– Ты хочешь, чтобы я не влезла ни в одно платье!
– Лучше давай попьем чаю, и я расскажу тебе, как идут наши дела…
Лола сменила гнев на милость, и Леня пересказал ей вкратце разговор с Мюллером и все, что случилось на квартире Роберта Штерна.
– И представляешь, кто была эта дама?
– Королева Елизавета? – рассеянно отозвалась Лола, потому что в этот момент она решала сложную проблему – может или не может она позволить себе второе пирожное.
– Куда там королеве! – ничуть не обиделся Леня. – Лолка, да ты меня совсем не слушаешь?
– Слушаю, – с неудовольствием ответила Лола, потому что по всем параметрам выходило, что второе пирожное есть никак нельзя, – так кто такая эта тетка?
– Твоя знакомая, ну эта, с четырьмя бульдогами, как ее…
– Анна Сергеевна? – ахнула Лола. – Не может быть! Хотя… ой, я вспомнила, где я видела рисунок того самого гарнитура… Помнишь, я говорила, что где-то его видела? Так вот, это было в книге, которую я случайно пролистала у этой самой Анны Сергеевны! Старинная книга, толстая очень, с ятями…
Лола осеклась и виновато поглядела на Леню.
– А раньше ты об этом вспомнить не могла? – грозно спросил он. – Знаешь же, как важна любая мелочь!
– Ой, прости, Ленечка, совершенно выскочило из головы…
– Еще бы не выскочило, – ворчал Леня, – когда в голове у тебя одни только идиотки-подруги и собачьи свадьбы…
Услышав про свадьбу, Пу И недовольно гавкнул, Лола же обиделась за идиоток-подруг.
– У меня и так мало подруг! – вспыхнула она. – Ты разогнал всех моих друзей!
– Я? – изумился Леня.
– Да, ты! – твердо ответила Лола. – Из-за тебя у меня нет никакой личной жизни, ты запер меня в клетке, ты полностью подавил мою индивидуальность!
– Ну пошло-поехало! – Леня искусственно зевнул. – Другого времени выбрать не могла для того, чтобы сцены устраивать?
Лола надулась, отошла к окну, взяла на подоконнике сигареты и закурила.
– Вот-вот, успокойся и слушай меня, – заговорил Леня, – мы должны полностью мобилизовать наши силы и выступать единым фронтом. Лолка, это очень серьезно!
«А Ленечка-то у нас, оказывается, зануда», – мысленно сказала Лола, переглянувшись с Пу И.
– Слушай, что ты должна сделать! – говорил Леня.
«И как это я не замечала в нем этого занудства раньше? – размышляла Лола. – Он страшно любит все объяснять, как будто другие глупее его и ничего не соображают. Еще он любит руководить, впрочем, как все мужчины… но какой же зануда! И голос, как у какого-нибудь старорежимного начальника, так и видишь, как сидит какой-нибудь старый бегемот в кабинете и распекает секретаршу, а она, бедная, и ответить как следует не может…»
– Ладно, Лола, мне нужно спешить, – Леня поднялся, – все равно ты меня не слушаешь… Пока, Пуишечка, будь умницей…
«Для Пу И у него есть нежные слова, а для меня и взгляда не найдется, – обидчиво подумала Лола, – как грустно жить, когда тебя не любят, когда ты никому не нужна! Правду говорит пословица, что доброе слово и кошке приятно…» – в этом месте Лола чуть не пустила слезу, так стало себя жалко.
Когда за ее партнером закрылась входная дверь, Лола посидела немного, задумчиво подперев рукой щеку, потом решительно тряхнула головой и взяла в руки телефон.
«Ладно, Маркизушка, – приговаривала она, нажимая на кнопки, – когда-нибудь я все тебе припомню…»
Поговорив по телефону, Лола слегка приободрилась и занялась своей внешностью. Она приняла душ, тщательно наложила макияж, причесалась и осталась вполне довольна своим лицом. Правда, от долгого сидения взаперти кожа немного побледнела и обозначились легкие тени под глазами, но Лола удачно их замаскировала.
На улице вовсю бушевала весна. Остатки снега на асфальте давно уже превратились в лужи, которые, в свою очередь, общались друг с другом с помощью ручейков, и вот уже самые последние из них становятся все меньше и меньше и скоро совсем высохнут. Вороны надрывались от крика, воробьи чирикали оглушительно, солнце светило исправно, от протаявшей земли поднимался пар.
Над всем городом витал стойкий аромат подтаявших «собачьих следов», словом, в город пришла настоящая весна.
Лола надела коротенькое пальтишко из пятнистого искусственного меха, туго затянулась поясом, с удовлетворением отметив, что талия у нее все такая же тонкая и вчерашние пирожные ничуть ее не подпортили, решила, что Пу И обойдется без комбинезона, и покинула конспиративную квартиру.
– Ленька думает, что он может нами командовать, – бурчала Лола, стоя на площадке в ожидании лифта, – надоело уже слушать его нравоучения. Зачем-то посадил нас под домашний арест в этой квартире, а что тут хорошего, я тебя спрашиваю? Нам нужно чаще бывать на свежем воздухе, верно, Пуишечка? Сейчас весна, организм ослаблен, а Ленька выдумал какую-то конспирацию… Я правильно говорю, ангел мой?
Пу И, уловив вопросительную интонацию, приветственно тявкнул.
– Нет, дорогой, в кафе мы пока не пойдем, – сказала Лола, пытаясь придать голосу строгость, – у нас сейчас другие дела…
Выйдя из подъезда, Лола сощурилась на солнышко, подхватила Пу И на руки и не спеша направилась к остановке автобуса, однако передумала, потому что Пу И очень не любил ездить в общественном транспорте – там душно, пассажиры все время ругаются друг с другом, а дети норовят потрогать его и страшно обижаются, когда Пу И в ответ кого-нибудь цапнет.
Лола подняла руку, но из соображений конспирации села только в третью по счету остановившуюся машину. Она дала адрес своего дома, но попросила остановиться раньше, у скверика.
В скверике было сыро, так что Лола и Пу И не стали заходить, они погуляли немножко по улице, потом зашли в пару магазинов, встретили знакомую мальтийскую болонку с хозяйкой, и Пу И немножечко с болонкой поиграл. От свежего воздуха и от ласково пригревающего солнышка Лола разрумянилась и пришла в чудное расположение духа. Она весело болтала с хозяйкой болонки и не заметила в стороне тень мужчины. Тень мелькнула и пропала, но если бы Лола стояла ближе, то на нее повеяло бы от этой тени могильным холодом.
Но Лола, как уже говорилось, была в прекрасном настроении, поэтому, распрощавшись с болонкой, они с песиком направились по своему делу.
Лола прошла мимо своего дома, не взглянув на собственный подъезд, Пу И если и удивился, то ничем своего удивления не проявил. Один раз Лоле показалось, что кто-то смотрит ей в спину тяжелым угрожающим взглядом, она резко оглянулась, но ничего не заметила, однако инстинктивно убыстрила шаг.
Когда они вошли в подъезд, Лола остановилась, потому что в сумраке подъезда ей стало как-то неуютно. Глаза после яркого света, царившего на улице, в первое время плохо видели, и Лоле показалось, что за ней в подъезд просочилась смутная тень, от которой веяло мраком и холодом. Лола тут же взяла себя в руки и отмахнулась от этой мысли, тем более что глаза привыкли к полумраку, и она увидела, что в подъезде никого нет.
– Это нервы, – сказала она Пу И, – вот ты же ничего не чувствуешь…
Пу И немедленно попросился на руки, но Лола не придала этому большого значения. Они не стали пользоваться лифтом, а поднялись на четвертый этаж пешком. Когда Лола нажала кнопку звонка, за дверью раздался квартет из лая. Дверь открылась, и Лола с Пу И попали в объятия четырех американских бульдогов – толстячка Черчилля, Трумэна, Рузвельта и Эйзенхауэра – самого среди них обаятельного. Бульдоги весело прыгали, становились лапами чуть не на плечи Лоле и все норовили достать Пу И, Лола еле успела спрятать его под мышку.
– Ну хватит, хватит! – раздался голос Анны Сергеевны. – Будьте с гостями повежливее, успокойтесь, мальчики!
И бульдоги послушно уселись на пол, стуча хвостами.
– Пройдемте в комнату, дорогая! – приветливо улыбнулась хозяйка. – Что у вас случилось, что вы так настойчиво просили о встрече?
Лола уловила нотки недоумения в голосе Анны Сергеевны и с совершенно необъяснимым злорадством подумала, что сейчас она еще больше удивит хозяйку бульдогов. Да не только удивит, а еще и поразит, смутит, уличит и заставит серьезно задуматься.
Лола отметила про себя, что в этот раз хозяйка не предложила ей кофе, что ж, так даже лучше, разговор будет более официальным.
– Помнится, в прошлое свое посещение, – начала Лола самым светским тоном, – я видела у вас старинную книгу… вы еще запретили мне ее трогать…
Она помолчала, давая Анне Сергеевне собраться с мыслями, и продолжала:
– Но я все же успела разглядеть в этой книге один рисуночек – изображение старинного бриллиантового гарнитура Хомутовых, который считался пропавшим в годы Гражданской войны и совершенно неожиданно всплыл недавно в частной коллекции…
– Я знаю, что эта за коллекция, – спокойно сказала Анна Сергеевна, – я многое знаю…
– Но не все, – полуутвердительно сказала Лола, – про этот гарнитур вы не знаете самого главного. Вы сказали, что хорошо знаете коллекцию, а хорошо ли вы знаете ее владельца?
