– Полин, ты как хочешь, а я ушла из магазина! – заявила она капризным тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
– В каком смысле – ушла? Почему ушла?
– Ушла совсем! Не могу я больше работать с этой мегерой! Денег не платит, кричит… Ее там кто-то вывел из себя, видите ли! А я тут при чем?! Эта Алена каждый день выводит меня из себя, но я же терплю! А сегодня она вдруг так раскричалась, даже на покупательницу не взглянула, видно, совсем умом тронулась! Перед этим она говорила с кем-то по телефону. Кричала, психовала, я заглянула к ней в подсобку, спросила, что у нее случилось, а она так на меня рявкнула! Потом придурок этот ее приперся, Анатолий Викторович. Они минут двадцать о чем-то шептались. Он уехал, Алена вышла ко мне в торговый зал, я думала, она сейчас извинится за то, что рявкнула на меня, а она… Тварь! Нет, все, я больше не смогла этого терпеть и высказала ей все. Она заявила, что я свободна. Собирай, мол, шмотки и вали отсюда! Я говорю: ага, щазз! Только шнурки поглажу… Давай, говорю, зарплату за две с половиной недели работы почти без выходных! А она мне: «Я тебе деньги уже выдавала. У тебя что, память короткая?!. Вот свинья! Я ей говорю – ты, мол, совсем совесть потеряла?! Это ты ту «штуку» считаешь зарплатой?! А остальные? А она: «Будь довольна и этим! Ты и той тысячи не заслужила!» Ну, не хило закручено, а?! Тут я не стерпела и такое ей выдала, не стесняясь в выражениях!..
– Алина, так ты теперь не работаешь в магазине, совсем?
– Полин, неужели я должна такое терпеть?! Извини, я к такому обращению не привыкла! И то, что она мне не заплатила, ей еще боком выйдет, я так ей и сказала. Она визжала как пилорама: «Ты мне угрожаешь?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?..» А я ей…
Да, довела-таки Аленушку до белого каления! В запале она даже продавщицу выгнала. Знала бы Нечаева, что это я накрутила ее хозяйку до такого состояния! А у мадам Дьяченко нервишки-то пошатнулись, ой, как пошатнулись! В первый раз она, нагрубив своей новой продавщице, хотя бы извинилась. А сейчас, похоже, она совсем слетела с тормозов.
– Алина, так теперь тебе новую работу придется искать?
– Что делать, поищу… Кстати, я тебе забыла сказать! Деньги за прическу Птицына не пропали даром. Вчера я в магазине с таким молодым человеком познакомилась! М-м-м… Это что-то! Высокий, симпатичный. Такие комплименты мне отпускал!..
– А что он там делал, в магазине побрякушек?
– Ты не поверишь: выбирал маме ко дню рождения серьги! Я ему, естественно, помогла, выбрала подороже, и очень стильные. В общем, мы познакомились, телефончиками махнулись. Сегодня вечером мы встречаемся… Ах, надо одеться поприличнее…
– Кстати, насчет одежки… Слушай, Алина, у тебя нет ничего в израильском стиле? Мне надо прикинуться гражданкой из Израиля.
– Да не вопрос! Подберем. Через час подвезу тебе такие шмотки, что сами евреи тебя от своих не отличат!
Нечаева всегда держала слово. Ровно в назначенное ею время у наших ворот просигналила ее машина. Она вытащила с заднего сиденья большой клетчатый баул, который мы с ней вдвоем внесли в мою комнату.
– Так, Полина, готовься, сейчас мы из тебя сделаем еврейку!
* * *
После ужина я поднялась к себе в комнату и принялась «рисовать» еврейскую внешность. Я надела парик с черными кудрями, красивый джемпер, стильные узкие брюки. Такие вещи могла одолжить мне только Нечаева, в моем гардеробе вещи были намного скромнее. Потом я села к зеркалу. Бежевый тон на лицо – имитируем загар. Насколько я знаю, Израиль находится на берегу Средиземного моря, и поэтому там всегда тепло. Черные линзы, черные брови, яркая подводка вокруг глаз – и через десять минут на меня из зеркала смотрела совершенно другая женщина. Я не знаю, была ли я похожа на еврейку, но мой внешний вид мне очень понравился. Получилась такая яркая особа! Несколько побрякушек завершили образ: серьги – в уши, на шею – подаренный недавно моим дедушкой кулон, пара перстней, не таких уж и дорогих, но зато создающих нужный эффект. Вот в таком виде я и заявлюсь к супругам Дьяченко! Осталось позвонить Надежде и Серафиме. Пусть подстрахуют меня, посидят в моей машине, а то от этих «Дьяволченко» ожидать приходится всего. Им теперь – одним трупом больше, одним меньше, разницы нет, а я еще собираюсь немножко пожить, да и осиротить деда окончательно мне все-таки не хотелось бы.
Я ехала за Надеждой. Проезжая мимо гостиницы «Московская», я увидела такое интересное зрелище, что даже притормозила. У крыльца отеля остановилась шикарная тачка размером с хороший сарай. На тачке были московские номера. Из нее вышли сначала два охранника в строгих костюмах и темных очках, осмотрелись по сторонам, как заправские телохранители в кино, потом открыли заднюю дверцу машины и выпустили на свет божий крутую московскую бизнесвумен в дорогущем норковом манто до земли, и это – несмотря на довольно-таки теплую весеннюю погоду. Следом за дамой выскочил еще один охранник, точно такой же, как и первые два. Он тоже огляделся по сторонам. Все они окружили свою вумен и так, взяв ее в кольцо, повели ее к дверям гостиницы. А охрана-то вооружена, отметила я про себя! Под пиджаком у каждого из этих громил угадывалась кобура. Серьезные ребята! Если на их хозяйку кто-нибудь пойдет в атаку с оружием – они, не моргнув глазом, изрешетят любого, как пить дать… И тут мне в голову пришел план, как нам следует действовать в отношении Анатолия Дьяченко. Я выжала сцепление и поехала к Надежде.
Мы сидели втроем в моей машине. Третьей была Серафима. Я давала девчонкам последний инструктаж:
– Значит, как записывать с прослушки, вы поняли. Когда звонить мне на сотовый – тоже… Так, что еще?
– Полина, иди, пора! Скоро семь, они сейчас магазин закроют, – поторопила меня Серафима. – Ты в нас не сомневайся, если что, мы тут такой раскардаш устроим!
– Хотелось бы как раз обойтись без него. Ну, ладно. Пошла!
Я вылезла из машины.
– Полина! Удачи! – прошептала Серафима.
– Спасибо.
– Ни пуха ни пера! – пожелала мне Надежда.
– К черту, девочки, к черту!
Я поднялась на крыльцо. Перед моим носом висела табличка «Закрыто», видно, только что ее присобачили: Алена шла от входной двери в сторону подсобки. Я решительно постучала по стеклу костяшками пальцев. Она повернулась, посмотрела на дверь и недовольно крикнула:
– Закрыто, приходите завтра!
– Мадам Дьяченко! Мне не надо покупать ваши украшений, мне надо вам беседовать…
Я старалась говорить с акцентом и коверкала слова, все-таки я – иностранка!
Алена удивленно уставилась на меня. Поразмышляла несколько мгновений, потом двинулась обратно ко входу.
– Вы кто? – спросила она через дверь.
– Я – ваша родня. Я приехать из Израиль! Моя фамилия – Дубинина-Короткович.
Алена застыла как изваяние. Это была немая сцена «Не ждали». Некоторое время она смотрела на меня широко открытыми глазами, потом, очевидно, какая-то мысль вывела ее из ступора. Она подошла вплотную к двери и переспросила меня с сомнением в голосе:
– Как, вы говорите, вас зовут?!
– Рашель Дубинина-Короткович. Я жила в доме у господина Дубинина. Мы можем говорить с вами?
Алена нерешительно открыла дверь, все еще не сводя с меня удивленного взгляда. Я вошла в магазин.
– О! У вас такой магазин! Украшения – это очень прибыльно. У вас хороший бизнес, мадам. Куда можно ходить? – спросила я.
– Туда, – Алена показала рукою на дверь подсобки.
Я вошла первой в тесную комнатку. Алена – за мной. Мы сели на стулья возле стола, она все еще не сводила с меня глаз.
– А где ваш супруг, господин Дьяченко?
– Сейчас должен подъехать, жду его с минуты на минуту.
– Мы будем ждать его вместе, – радостно сказала я, – ваш муж будет иметь хороший сюрприз…
– Как вы нас нашли? – спросила Алена.
– О! Юридическая фирма-посредник давать мне ваш адрес. Они мне – давать, я вас – искать…
В это время в дверь постучали. Алена бросилась открывать и вернулась с Анатолием, по пути, очевидно, успев шепнуть ему обо мне словечко. Супруг вошел в комнату с испуганным лицом.
– О! Господин Дьяченко? Здравствуйте! Меня зовут Рашель. Рашель Дубинина-Короткович.
Анатолий опустился на стул, не сводя с меня растерянного взгляда. Мне показалось, что он даже как-то побледнел.
– Что еще за Рашель?! Кто вы? Откуда?
– Я говорить ваша жена, что я приехать из Израиль. Я хорошо знать ваш язык. Эсфира Наумовна учить меня языку. Она говорит: «Рашель, учи язык, это всегда пригодится в жизни!» Очень мудрая женщина! Она умирать – я очень желать… О нет! Жа-леть.
– Простите, я не понял. Вы – кто?
– О! Я плохо говорить? Вы не понимать меня? Я – внучка дяди Мойши. Мы так звать господина Дубинина. Мы все очень любить дедушка, очень был хороший человек! Он удочеривал… как это? Вы понимаете? Моя мама. Я – его внучка.
– Внучка дедушки Дубинина-Коротковича?! Как это может быть?! Это я – его внук! Он – отец моей матери, а вы…
