— Да, да, — бормотал Дон, — да, да, отец… Ладно, утро вечера мудреней. Пойду спать. Сразу лягу. Покойной ночи.
— Покойной ночи, сынок… Все будет хорошо.
Дон ушел в свою комнату. Запер дверь (он теперь всегда запирался). Лег в постель, выкурил одну, две, три сигареты. Ничего не получилось. Покоя не было, не было привычного равнодушия к земным бедам, полета в дальние, блаженные края. Слишком велико было возбуждение, подавленность, чтобы обычная, даже двойная порция помогла.
Дон испугался. Он выкурил последнюю сигарету, засунул в рот две таблетки ЛСД. Настороженно ждал. (Эх, на-' До заиметь шприц, ему давно советовали его новые знакомые. Сейчас бы укол, и все в порядке.)
Сон долго не шел.
Дон заснул лишь под утро, в холодном поту, во власти страха, почти не ощутив действия наркотиков.
В полицию Дон не пошел. Отец стучал в дверь. Пытался разбудить. Дон только мычал в ответ. Он встал поздно, с тяжелой головой, ощущая слабость и тошноту.
Быстро молча позавтракал и поехал в университет. Вечер они договорились провести у Тер, и Дон едва дождался конца занятий.
Наконец они в машине, которая мчит их к пригородному дому Лонгов.
— Тер, у меня неприятность, — Дон старается говорить небрежно, даже весело, — какой-то неудачный период…
— Что еще стряслось? Опять кого-нибудь надо спасать? (Тер никак не хочет простить ему эту печальную историю.)
— Нет, спасать надо меня. — Дон усмехается. — Попытки, судя по твоим словам, делались, но неудачно.
— Что ты имеешь в виду?
— Меня вызывают в полицию. И именно в ведомство О'Кина.
— Не может быть! — Тер чуть не налетает на впереди идущую машину. — Мы же с Лилиан…
— Наверное, ее дочерних и твоих женских чар не хватило, чтобы убедить его. — Дону все трудней и трудней становится сохранять этот тон.
— А на когда? — спрашивает Тер.
— На сегодня утром…
— Что же они сказали?
— Я не пошел.
— Не пошел? Как ты мог! — взрывается Тер и неожиданно спокойным голосом добавляет: — Правильно сделал.
Теперь приходит очередь удивляться Дону:
— Ты считаешь, что правильно?
— Конечно. Есть время подумать, посоветоваться (о господи, и она о том же!). Сейчас приедем, и позвоню Лилиан. Хочешь, скажем папе? (Это тайная надежда Дона.)
— Не знаю, — мямлит он, — удобно ли его беспокоить такими мелочами…
— Мелочами? Для него мои дела не мелочь. А твои дела — это мои. — Теперь Тер настроена решительно, она прибавляет скорость. Губы сжаты в ниточку, над переносицей хмуринка.
Она помолчала.
— Между прочим, у отца был недавно разговор со мной. Он интересовался моим мнением — смог бы ты работать в его предприятии?
— Ну и что ты сказала? — Дон даже перестал дышать.
— Сказала, что ты был бы на месте в любом предприятии, на любом посту.
— А он?..
— Что он? Улыбнулся, похлопал меня по плечу.
— И все? — Дон был разочарован.
— И все. Он ведь никогда не скажет то, что хочешь от него услышать…
Они приезжают, когда господина Лонга нет еще дома, проходят к Тер. Не сняв плаща, она садится на угол стола и набирает номер Лилиан. Отвечают, что Лилиан будет поздно. Первая неудача. Тогда Тер зовет к телефону отца подруги. Он вернется только в понедельник. Неудача вторая.
Дон мрачнеет.
Тер куда-то исчезает. Появляется в сопровождении матери, которая несет поднос с печеньями собственного изготовления и чаем. Она тихо здоровается с Доном и неслышно исчезает.
Входит горничная. Докладывает;
— Господин Лонг прибыл.
— Спасибо, — говорит Тер и, обращаясь к Дону: — Дам ему прийти в себя и притащу сюда.
Через полчаса она уходит. Возвращается с отцом. Дон вскакивает. Господин Лонг, как всегда, улыбается, радушно жмет руку.
— Папа, мы опять к тебе за советом. Не везет нам. («Нам» означает, что Тер рассматривает дело, которое сейчас будет изложено, как свое.) Понимаешь, Дона вызывали в полицию.
— Ну? — Господин Лонг смеется. — Он побил стекла? Или не забросил мяч за взятку?
Дон вежливо улыбается. Тер хмурится.
— Я серьезно, папа. Видишь ли, тогда, помнишь, когда Дон выручал Рива, он с ним, сам понимаешь, не раз встречался. И кто-то видел их вместе в день убийства. Полиция прицепилась, хочет его допрашивать.
Господин Лонг становится серьезным:
— Куда тебя вызывали?
— В отдел борьбы с наркотиками. К старшему инспектору. Сегодня утром. Но я проспал.
— Проспал? — Господин Лонг вскидывает брови. — Молодец. Значит, у тебя крепкие нервы и спокойная совесть. Второе в данном случае важнее. Что вы делали вместе? — неожиданно спрашивает он и смотрит на Дона проницательным взглядом. (Дон ежится под этим взглядом: да, такому не очень-то соврешь.)
— Мы просто ездили вместе, он все таскал меня к этой своей Эруэль, чтоб я помог ее выручить…
— Тот высокий парень, как сообщили газеты, с которым они выходили из машины Луиджи, невдалеке от порта, — был ты?
Дон бледнеет, потом краснеет (хорошо, что в комнате полумрак).
— Да, в общем, я… но он сказал… он сказал, что Луиджи одолжил ему машину… Я думал…
— Понятно. — Энергичное лицо господина Лонга принимает скучающее выражение, он почти прикрывает глаза длинными темными ресницами. — Так что тебя беспокоит?
Вместо Дона отвечает Тер:
— Как что беспокоит? Начнут допрашивать, привяжутся, Дон не умеет врать. Докопаются до курильни, до анонимного письма. Припишут ему бог знает что. Ты же знаешь полицию, папа. К ним только попадись в руки!
— Пожалуй, ты права, дочь, надо позвонить О'Кину, объяснить, в чем дело, попросить помочь…
— Мы с ним уже говорили, я и Лилиан, он обещал. Как видишь, не сдержал…
— Ну что ж вы так! — Господин Лонг встает, ободряюще хлопает Дона по плечу, улыбается. — Ничего, не унывайте. Я с ним поговорю.
— Он будет только в понедельник, а сегодня пятница…
— Не беспокойся, Тер. Я ведь тебя никогда не подводил, нет? Все будет в порядке. Веселитесь.
Господин Лонг еще раз хлопает Дона по плечу, целует дочь и уходит.
Он идет в кабинет. Набирает номер. Он знает, где искать О'Кина.
В трехстах километрах от города, в лесистой живописной лощине, раскинулись владения господина Аника, бизнесмена на покое. Участок леса, вековой парк, пруд, просторный дом, службы, домашний ипподром.
Надежные сторожа, заборы, овчарки охраняют владение. Оно на отлете. Жители соседних селений сюда не заглядывают. Не часто здесь бывает и сам владелец, бизнесмен на покое Аник.
Мало кто знает об этом уединенном владении. Еще меньше знают, что господин Аник и господин О'Кин — одно лицо. И уж совсем немногие, что имение подарено начальнику отдела по борьбе с наркотиками городской полиции «синдикатом» за некие, видно немалые, заслуги.
Так как и за десять лет службы образцовый полицейский О'Кин не смог бы скопить суммы, необходимой на покупку этого имения, и потому объяснить его происхождение было бы затруднительно, то появился на свет бизнесмен на покое Аник. Придет время, О'Кин уйдет в отставку, тогда Аник и О'Кин сольются в одно лицо, вдвоем мирно поселятся под сенью густых лесов. Но сегодня О'Кин, то бишь Аник, захотел отдохнуть от напряженной борьбы с наркотиками и провести уик-энд в своем подпольном имении.
Он сидит у камина, где распространяется упоительный смолистый аромат, потрескивают огромные поленья, и смотрит телевизор: жуткий детективный фильм, уже дюжина преступников и полдюжины полицейских убиты (не считая честных граждан), а конца картине не видно. Неожиданный резкий звонок заставляет его вскочить.
О'Кин бросается к аппарату.
— Аник у телефона, — говорит он глухим от волнения голосом.
— Это я, Лонг.
— Что случилось?
— Ничего особенного. Слушай, позвони своим ребятам, кому следует, чтоб этого парня, ты знаешь, дружка моей дочери, не таскали к тебе. Он сегодня получил приглашение, но не пошел.
— Струсил? — усмехается О'Кин. — Почему?
— Вот, вот, — уже более настойчиво перебивает господин Лонг, — струсил. И может, струсивши, столько наплести, что ты потом не расхлебаешь. Пусть уж живет спокойно. Лучше не связываться.
— Ясно, — ворчит О'Кин, — сделано. — И добавляет с досадой: — Мог бы для своей получше партию подобрать.
— «Получше, получше»! — вздыхает господин Лонг. — Не так-то просто. Конечно, будь у него отец президентом банка — приятнее. Да только у президентов банков сынки не очень-то работяги. А этот, может, родился бизнесменом. — Господин Лонг усмехается. — Надо присмотреться.
— Шляпа он, — ворчит О'Кин, — мне дочь рассказывала.
— Ну, окажется шляпой, попросим посторониться. Привет, — заканчивает господин Лонг затянувшийся разговор.
