Ознакомительная версия.
– Более чем, – произнес Чиннов с улыбкой. – Благодарю вас, сударыня, и прошу извинить мое нескромное любопытство.
Мы покинули склеп, и я должна признаться, что испытала немалое облегчение, выйдя оттуда. Гремя ключами, Креслер запер тяжелую железную дверь.
– Скажите, а ключ от него есть только у вас? – спросил Чиннов.
Немного удивленный, управляющий подтвердил, что это именно так.
– Вы храните ключи в своей комнате? Мог ли их взять еще кто-нибудь?
– Ключ от склепа хранится вместе с ключом от часовни, – ответил удивленный управляющий. – Я не держу их в своей комнате, потому что не вижу смысла.
– То есть в теории, допустим, кто-нибудь мог их взять?
– В общем-то да, но зачем?
– Это я и хочу понять, – ответил Чиннов. – Скажите, а вы часто открывали склеп до сегодняшнего дня?
Креслер объяснил, что в склеп он никогда раньше не спускался и не открывал его.
– Значит, перед нами еще один из фокусов, на который горазды ваши привидения, – беспечно заметил Чиннов. – Не обращайте внимания, дамы и господа, – я просто пытаюсь размышлять вслух.
Когда мы вернулись в гостиную, я, не удержавшись, спросила у него:
– Вы все же считаете, что я стала жертвой галлюцинации после того, как меня ударили по голове?
– Анастасия Михайловна, – серьезно промолвил Чиннов, – профессия обязывает меня быть реалистом. Мертвец не может хватать за горло, это может сделать только живой человек, но в склепе Рейтернов таковых не наблюдается. Следы и синяки на шее обычно сохраняются долго, там мягкие ткани, но на вашей шее ничего подобного нет, да вы и сами говорите, что ничего такого не было с самого начала. С другой стороны, по вашему описанию склепа ясно, что вы там были. То есть склеп все же был открыт, вы заглянули туда, вообразили себе нечто жуткое и убежали. Потом кто-то запер склеп.
– Но зачем… – начала я.
– Фирвинден загадал нам очередную загадку, – усмехнулся Чиннов. – Но вы не беспокойтесь. В свое время мы узнаем ответ.
Следователь и его помощники заночевали в замке. К сожалению, на следующее утро я встала непростительно поздно – в десятом часу – и все проспала. Однако вскоре ко мне прибежала взволнованная Минна.
– Следователь объявил, что все слуги арестованы, и никто не имеет права покидать замок! – выпалила она. – И он нашел дыру в стене! Под гобеленом с музыкантами…
Я помнила этот старинный гобелен – он висел в одной из комнат недалеко от библиотеки, на том же этаже. Я засыпала Минну вопросами, но жена управляющего мало что могла мне сообщить.
– Дыра в стене, а за ней потайной ход, кажется… Помощники Чиннова его исследуют. Кстати, я говорила вам о Теодоре? Он заперся в своей комнате и не хочет выходить… С ним его жена. Теодор кричит, что он честный человек и не даст себя арестовать!
– Зря мы верили, что она парализована, – сказала я. – Думаю, она совершенно здорова и притворялась, чтобы ее никто не подозревал…
– Она не может быть здорова! – возмутилась Минна. – Доктор Мюллер осматривал ее и объявил, что надежды на выздоровление очень мало…
Снизу донеслись глухие удары: это полицейские ломали дверь комнаты Теодора.
Полагаю, вы понимаете, каково это – чувствовать, что рядом с тобой происходит нечто важное, и быть вынужденным довольствоваться только ролью зрителя. Чиннов развел бурную деятельность: он арестовывал, допрашивал, учинял обыски в комнатах прислуги и самым обидным образом предпочел забыть обо мне, о моем отце, о Минне, о Креслере и даже о графине Рейтерн. Так как повар находился под арестом, пришлось нам с Минной заняться стряпней. После обеда стало известно, что Чиннов отпустил кучера Арнольда, но покамест запретил ему покидать пределы замка. Само собой, что мы с Минной тотчас поспешили к Арнольду и попытались узнать у него хоть что-нибудь, но бедняга, похоже, и сам до сих пор не мог толком осмыслить происходящее.
– Я же знал их всех! – сбивчиво говорил он, переводя взгляд с Минны на меня. – И Теодора, и Лизу, и Фердинанда, и Вильгельма… Мне казалось, они не могут затеять ничего плохого! А они… И дворецкого – за что? Ну, строгий он был, но куда же без этого в таком доме…
Минна открыла рот.
– Ты хочешь сказать, они убили дворецкого?
– Следователь так думает, – нехотя ответил Арнольд. – Он им мешал. Он везде ходил, за порядком следил… Он бы заметил, как они ломают стену…
И только тут меня осенило. Так вот что означали ночные стуки и шумы, которые мы приписывали привидениям…
Слуги ночью тайно ломали стену! Но зачем? Искали старинный потайной ход – который, судя по всему, в конце концов нашли. Но опять же – зачем?
– У меня даже голова разболелась от всех этих вопросов! – пожаловалась Минна.
Вечером ко мне в дверь постучал один из помощников Чиннова и сообщил, что Полиевкт Филатович ждет меня в библиотеке.
– Скажите, – не утерпела я, – а ему уже удалось напасть на след графа Рейтерна?
– Полагаю, – спокойно ответил помощник, – что Полиевкт Филатович вам сам все объяснит. Я же нахожусь на службе и не имею права ничего сообщать вам, пока ведется следствие.
В сопровождении этого бессердечного сухаря и моей чудесной Ружки, которая всюду ковыляла за мной, как тень, я направилась к библиотеке. Неожиданно рысь зашипела, и я застыла на месте как вкопанная.
Возле входа в библиотеку парил светящийся призрак убитой графини Рейтерн, а через мгновение к нему присоединился черный пес с перерезанным горлом, и я вся напряглась, ожидая, что вот-вот вновь услышу его жуткий вой.
– Просто поразительно, – уронил Чиннов, – какое действие способно производить в сумерках старинное платье, измазанное фосфором.
Я сидела на стуле в библиотеке, обхватив себя руками, и меня до сих пор била дрожь. Ружка улеглась у моих ног, скаля зубы в сторону черного пса, которого держал на поводке следователь. В некотором отдалении, между библиотечными шкафами стояли задержанные слуги: Теодор, Фердинанд, Лиза и сторож со своей женой Мартой, которых караулили полицейские. Эмилия в своем кресле на колесиках тоже была тут, и муж, верный привычке, старался держаться поближе к ней.
– Вообще сторож Вильгельм Грюн оказался превосходным дрессировщиком, – неторопливо продолжал Чиннов. – Вильгельм, не хотите показать нам, как вы выучили пса выть?
– Катитесь к черту, – угрюмо ответил тот.
– Я ведь все равно догадаюсь. – Чиннов немного поразмыслил. – Свистеть нельзя, это бы привлекло внимание Анастасии Михайловны. Тогда что? Какой-то жест?
Он поднял руку, и в то же мгновение пес, задрав морду, протяжно завыл. Чтобы убедиться, что он прав, Чиннов проделал этот трюк несколько раз, пока Лиза не выдержала.
– Хватит! – пронзительно закричала она. – Вы можете гордиться собой, вы вывели нас на чистую воду, но хватит! Довольно!
– А перерезанное горло пса? – спросила я.
– Алая краска. Полагаю, что сторож, спрятавшись за выступом стены, подавал знаки псу, а кто-то из его сообщников манипулировал фосфоресцирующим платьем на длинной черной палке. Разумеется, наши заговорщики предпочли бы что-нибудь попроще, но у них не было выбора. Им приходилось следовать уже известным легендам о привидениях Фирвиндена, и они прекрасно справились со своей задачей, хотя кое-что оказалось не так уж просто. Взять хотя бы собаку, которую приходилось прятать от всех… Но так как у Вильгельма отдельная сторожка, в которую редко заглядывают посторонние, задача упрощалась.
– А Белая дама? – спросила я.
– Тоже фокус, разумеется. К сожалению, мои люди нашли только обгоревшие клочки батиста в кухонном очаге. Белую тряпку, которая играла роль привидения, успели уничтожить. Впрочем, для суда хватит и того вымазанного фосфором наряда, который сообщники в спешке спрятали среди рухляди на чердаке.
– А клавесин? Неужели… – и я осеклась.
Чиннов взял со стола какое-то странное механическое приспособление с крошечными молоточками и показал его мне.
– До того, как стать поваром, Фердинанд служил помощником фокусника. От той поры у него осталось это устройство. Вы кладете его на струны инструмента – пианино или клавесина, например, – и через некоторое время инструмент начинает играть сам собой какой-нибудь простенький мотив. Простой трюк, но крайне эффективный, чтобы изумить зрителей… или, допустим, нагнать на них страху.
Так вот почему мелодия, которую играл клавесин, показалась мне до странности однообразной…
– Но зачем? – спросила я, не выдержав. – К чему столько усилий?
Чиннов посерьезнел и передал поводок пса одному из полицейских.
– Полагаю, что ответ надо искать на тех страницах, которые исчезли из рукописи, – сказал он. – Прошу вас, Эгон Артурович. Вы славно потрудились, и что приятнее всего – ваши усилия увенчались полнейшим успехом.
Эгон Артурович выступил вперед и откашлялся.
Ознакомительная версия.
