой девушки, красивую, молодую ещё женщину. Все это словно молния пронзило его сознание, когда он нес на руках теплую и мирно сопящую во сне Катю. "Вернуть бы жизнь назад", - впервые в жизни подумал Ворон. Тут странная мысль поразила его. Ведь только роковое стечение обстоятельств сделало его Вороном, сделало его инвалидом. А могло бы и не быть лагерей, преступлений, убийства. Он впервые пожалел о нелепо прожитой жизни. Он мог бы быть женатым на любимой женщине, жил бы с ней в своей квартире, как все люди, работал бы где-нибудь, каждый вечер видел бы её, любил бы её, имел бы от неё детей. Он бы очень любил этих детей. По его скромным подсчетам у него было пятеро спиногрызов в разных городах России, и он порой путал их имена и понятия не имел об их судьбах. А этих бы он любил... И деньги бы у него были, в такое время он бы сумел раскрутиться и другим путем... И мать... Почему-то он неожиданно вспомнил о своей матери. И при этом воспоминании лицо его перекосило в бешеной гримасе, он вздрогнул и чуть было не выронил Катю на каменную лестницу.
Что это его сегодня так разобрало?! Стареет он, что ли?
Ворон не любил жалеть о совершенных ошибках, он был фаталист и считал, что вся человеческая жизнь предопределена свыше, и чему быть, того не миновать. Он усилием воли отбросил от себя глупые мысли, спустился на лифте вниз, вынес Катю из подъезда, бережно посадил на заднее сидение "Волги", сам сел рядом, а с другой стороны посадил Колю. Рыжего, брезгуя его поганым присутствием, посадили на переднее сидение рядом с Помидором. Помидор искоса поглядел на забрызганного кровью Рыжего, но не произнес ни слова. Тронул машину с места, вперед, в темноту...
9.
Когда Хряк проснулся через пару часов... в доме никого не было.
"Смотался, наконец, новых приключений себе искать на одно место. И слава Богу", - подумал Хряк, блаженно потягиваясь после крепкого сна. "Как же без него клево, спокойно! Дышится легче..."
Хряк вытащил из холодильника бутылочку чешского пива "Старопрамен", налил себе в красивую кружку, но пить не стал, а пошел к рукомойнику умываться. Долго плескался, обтирался, и только потом надел на себя красивую белую с какими-то надписями на груди футболку, обтягивающую его мощный торс, и сел за стол. К пиву он подал сам себе жирной скумбрии холодного копчения, соленых орешков и черный хлеб. Включил телевизор, растянулся в кресле и стал кейфовать.
"Сцапали бы его где-нибудь, падло это", - мечтал он. - "Опаскудел, сил нет... Под полтинник ведь уже, а не сидится на месте, верченый какой-то, бешеный. Сделал бы что-нибудь путевое, банк грабанул, что ли, да ушел бы на дно. А, однако, вижу, что мокруха для него не в новинку, меня не проведешь... Хоть никто и не слышал, что за Вороном мокруха есть... А тут на расстрельное дело пошел, глазом не моргнув..."
Хряк понимал, что жизнь его так или иначе близится к закату. И очень не хотелось ему новых приключений, тем более - командировок к хозяину. Он устал от всего этого.
"А что, если к Лариске сегодня съездить?" - пришло ему в голову. - "И Павлика давно не видел. Как он там? Лариска говорила, что он в институт поступил. Молодец сынок! И она тоже молодец, одна парня на ноги поставила, пока я по лагерям мотался. Эх, только бы не стал таким, как я..."
Хряк давно уже не навещал свою бывшую жену Ларису, все недосуг было. Ворон платил ему неплохие деньги за извоз и за помощь в делах, в аэропорту он таких денег не заработал бы. Впрочем, Хряк не отказал бы ему и без денег, это было не в его правилах. Он с детских лет усвоил истину - старому корешу надо помогать, нравится это тебе или нет. И он ездил с Вороном, участвовал в его делах, но в душе каждую минуту жалел о том, что тот появился у него на горизонте. Он ничем не был обязан Ворону, когда-то они вместе сидели в колонии строгого режима, держали марку, делились опытом. Оба были в авторитете. Несколько лет назад Хряк освободился и стал заниматься частным извозом, никогда не отказывая в помощи бывшим друзьям. И это дало ему какой-то особый статус в преступном мире. А Ворон встретил его совершенно случайно, словно дьявол его подкинул. Он просто поднял руку, останавливая машину, и именно в этот момент по этой улице ехал Хряк. Ну, досада, ну судьба-индейка! И какая же сила заставила его остановиться около голосующего на оживленной улице плотного человека в кепке? И ведь в деньгах не нуждался, зачем стал останавливаться? Все от жадности. И как он его не узнал? Узнал бы, ни за что не остановился... И пошло, поехало... Хряк не единым жестом не выдал своего разочарования от этой чудесной встречи, помогал Ворону, тот платил ему, и все шло более или менее, пока Ворон по своей привычке не втянул его в гнуснейшую историю. Сначала он заставил Хряка подрезать машину Корниловых, объясняя это тем, что там сидит его кровный враг, машина кувырнулась с моста и люди погибли, а потом вообще начался какой-то беспредел. Но сам-то, сам-то он что? Чем думал? Почему не остановил машину, когда увидел в "Волге" женщину? Попер вперед, как запрограммированный... А вот на трассе, наоборот - зачем остановился около этого гаишника? Проехали бы, уж хуже не было бы...
