Тадеуш встретил меня радушно.
– Таня Иванова? – осведомился он, блеснув голливудской улыбкой.
Я кивнула в ответ, так что мне не пришлось даже представляться.
– Прошу вас, – указал художник рукой в глубь салона.
Я вошла. Галерея в таинственном полумраке выглядела романтично и нереально, словно я попала в какой-нибудь параллельный мир. Это ощущение усиливалось из-за отсутствия посетителей.
– Вы хотели меня видеть?
– Разумеется, – ответил Бартвелл. – Я очень рад, что Михаил передал вам мою настоятельную просьбу.
Художник почти совсем не коверкал слова, он чуть ли не в совершенстве говорил по-русски, хотя небольшой акцент все-таки чувствовался.
– В чем причина вашего беспокойства? – поинтересовалась я.
– Сейчас я все объясню, – ответил Тадеуш, ухватив меня под руку. И сразу предложил: – Давайте пройдем в кабинет, там нам с вами будет удобнее разговаривать.
Я не стала возражать и пропустила его вперед, когда Бартвелл оставил мой локоть в покое. Теперь его широкая спина маячила у меня перед носом, заслоняя собой обзор. Тем не менее краем глаза мне все равно удалось еще раз рассмотреть экспозицию.
– Нравится? – спросил Бартвелл, обернувшись.
– Еще бы, – отвечая так, я вовсе не солгала. К тому же давно убедилась, что, критикуя чье-либо творчество, можно нажить себе смертельного врага. А художники, как известно, народ особенно ранимый.
– Я рад, что вы оценили мое виртуальное баловство. Хотя… Еще Ван Гог сказал, что «настоящие художники не обращают внимания на современников – они выпендриваются перед вечностью». А я отношу себя именно к настоящим художникам.
«Кто бы в этом сомневался!» – подумала я. Внешне Тадеуш Бартвелл мне импонировал, и я с этим ничего не могла поделать, вопреки тому, что подозревала его во всех тяжких грехах. Особенно мне не нравилась его дружба с Васильевым, а как следствие – знакомство с Аскольдовым. В случайные совпадения я не верила, даже когда училась в институте, а с тех пор я поднабралась кое-какого опыта.
Тад извлек из кармана куртки ключ и открыл им дверь в кабинет Ефремова.
– Прошу! – улыбнулся он. Его большие зеленые глаза смеялись, отражая лучики света.
«И зачем он ввязался в эту историю?» – невольно задалась я вопросом.
«Из-за денег, милая, из-за денег, – ответил внутренний голос. – Вот она – сила презренного металла!»
Но я с ним не согласилась. В конце концов, Бартвелл оставался еще и страстным коллекционером, так что вряд ли именно деньги играли здесь главную роль.
– Надеюсь, сегодняшний вечер придется вам по душе, – проговорил Тадеуш, жестом приглашая меня присесть к накрытому столу.
– Что ж, – усмехнулась я. – Совместим полезное с приятным!
Бартвелл достал с полки шейкер и бросил в него пару кусочков льда из морозильной камеры.
– Eхcuse me, – произнес он по-английски. – Вовремя не успел.
С задумчивым видом Тад смешал водку с сахарным сиропом, затем добавил лимонный сок и сказал, как бы оправдываясь:
– В России я пристрастился к водке. В Нью-Йорке у меня этот рецепт с руками оторвут, – добавил он.
Потом художник разлил напиток в высокие конусообразные бокалы и бросил на дно несколько кусочков сахара с вишней. Он протянул мне бокал, я, смакуя, сделала пару маленьких глотков. Коктейль и правда получился на славу.
– Восхитительно, – оценила я. – Может быть, перейдем к делу?
– Вы всегда настолько решительны? – осведомился Тадеуш.
– Почти.
– Вы не похожи на россиянку, – заметил он.
– Это комплимент или как? – усмехнулась я.
– Разумеется, комплимент. – Бартвелл старался быть галантным, а мне этот обмен любезностями начинал понемногу надоедать.
– Обрисуйте мне ваши проблемы, – предложила я.
– Конечно, конечно, – согласился Тад. – Посмотрите сюда!
Чуть поодаль на столике под витринным стеклом стояли три статуэтки. Я предполагала, что Миша имел в виду как раз одну из них.
– Что это? – все-таки решила я уточнить, внимательно изучая глазами увиденное и стараясь запомнить каждую черточку. Одна представляла собой мраморную голову со слегка поврежденными временем чертами лица, другая – восседающего на стуле арфиста, третья, из белого мрамора, изображала урезанную фигуру человека.
– Кикладская культура, – с гордостью сообщил Бартвелл.
«Только древних греков мне и не хватало! – подумала я. – Мало было датских гербов…»
– Мне это, в общем-то, ни о чем не говорит, – призналась в своем невежестве.
– Я всегда забываю, что не все, как я… Как бы это выразиться по-русски… – он задумался секунды на две, а затем продолжил: – Помешаны на археологии. Хорошо, я попробую вам растолковать.
Бартвелл снова замолчал, наморщив лоб, а затем открыл рот и пустился в объяснения:
– Эта культура, пережившая свой мощный расцвет на Кикладских островах между 3500 и 2000 годами до н. э. Так что все эти статуэтки родом оттуда, и я заплатил за них бешеные деньги. По всей видимости, когда-то они использовались в качестве оберегов. Но мне эти фигурки дороги сами по себе, – Тадеуш замолчал, устремив мечтательный взгляд изумрудных глаз в сторону витрины. – Правда, прелесть? – осведомился он.
– Конечно, – тотчас подтвердила я, все еще не понимая, чего именно хочет от меня художник, особенно если он действительно замешан в краже варяжского щита с леопардом. По идее, Бартвелл должен был бы от меня как от огня шарахаться.
– Совсем недавно я узнал, – продолжил американец, – что кто-то покушается на арфиста, украшение моей коллекции. Я с ним и в поездках не расстаюсь. А тут пошли слухи о какой-то банде. Вот я и решил почву прозондировать, – последнее слово Тад с трудом выговорил по слогам. – И результаты меня не обрадовали…
– Кто вам сообщил эту неприятную новость? – спросила я, не особенно надеясь на откровенный ответ. Как и следовало ожидать, художник и мне отказался назвать своего информатора.
– Я не могу вам сказать, – произнес он раздраженно, – разве Ефремов не объяснил?
– Тогда, боюсь, я ничем не смогу вам помочь, – выразила я свое сожаление и поинтересовалась на всякий случай: – По крайней мере, его фамилия не Васильев?
– Впервые слышу, – явно, на мой взгляд, соврал Тадеуш, подтвердив тем самым мои самые худшие подозрения. Потом Бартвелл сделал вид, что успокоился, и добавил: – На нет и суда нет. Так, кажется, у вас говорят?
– Ага, – согласилась я. У меня возникла идея обыскать галерею, вдруг где-то здесь Бартвелл прячет реликвию Марусича.
– Возможно, вы хотите еще раз осмотреть выставку? – раздобрился Тадеуш. – Тогда прошу!
Бартвелл словно мои мысли угадал и, как добрый волшебник, предвосхитил желания. Только я никак не могла понять, зачем ему это нужно?
– С удовольствием! – улыбнулась я и вышла из Мишкиного кабинета в выставочный зал в сопровождении Тадеуша. Вот если бы еще он потрудился оставить меня одну!
* * *
Лаки уже привыкла общаться с Арабом исключительно по телефону. В последнее время он стал выводить ее из себя. Она жалела, что с ним связалась. По ее мнению, гораздо эффективнее она использовала бы свои таланты самостоятельно. В принципе этот уголовник не научил ее ничему особенному. Просто так вышло, что Лаки сейчас зависела от него, вот и все. А теперь подвернулся удобный случай не только подзаработать «зеленых», но и, если повезет, избавиться от поднадоевшего босса. Кто ее знает, эту Иванову, может, ей удастся расправиться и с Арабом? Не зря же ее «ведьмой» в Тарасове окрестили! Только у Лаки на каждую ведьму был свой крест заготовлен, поэтому она искренне полагала, что неуязвима.
– Алло, – произнесла Лаки нараспев короткое слово, будто магическую формулу.
– Да, – отозвался Араб. – Какие новости? Прогресс наметился? – Он собирался прощупать и Бартвелла, задействовав для выяснения Васильева, не нанял ли американец нового исполнителя или исполнительницу, о которой болтала Лаки. «Доверяй, но проверяй!» – гласила первая заповедь Араба.
– Поэтому и звоню. – Она его заинтриговала.
– Неужели? А я уж и не надеялся, – съязвил Араб.
Лаки решила его выпад проигнорировать.
– В общем, так. Женщину, о которой я говорила, зовут Татьяной. Работает на большого человека, который вывозит антиквариат за рубеж. Очень талантливая пройдоха. Сейчас нацелилась на экспонат из коллекции Тадеуша Бартвелла.
– Нашего старого знакомого? – удивился Араб. – Так он из злодея в жертву превратился? Не вяжется это как-то, – засомневался он.
– Еще как вяжется! – возразила Лаки. – Я сейчас у выставочного зала дежурю, дама уже подъехала. Можно убедиться самому!
– Лады, – согласился Араб, и в трубке зазвучали гудки.
Лаки не стала медлить, покинула машину и тихонечко пробралась к бежевой «девятке», которая стояла недалеко от входа в галерею. Охранник находился на слишком большом расстоянии, чтобы ее разглядеть. Лаки ловко вскрыла багажник и сунула в него маленький сверток. Поддельного арфиста она уже давно заготовила – заказала через Радковского знакомому скульптору, поскольку имела обыкновение тщательно готовиться к любой операции. Потом Лаки так же ловко вскрыла дверцу машины и забралась на переднее сиденье.
