Ознакомительная версия.
Его собеседник молчал, понурив голову.
– Так, – пряча в карман свой платок и перейдя вдруг на спокойный тон, произнес Руденко, – давай все сначала: как все было. Но учти: это последний мой с тобой разговор.
Будешь упираться – один за все ответишь. Там, куда тебя потом отправят, сладко не покажется, обещаю…
– Пошли мы с…
– Ну, с кем?! – сердито уточнил Руденко.
– С Глобусом, – тихо добавил его собеседник.
– Так, хорошо, – удовлетворенно и с заметным облегчением произнес Семен Семеныч, делая записи в протоколе. – Глобус – это кто? – спросил он, не поднимая глаз.
– Знакомый один, он только из зоны вышел…
– Понятно, и ты его очень боишься, – кинув ручку на стол и облокотившись на спинку стула, протянул Три Семерки.
Допрашиваемый промолчал. Руденко снова взял ручку и потребовал:
– Дальше, Гудков, дальше.
– Пошли мы с Глобусом в комок за…
– За чем?
– За «Анапой».
– Ну?
– Я полез в карман за бабками, а их там нет.
– И?
– Я на него накинулся, говорю, только ты мог хапнуть.
Потому что мы у него дома были, пили самогон, я отключился, в кармане были деньги. Когда проснулся, мы сразу пошли в магазин. Денег не оказалось… В квартире, кроме нас, никого не было… – Гудков замолчал и принялся чесать шею.
– Хватит чесаться тут! – воскликнул Руденко. – Дальше давай рассказывай.
– А чего рассказывать, он мне и вдарил промеж глаз! Я перевалился через прилавок, бутылки с витрин полетели. Продавец в другом отделе была, толком ничего не видела, Глобус свалил сразу, а меня взяли, стали орать, что я грабитель. Украсть, мол, водку хотел…
– Вот это уже другое дело! – довольный, воскликнул Три Семерки, продолжая дописывать протокол. – А то что за чушь! Голова закружилась, упал… Я тебя так закружу, рад не будешь.
Семен Семеныч черканул еще пару строк и с удовлетворением поставил последнюю точку.
– На, – сказал он, протягивая листок Гудкову, – пиши внизу: мною прочитано и с моих слов записано верно. Распишись. И с обратной стороны, где галочка, то же самое.
Гудков не читая, коряво написал, что от него требовалось, и боязливо подняв глаза, спросил:
– Ну я пойду?
– Куда это ты пойдешь? Подожди-и, – покачивая головой, протянул Три Семерки.
Отпускать арестанта ему явно не хотелось.
– Тебе и твоему другу будет предъявлено обвинение в хулиганстве. Придется магазину ущерб за битый товар возместить…
Гудков молчал.
– Ну ладно, – зевая, протянул Руденко и бесцельно выдвинул один из ящиков своего стола.
Он посмотрел туда хмуро, порылся немного и вдруг выразительно произнес:
– О!
Милославская и Гудков сразу обратили свои взоры на Семена Семеныча.
Тот вытащил из ящика какую-то фотографию и, не глядя на собеседника, продемонстрировал ее ему, спросив:
– Не знаешь такую?
– Н-нет, не видел. Никогда не видел, – торопливо проговорил тот.
Семен Семеныч, все также на глядя на Гудкова, сунул фотографию назад и продолжал рыться в своем ящике.
– Чего тут только нет, – бормотал он при этом, – кто бы тут порядок навел…
Скомкав пару бумажек, он кинул их в стоящую в углу пластиковую мусорницу и, подняв глаза на арестанта, сказал:
– Ладно, иди. И не вздумай никуда смыться, чтоб не искали тебя по подвалам…
Гудков коротко угукнул и поспешил убраться из кабинета.
– Вот, Яна Борисовна, – удрученно протянул Три Семерки, – видишь, каким дерьмом приходится заниматься. Тут такое дело, а он мне вот этих придурков еще сует. Когда мне с ними разбираться?!
– Ладно тебе, Сема, – ответила Милославская, – ты во всем разобрался, и это уже позади, успокойся и не трепи сам себе нервы.
– Директор этого магазина, видишь ли, товарищ нашего шефа!
– пафосно протянул Руденко.
– Ну и черт бы с ним! Все позади, Семен Семеныч, все уже. Давай лучше о наболевшем.
– Да-а-а, – согласился Три Семерки, – оно на самом деле наболело. Чего теперь делать-то будем, а?
– Меня по-прежнему не оставляет мысль о внутренней конкуренции, – серьезно сказала гадалка. – Вы ведь будете теперь «Парус» наизнанку выворачивать, вот и уделите этой версии пристальное внимание. В конце концов у нас запись показаний свидетеля на диктофоне есть, а это уже что-то.
– Пожалуй, эта версия – теперь единственная, – согласился Руденко.
– Думаю, ее проверка и поставит точку в этом деле. Нужно взять под арест всех руководителей и стравить их друг с другом, они тут такое тебе расскажут! Каждый будет за спасение своей шкуры и кожи вон лезть!
– Хорошая мысль, Яна. Я лично этим займусь.
– А я помогу.
– Боюсь, что уже не сегодня. Ты поезжай домой, отдохни. Я пока без тебя справлюсь. Осведомителей подключу. Надо еще в несколько мест успеть. А ты с утра приходи. Думаю, работенка найдется…
– Но может быть, я вместе с тобой и прямо сейчас к «Парусу»?
– Нет, Яна, захват таких объектов – зрелище не для женских глаз…
– Да я уже такого насмотрелась…
– И все же. Поезжай домой, поезжай.
– Ну, как скажешь, – несколько обиженно произнесла Милославская. – Только ничего важного без меня!
– До встречи? – сказала она после нескольких секунд молчания, протягивая руку Руденко.
Тот молча пожал ее и что-то неразборчивое пробормотал себе под нос.
Яна вышла из кабинета, миновала несколько коридоров и вскоре уже была на улице. Поймав тут же, возле отдела, такси, она отправилась к себе домой.
Придя домой, гадалка полюбезничала немного с Джеммой, которую тут же выпустила во двор, сварила себе кофе и уселась с чашкой и сигаретой возле форточки, откуда задувал на кухню свежий ветерок.
Конечно, она не могла не думать о своем расследовании. Яна была почти уверена, что оно подходит к концу и что названная ею версия и пути поиска убийцы среди руководителей «Паруса» – и есть начало успеха. Поэтому в душе у Милославской было относительно спокойно. Хотелось только, чтобы побыстрее наступило утро, чтобы можно было мчаться наконец назад в отдел к Руденко и принимать самое непосредственное участие в развязке дела, а потом отправиться к клиентке и рассказывать ей обо всем.
Мысленно она представляла себе лицо преступника, искаженное злобой, представляла, как его возьмут самые ловкие и умелые из оперов, как под давлением Руденко и ее, Яны Милославской, он все же во всем сознается. Какое-то внутренне торжество овладевало гадалкой в эти минуты.
Она даже стала строить планы на ближайшее будущее: надо будет дом и двор привести в порядок, поехать с Семеном Семенычем отдыхать к Лазурному, навестить подруг, родственников, привести себя в порядок и многое-многое другое.
Выпив так две чашки, Яна ополоснула бокал и пошла переодеться. Юркнув в легкий спортивный костюм, она с ногами забралась в кресло и включила телевизор. Шли как раз криминальные новости. Смотреть их Милославская любила, потому что они, хотя и несли одну негативную информацию, обогащали ее опыт. Будь она простой домохозяйкой, ни за что не позволила бы себе омрачать жизнь просмотром таких сюжетов. А тут – работа, никуда не денешься…
Гадалка покупала также множество журналов и газет, пишущих на криминальные темы. Из них она подчерпывала множество интересной для себя информации, которая нередко не только повышала уровень ее осведомленности, но и помогала в раскрытии дел.
«Новости» закончились и началась очередная мыльная опера. Яна не стала переключать телевизор на другой канал, потому что мысли поглотили ее. Милославская задумалась о своем последнем гадании, открывшем ей кучку людей со дна. К чему они могли привидеться, Яна не понимала, но какой-то смысл в их явлении все же должен был быть.
Тут же она вспомнила о последнем допросе, который проводил Руденко и подумала, что видение как-то могло быть связано с этим делом. Все же Яна подруга Семена Семеныча, и карты тоже захотели оказать ему помощь… Только какую?
Гадалка прокрутила в голове эпизод, при котором она присутствовала. Грязное, отекшее лицо Гудкова всплыло в ее памяти. Яна вспомнила все, что он говорил. Вспомнила и фотографию, которую показал на допросе Три Семерки.
Конечно, он показал ее так, между делом. Но снимок едва ли был случайным. Вероятно, девица, на нем запечатленная, находилась в розыске в связи с каким-нибудь преступлением.
То дело, наверное, перешло в категорию «висяков», потому что Семен Семеныч показывал фото с ленцой, не надеясь услышать от Гудкова положительного ответа. Но… стоп! Не слишком ли странно Гудков отреагировал на фотографию?… А ведь Руденко этого и не заметил! Руденко, но не Яна!
Поведение допрашиваемого в тот момент показалось ей очень странным, но гадалка тогда была полна дум об ином, и Гудков со всей его историей показался Милославской сущим пустяком. Как он вытянулся весь, увидев лицо на снимке, даже побледнел, отвернулся в сторону, заикнулся, отвечая. Нет, нет, тут дело нечисто. Эх, Семен Семеныч, не в подходящий момент ты порядок в ящике стал наводить!
Ознакомительная версия.
